"Метрополь" был попыткой борьбы с застоем в условиях застоя»
(Вик. Ерофеев)
Конец 1970-х, годы безвременщины... "Мертвецки спит великая страна"... Деградирующий развитой социализм. Считанные годы отделяют от приближающихся перестройки и развала, но скорый крах системы пока что не просматривается.
Интеллигенция "митингует" на кухнях, находит отдохновение в анекдотах и туристской песне. В обществе цинизм, безверие, отсутствие позитива. Советский социализм всем надоел, но не настолько, чтобы создались массовые движения, инерционно существует.
Протестуют десятки, десятки тысяч эмигрируют. Третья волна на пике - на Запад бегут и закоренелые диссиденты и перепроверенные чекисты. В начале 1970-х эмигрантов презирают, в конце – «относятся с пониманием». Количество "внутренних эмигрантов" учесть невозможно.
В тихом и скучном 1978 году написано и опубликовано много книг. Какие-то из них наверняка вызывали читательский интерес, ажиотаж, диспуты. Эти дискуссии прочно забыты даже специалистами.
Но главной книгой года, с которой ни один тогдашний бестселлер не был в силах тягаться, стал альманах"Метрополь", не дошедший до советского читателя. Скандал с "Метрополем" помнится. Книга, которую не читал почти никто, но о которой говорила с восхищением вся читающая страна. Самое известное событие литературного "Самиздата".
О том, что книга "состоялась", свидетельствуют ее российские переиздания (1991 и 1999 гг.) "Метрополь" стал общедоступным, когда утратил злободневность. К тому же альманах переиздан после того как почти все его составляющие напечатаны "врассыпку". Почти литпамятник. Памятник - чему?
Об этом литературном факте написаны многочисленные статьи и воспоминания. История альманаха послужила основой авантюрно-сатирического романа В.Аксенова "Скажи "Изюм",на мой взгляд, лучшего произведения этого автора.
Почти никто из советских интеллигентов книгу в руках не держал, но все ее одобрили. Да и читать было не обязательно. Удовольствием было - знать, что такой альманах существует. Участников могло быть больше или меньше, могли быть представлены другие произведения. Главное - проявлена заведомо наказуемая инициатива.
"Метрополь" делали литераторы двух поколений: "маститые", начинавшие и составившие имена в "прекрасных шестидесятых", годах наибольшего благоприятствования, и тридцатилетние представители "поколения дворников и сторожей" (Кублановский) и их ровесники (Ерофеев, Попов), чьи литературные дебюты пришлись на предельно бюрократизированные семидесятые.
Литературная ситуация воспринималась как нетерпимая до абсурда. Официальная идеология уж добрый десяток лет как мертва (орудия убийства – Шестидневная война, Чехословакия -1968, 100-летие Ленина). Разросшийся до неразумных пределов пропагандистский аппарат объективно работает против "заказчиков", его деятельность приводит к результатам, противоположным заданным. Исчерпанность всех механизмов и связей.
Литература была на периферии интересов брежневского руководства. Высшие руководители проявляют постыдное равнодушие к родной словесности. Разве это можно сопоставлять с кровной заинтересованностью, с болью за развитие литературного дела в сталинских Постановлениях или хрущевских докладах?!
Тем не менее, массового читателя состояние литературного процесса вполне устраивает. Свидетельством тому - миллионный тираж "Роман-газеты". Примитивные и скучные советские литжурналы, где господствует литинститутская проза и поэзия, расходятся сотнями тысяч.
Литературную ситуацию орнаментирует беспрецедентный в истории книжный дефицит, благодаря которому раскупаются стотысячные тиражи романов о рабочем классе и переводов с языков народов СССР.
Мертвая идеология и мертворожденная литература. Годы наивысшего расцвета секретарской литературы и ее наибольшей популярности в народе. Абсолютное большинство читателей и писателей в принципе удовлетворены существующим положением.
Цензура 70-х в сравнении с 60-ми претерпела только одно изменение - развенчание проблем "культа личности" сменилось умолчанием. Точнее, о проблемах «культа» доверили писать не Солженицыну, а Трифонову. (Мудрый выбор – Е.Л.)
Две цензуры - официальная, определяемая инструкциями Главлита и неограниченная "мещански-вкусовая".
Растет популярность советской не соцреалистической литературы - "тихой поэзии", "городской" и "деревенской" прозы, идей "почвенничества".
"Законы литературной жизни той поры так сильно смердели, что мириться с ними не было никаких сил, и я действительно попробовал осуществить дьявольский план". (В.Ерофеев)
Цель организаторов мероприятия - разрушение мифа о советской литературе.
Альманах со столично-космополитическим названием. Единственный в своем роде. Ранее, в оттепельные годы были официально изданные альманахи, вызвавшие недовольство высокого начальства - "Литературная Москва", "Тарусские страницы". Но это было в пору последних надежд. В конце семидесятых никаких оптимистических иллюзий ни у кого не осталось. Уже десяток лет литературный процесс идёт "верстой болотца длинненького", эмиграция литераторов перешла на новый качественный уровень. Издаваться в "Ардисе" или "Имка-пресс" престижнее, чем в "Советском писателе". «Континент» авторитетнее «Нового мира».
Литературный уровень "Метрополя" до вышеуказанных альманахов, откровенно говоря, не дотягивал. Но подходить с "гамбургским счетом" ненаучно. Попробуем дать классовый анализ.
Самиздатовских альманахов было много - от политических (разномастных) до авангардистских. Политические прочитываются соответствующими органами в соответствии с законом. Литературный андэграунд властями рассматривается как деятельность графоманов-любителей, "городских сумасшедших", "не причисленных к поэтам". Андэграунд весьма мало интересовал и Запад (до 1987 г.).
Появляется толстенный фолиант (40 печатных листов), продукт труда 27 писателей, художников, философов.
Самодеятельный самодельный альманах, инициированный популярнейшими официальными литераторами - кумирами демократической интеллигенции, шестидесятниками. Ахмадулина, Аксенов, Битов, Искандер, Арканов... - отнюдь не "бездельники, карабкающиеся на Парнас", не "окололитературные трутни" - литэлита, знаменитые, выездные... Здесь даже лауреат Государственной премии Вознесенский. Они широко издаются в СССР и на Западе.
Кредо составителей - эстетический плюрализм.
Представители массовой и авангардной литературы. Мировые знаменитости соседствуют с известными в сравнительно узких кругах. "Начинающий" только Петр Кожевников.
Мотивация участников - желание навредить Системе. Брежневский режим - приспособленческий. Возлагалась надежда на шумный международный резонанс, на то, что "Запад нас поддержит".
Почему против системы пошли вполне интегрированные, кровно связанные с нею лояльные советские писатели? Она труд этих людей весьма неплохо расценивала. Чем они рисковали? Материальным обеспечением, "выездным" статусом, публикациями...
Именно мировая известность зачинщиков гарантировала международный интерес к предмету и не давала властям придушить на подготовительных этапах - эти "незаменимые". Затея была обречена на успех. И на скандал. С этой целью альманах и задумывался. Антицензурный - значит, антисоветский.
Готовился открыто.
В.Ерофеев определяет политический состав авторов как "смесь диссидентов и недиссидентов". Строго говоря, к диссидентам мог быть причислен только Ю.Карабчиевский. Известные диссиденты и эмигранты, одно имя которых гарантировало цензурное эмбарго, в альманахе не представлены. Правильнее сказать - смесь печатаемых и непечатаемых (Кублановский, Карабчиевский, Высоцкий, Вахтин)
Брали не всех желающих. Полагаю, от стремящихся попасть в альманах с мэтрами отбою не было.
Кто прославил "Метрополь" ? - Аксенов, Битов, Искандер, Высоцкий.
Кого прославил "Метрополь" ? - Попова, Ерофеева, Карабчиевского, Кублановского, а также Липкина и Лиснянскую.
Отражал ли "Метрополь" расстановку сил в тогдашней литературе? Скорее - это манифест объединенной либеральной «западнической» литературной оппозиции. От традиционнейшего Липкина до суперавангардного Сапгира. "Почвенники" и "правые" не представлены.
Издевательское предисловие, которое начинается не с традиционного объяснения целей и задач, а с предъявления требований по публикации и предостережения против нарушения авторских.
"Детище здоровое, и у всех авторов хорошее настроение... А рождение нового альманаха, надо думать, для всех праздник". Критикуются перестраховщики в литературе.
Редакторское самоопределение - "альманах внекомплектной литературы". Попытка расширить рамки дозволенного в советской литературе? ..."только сам автор отвечает за свое произведение". Ультиматум редакторам: "может быть издан типографским способом только в данном составе. Никакие добавления и купюры не разрешаются". Видимо, на Западе так принято, чтобы коллектив авторов командовал издателем, шантажируя его отказом взять деньги… Даже про либеральнейшее «Зеркало» Саша Гольдштейн говорил: «Журнал издается не партизанским отрядом в джунглях Боливии». Отказ от цензуры и провозглашение неуместности торга. Принцип единства и цельной вещи. Американские требования по авторскому праву.
Реакция творцов на литературную политику 1970-х. Представлена "другая литература". Неважно - хорошая или плохая. Важно - другая, точнее - несоветская. Несоветская литература членов Союза советских писателей.
Отсутствуют политические материалы. Не прямолинейно-примитивно-диссидентский сборник.
"Диссидентство" сосредоточено в половой, религиозной и бытовой сферах. Произведения не подходящие под статьи Уголовного кодекса, но заведомо непроходные. Гарант непрохождения – совмещанский вкус.
Веселое хулиганство. Инициаторы - Аксенов и Ерофеев. При участии Искандера, Битова, Попова. Практически все - представители благополучных слоев. Эстетический плюрализм. Под одной обложкой - писатели разных направлений, стилей, уровней.
Аксенов - настроен на эмиграцию.
Битов - кумир любителей интеллектуальной прозы. Манерная проза Ахмадулиной.
Арканов - эстрадник, писатель-сатирик.
Официальный авангардист - Вознесенский, неофициальный авангардист - Сапгир.
Профессиональные диссиденты - церковный сторож Кублановский, Карабчиевский...
Печатаются в "тамиздате".
Большая подборка Е. Рейна.
Хрестоматийные вещи Высоцкого, которые вся страна уже многие годы знала наизусть.
Семен Липкин дал стихи переводчика. Член СП с 1934 г. Классик эпического перевода, приобрел мировую известность, выйдя из СП. Два супружеских творческих дуэта Ахмадулина-Мессерер и Липкин-Лиснянская.
Представитель братских литератур - Д. Апдайк.
В фантастическом случае издания в СССР - альманах обречен на ошеломляющий успех. Тексты Высоцкого, рассказ Искандера. (Вспомним, сколько на базаре стоил официальный посмертный "Нерв").
Инициаторы альманаха предупреждены официально о недопустимости передачи в "тамиздат", тем не менее, отдали Профферу в "Ардис". Альманах напечатан "Ардисом" в Соединенных Штатах. Чуть позже вышли английский и французский переводы. Издателя Карла Проффера лишили "въездного статуса".
О политической линии альманаха.
"Это была чисто литературная, но в тех условиях абсолютно политическая акция" (В. Аксенов).
Это не запоздалое "шестидесятничество", не отстаивание "линии ХХ съезда", сочетающей политический либерализм со стилистическим консерватизмом. Авторы - не диссиденты-правозащитники, но писатели-нонкомформисты. Они вышли не из "Нового мира", а из катаевской "Юности". Можно ли считать акцией эстетического протеста?
Тематическое издевательство - многие произведения посвящены отсутствующему в СССР половому вопросу. В асексуальном СССР - изобилующий нездоровым антиэротическим сексом альманах. "Оживляж" был распространен и в секретарской литературе, банные красоты советских тружениц приветствовались. Но здесь не здоровая "народная" чувственность... Секретарскую "эротику" высмеивал еще А. Белинков в начале 1950-х - "Хорошие цыцки. В поэму".
Реалистический показ советского анти-быта. Предшественник перестроечных чернухи-порнухи.
Бурный поток "чернухи" манифестирует "Печальным детективом" В. Астафьева. Оставит позади весь "Метрополь", но это будет в раннеперестроечном 1986-м.
Религиозная проза и поэзия православных писателей Ф. Горенштейна и И. Лиснянской. Тема религии в совлитературе 70-х - закрылась. Антирелигиозная пропаганда в 70-х стремится к нулю. Нарушение "заговора молчания". Политический бунт в маске бунта эстетического. Продукция авторов "Метрополя" адресована читателям из идеологического отдела.
Власть собирается как-то отреагировать, но затрудняется в выборе линии поведения. Приспособленческий брежневский режим напоследок пытается проявлять активность. Сенильная система давно не способна ни к какому развитию, но силы подавлять еще в достатке. Причинить неприятности вполне способна.
Высшее начальство было поставлено в очень неудобное положение. Руководители усмотрели попытку давать непрошеные советы и указания, покушение на прерогативы, на монополию принятия решений. Зачинщики слишком знамениты, чтобы можно было прикрыть втихую. Окончательно портить отношения с именитыми литераторами и навлекать международные протесты руководство не хотело.
Цель "метрополевцев" - вызвать политический скандал - достигнута. КГБ сумел не допустить разве что презентацию альманаха в кафе "Ритм".
У властей не хватило силы характера принять условия игры, парировать. Скажем, поставить в издательский план на 1985 год или начать торг по мелочам. В отличие от сталинского и хрущевского режимов, брежневский - начисто лишен юмора.
Вожди отмолчались. Партия трусливо самоустранилась. Поручила принятие воспитательных и карательных мер писательским организациям. Вначале попытались представить событие незначительным, второстепенным, находящимся в сфере приложения "Московского литератора" - многотиражки московских писателей. Роль "старшего воспитателя" возложена на малоизвестного литературного функционера, бывшего "шестидесятника" Феликса Кузнецова.
Всенародное осуждение отсутствовало.
Официальная идеология настолько непрестижна, что любая бездарная ругательная статья являлась рекламой книги и ее участников.
Попытки дифференцированного подхода, выявления "зачинщиков", раскола - не дали результатов.
Ерофеев и Попов были не утверждены в статусе членов СП СССР - "внутреннее дело Союза писателей". Благодаря этому моментально приобрели мировую известность.
Других наказывали рублем - запрещали книги, разрывали договоры, лишали иного заработка, давали почувствовать столь желаемое авторами экономическое принуждение.
Скандал вяло протекал в течение года. "Метрополь" крыли за низкий идейно-художественный уровень произведений, за акцентирование половых проблем. "Эстетизация уголовщины, вульгарной, "блатной" лексики, этот снобизм наизнанку, да и по сути дела всё содержание альманаха "Метрополь" в принципе противоречит корневой гуманистической традиции русской советской литературы" (Ф.Кузнецов)
Многие советские писатели не смогли молчать, выразили возмущение, от ветерана всех идеологических кампаний, начиная с антикосмополитической 1949 года Н. Грибачева до будущих "прорабов перестройки". Корневая гуманистическая традиция не прерывалась...
Весьма способствовала интернационализации скандала реакция американских прогрессивных классиков. Пять мировых прогрессивных знаменитостей (А.Миллер, Э.Олби, У Стайрон, Д.Апдайк, К.Воннегут) телеграфировали в "Нью Йорк таймс" протест по поводу исключения Ерофеева и Попова и отказ от публикаций в СССР. Неослабное доброжелательное внимание иностранных корреспондентов.
После американского протеста скандал выплеснулся на страницы "Литгазеты", - не "Московскому литератору" по чину отвечать зарубежным мэтрам.
В итоге: полное поражение руководства. Расколоть участников, принудить к покаянию и осуждению не удалось. Кающихся диссидентов показывают по Центральному телевидению. Никто не покаялся, не признал ошибку, иначе показали бы. Аксенов, Липкин и Лиснянская добровольно вышли из СП.
"Метрополь" делали год и обсуждали еще год.
О(б)суждения "Метрополя советскими литературными организациями начались 20 января 1979 на Секретариате Московской писательской организации. Последнее обсуждение состоялось 19 декабря 1979 года.
Неизвестно сколько времени еще мог вяло тянуться процесс, но через восемь дней советские войска вошли в Афганистан.
На фоне мирового резонанса, вызванного этим событием (ссылка Сахарова, бойкот Олимпиады-80), всем стало не до "Метрополя".
Тель-Авив, весна 2004