В 1924 году, находясь в эмиграции, двоюродный брат погибшего царя Николая II провозгласил себя «Императором Всероссийским в изгнании Кириллом I». Этот шаг привёл к расколу в среде русских эмигрантов: далеко не все признавали за великим князем право на властные притязания — несмотря на то, что по рождению он стоял первым в очереди на гипотетический российский престол.
Разберёмся, почему многие выжившие Романовы так негативно отреагировали на инициативу Кирилла — и что случилось с «императором в изгнании» впоследствии.
Великий князь Кирилл был внуком императора Александра II и старшим из выживших сыновей великого князя Владимира Александровича.
Когда Николай II взошёл на трон, Кирилл стал вторым в очереди на престол — после великого князя Михаила, младшего брата царя. Рождение у Николая II сына — цесаревича Алексея — отодвинуло Кирилла на третье место в очереди на престолонаследие.
Предполагалось, что Кирилл будет вести обычную для членов императорского дома жизнь: построит военную карьеру, женится на дальней родственнице из какого-нибудь европейского правящего дома и проведёт остаток дней в комфорте и благоденствии. Но многое пошло не так.
Военная карьера Кирилла прервалась во время Русско-японской войны. 31 марта 1904 года он находился на борту броненосца «Петропавловск», который подорвался на мине. Погибло около 700 человек, включая знаменитого вице-адмирала Степана Макарова. Великий князь Кирилл оказался среди немногих выживших — что породило в петербургском обществе злую эпиграмму:
Макаров погиб, «Петропавловск» не всплыл,
Но спасся зачем-то царевич Кирилл.
Судя по воспоминаниям великого князя, это происшествие вызвало у него нечто вроде посттравматического стрессового расстройства: каждый раз, когда он пытался взойти на корабль, его обуревал приступ паники, с которым он никак не мог справиться. В карьере на флоте пришлось сделать паузу.
Следующим событием, выбившим жизнь из привычной колеи, стала скандальная женитьба.
Давней возлюбленной Кирилла была его двоюродная сестра Виктория Мелита — дочь английского принца Альфреда и русской великой княжны Марии Александровны. Русская православная церковь запрещала столь близкородственные браки — одно это делало союз немыслимым.
Усугубляло ситуацию то, что Виктория уже была замужем — причём не за кем-нибудь, а за родным братом русской императрицы Александры Фёдоровны, супруги Николая II. В те времена развод хоть и был возможен, но неизбежно осуждался обществом. Николай II как-то написал в письме матери:
«Лучше смерть близкого человека, чем позор развода».
Долгое время семья пыталась не допустить опасного сближения между кузенами, то и дело отправляя Кирилла в дальние командировки. Муж Виктории, с которым у неё не складывались отношения, не понимал необходимость развода и предлагал супруге свободно встречаться с Кириллом, соблюдая «внешние приличия». Однако в итоге возлюбленные добились своего. Виктория получила развод, и в 1905 году вышла замуж за великого князя Кирилла.
Свадьба состоялась за границей — тайно. Такой поступок нарушал российский Закон о престолонаследии, согласно которому на брак каждого лица императорского дома необходимо было соизволение царствующего императора, а «брак, без соизволения сего совершенный», законным не признавался. (Не говоря уже о том, что согласно тому же закону браки членов императорской семьи должны были соответствовать уставам церкви, а союз между двоюродным братом и сестрой уставам Русской православной церкви противоречил.)
Решаясь на тайное бракосочетание, Кирилл полагал, что Николаю II будет проще смириться с ситуацией, если он будет поставлен перед фактом.
Однако на известие о свадьбе государь отреагировал с суровостью, которой от него никто не ожидал: Кирилла лишили всех наград, исключили из состава армии и флота и выдворили из России. Обсуждалось даже формальное лишение Кирилла и его детей прав на престол — однако на этот счёт окончательного решения принято не было.
Многие объясняли такую реакцию влиянием императрицы: якобы она изначально была не в восторге от избранницы брата, а когда та инициировала развод, императрица пришла в ярость и затаила на бывшую невестку обиду.
Мать Кирилла, великая княгиня Мария Павловна, писала о свадьбе Кирилла и Виктории:
«Последние четыре года мы делали всё возможное, чтобы помешать этому браку, но их любовь устояла перед всеми попытками их разлучить. В конце концов мы решили, что для чести и доброго имени Кирилла будет лучше, если они поженятся. Мы знали, что в России это не сойдёт легко с рук, и были готовы к некоторым осложнениям. Но мстительность и злоба молодой царицы превзошли всё, что только могло себе представить самое необузданное воображение. Подчинив своему влиянию бесхарактерного супруга, она сделала всё, чтобы отомстить бывшей невестке за союз с её избранником».
В то же время у Николая II были свои причины отреагировать с максимальной строгостью: в последнее время в императорском доме страдала дисциплина, всё больше членов царской семьи шли против традиций, заключали неравные браки или женились на разведённых, пренебрегая необходимостью спрашивать разрешения государя. Вполне возможно, что Николай с помощью демонстративно сурового наказания хотел пресечь подобные шатания в императорской фамилии.
После изгнания из России Кирилл с Викторией поселились в Европе. Хотя у них самих не было значительных средств к существованию, они получали щедрую поддержку от родителей. В 1906 году Виктория приняла православие. В 1907 году у пары родилась первая дочь — Мария.
Очень скоро император сменил гнев на милость. Уже в 1908 году — спустя всего три года после скандального заключения брака — Кириллу разрешили приехать в Россию. Виктория в свою очередь как жена члена императорского дома официально получила титул великой княгини.
Дело в том, что к тому моменту обстановка в императорской семье изменилась. Младший брат царя, великий князь Михаил, вступил в ещё более скандальный союз, чем Кирилл. Его избранницей стала дважды разведённая женщина незнатного происхождения. Поскольку Николай II отказал брату в разрешении жениться, Михаил уехал за границу и стал открыто жить с возлюбленной без брака. На этом фоне поступок Кирилла уже не казался таким крамольным, а его супружество с Викторией выглядело образцом семейной добродетели.
К тому же государю приходилось беспокоиться о будущем монархии. Его единственный сын, цесаревич Алексей, был неизлечимо болен и в любой момент мог умереть. Следующий претендент на трон — великий князь Михаил — дискредитировал себя невенчанным союзом, к тому же вот-вот мог жениться на женщине, совсем не подходящей на роль государыни. Из ближайших наследников престола Кирилл оказался наименее скандальной фигурой. Возможно, именно поэтому его на всякий случай вернули в Россию и восстановили в правах.
В 1909 году Кириллу позволили возобновить военную службу. В том же году у супругов родилась вторая дочь — Кира. Третий ребёнок — сын Владимир — родился в 1917 году, в период между Февральской и Октябрьской революциями.
В дни Февральской революции произошло ещё одно событие, которое впоследствии использовалось как аргумент против провозглашения Кирилла императором. 1 марта (по старому стилю) 1917 года великий князь, прикрепив к плечу красный бант — символ сторонников революции — явился к Государственной думе, чтобы объявить свою поддержку Временному комитету. Многие восприняли этот шаг как переход Романова на сторону революционеров.
Сам Кирилл через много лет объяснял: в столице царила анархия, и Временный комитет Государственной думы для водворения порядка призвал солдат и командиров прийти к Думе, чтобы продемонстрировать лояльность:
Распоряжение правительства поставило меня в очень неловкое положение. Так как я командовал Гвардейским экипажем, входящим в состав столичного гарнизона, приказ правительства — последнего, хотя жалкого прибежища власти в Петрограде — распространялся на моих подчинённых, точно так же как на все другие войска, и более того, он касался меня лично как командира. Я должен был решить, следует ли мне подчиниться приказу правительства и привести своих матросов к Думе или же подать в отставку, бросив их на произвол судьбы в водовороте революции. [...] Меня заботило только одно: любыми средствами, даже ценой собственной чести, способствовать восстановлению порядка в столице, сделать всё возможное, чтобы государь мог вернуться в столицу.
Правительство ещё не стало откровенно революционным, хоть и склонялось к этому. Как я говорил, оно оставалось последней опорой среди всеобщего краха».
Через пару дней, когда Николай II отрёкся от престола, Кирилл всё-таки подал в отставку. В июне 1917 года он вместе с семьёй уехал в Финляндию, а в 1921 году перебрался во Францию.
После убийства Николая II, цесаревича Алексея и великого князя Михаила Кирилл остался старшим (в порядке престолонаследия) членом императорской фамилии.
При этом со временем он погрузился в апатию, не находя для себя ни осмысленных занятий, ни цели в жизни. В 1923 году у него случился нервный срыв, после которого супруге долго пришлось выхаживать его. Сестра Виктории, румынская королева Мария, однажды приехала к ним в гости и пришла в ужас от состояния сестры. По словам Марии, Кирилл вёл себя эгоистично, постоянно требовал внимания к себе, не давая жене ни минуты покоя.
Некоторые исследователи полагают, что идея провозгласить Кирилла «российским императором в изгнании» принадлежала именно Виктории: она надеялась, что это поможет супругу снова обрести цель в жизни, пробудит в нём жизненные силы.
Как бы то ни было, весной 1924 года Кирилл издал манифест, в котором провозгласил себя «блюстителем государева престола». В документе Кирилл «как старший член и глава царского дома» призывал всех верных подданных присоединиться к законопослушному движению, им возглавляемому, и в дальнейшем следовать его указаниям. Через несколько месяцев последовал второй манифест, в котором Кирилл уже прямо называл себя «императором Всероссийским» и повелевал:
«Пусть русская армия, хотя и называемая Красной, но в составе коей большинством являются насильно призванные честные сыны России, скажет решающее слово, встанет на защиту попранных прав русского народа и, воскресив исторический завет — за Веру, Царя и Отечество, восстановит на Руси былой закон и порядок.
Заодно с армией пусть всколыхнётся громада народная и призовёт своего законного народного царя, который будет любящим, всепрощающим, заботливым отцом, державным хозяином великой Русской земли, грозным лишь для врагов и для сознательных губителей и растлителей народа».
Издав манифест, Кирилл постарался заручиться поддержкой вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны — вдовы Александра III, которая после революции смогла уехать в родную Данию. В письме к «дорогой тёте Минни» Кирилл просил благословения и обещал немедленно сложить с себя императорский титул, если, как она надеется, случится чудо и её сын (отрёкшийся от престола Николай II) окажется жив.
Мария Фёдоровна не удостоила Кирилла ответом — зато написала его противнику, великому князю Николаю Николаевичу. Он был внуком Николая I и старшим по возрасту из выживших членов династии. Решительно отвергая властные притязания Кирилла, великий князь Николай Николаевич подчёркивал, что будущее устройство России «может быть решено только на русской земле, в соответствии с чаяниями русского народа». Мария Фёдоровна в письме соглашалась с его позицией и высказывала опасение, что манифест Кирилла создаст раскол и тем самым ухудшит положение «и без того истерзанной России».
Николай Николаевич обнародовал письмо вдовствующей императрицы, так что «император Кирилл» смог с ним ознакомиться — и ответить новым публичным обращением:
«Меня не может смутить указание, что будущее устройство власти должно быть решено только в соответствии с волею народа. Исполняя закон, я не насилую подлинной воли народа. [...] За нами правда Божья и исторические заветы народные, да не смущаются верные сыны России теми препятствиями, которые встречаются на избранном нами трудном, но святом пути».
С этих пор исполнение роли «императора в изгнании» стало постоянной работой Кирилла. Он регулярно издавал рескрипты, воззвания и обращения, планировал устройство будущей царской России и старательно поддерживал связи с эмигрантскими монархическими движениями.
Великий князь Александр Михайлович, ещё один внук Николая I, побывав в «резиденции» Кирилла во французском городке Сен-Бриаке, красочно описывал «двор» императора в изгнании:
«Пафос вперемешку с комедией и слепота, подгоняемая надеждой, образуют костяк этого отстранённого мира условностей. Ничего реального, всё бутафория. Повышения и понижения, меры и контрмеры, поощрения и выговоры, обещания и угрозы, жалованья и прибавки — всё с неизменным использованием "когда", "если" и "как только"».
Румынская королева Мария считала, что весь этот бутафорский «императорский двор» существовал только за счёт непомерных усилий её сестры. Виктория помогала мужу вести корреспонденцию, принимала посетителей и ездила за границу, пытаясь заручиться поддержкой европейской и американской общественности. Чтобы зарабатывать деньги, она рисовала и продавала картины — а также постепенно распродавала свои украшения.
Своеобразным признанием со стороны английской монархии стало приглашение семьи в Лондон на свадьбу английского принца Георга и греческой принцессы Марины в 1934 году. Дочь Кирилла и Виктории Кира стала одной из подружек невесты.
В последние годы жизни супруги, долгое время жившие душа в душу, пережили конфликт, который не разрешился до самой смерти Виктории. Судя по дневникам и переписке румынской королевы Марии, Виктория так и не смогла простить Кириллу какого-то поступка, который оставался тайной для всех окружающих. Предполагалось, что Кирилл завёл любовницу. Так и не простив супруга, Виктория, однако, сохраняла видимость семейной жизни.
В 1936 году «императрица в изгнании» перенесла инсульт, вскоре после которого скончалась, не дожив несколько месяцев до шестидесятилетия. Её сестра Мария писала:
«Трагический конец трагической жизни. [...] Он её предал, она не умела прощать и позволила ему убить её душу. И она умерла, не простив. [На смертном одре] она узнавала всех нас до конца и находила слова для каждого, но вздрагивала от его прикосновения. Мы по очереди сидели рядом с ней, держа её за руку, тогда как он стоял, как отверженный, за порогом, не смея войти».
Кирилл пережил Викторию на два года и скончался в свой 62-й день рождения в 1938 году.
Сын Кирилла Владимир после смерти отца издал манифест, в котором провозглашал себя главой российского императорского дома. В 1992 году этот титул перешёл его единственной дочери — Марии Владимировне, которая по сей день называет себя «де-юре Императрицей Всероссийской».
До сих пор идут споры о правомерности такого титулования. Противники полагают, что Кирилл утратил право на императорский титул — как из-за спорных действий во время Февральской революции, так и из-за «неправильного» брака — близкородственного, совершённого без благословения императора, к тому же с на тот момент неправославной невестой. Брак его сына Владимира Кирилловича с грузинской княжной Леонидой (урождённой Багратион-Мухранской) многие считают неравнородным — а значит, не предполагающим права на престолонаследие для детей.
Впрочем, Мария Владимировна, называя себя государыней, неизменно подчёркивает, что «ни в коем случае не хочет навязать россиянам монархический строй против их воли, не намерена заниматься политической и тем более оппозиционной деятельностью, но всегда готова служить своему народу и использовать для России весь духовный и исторический потенциал Российского Императорского Дома».