Хотя сами маньяки как явление существуют, наверное, столько, сколько существует человечество, именно важными медийными героями они становятся сравнительно недавно. Традиционно считается, что первая масштабная медиакампания, захватившая внимание всего общества на маньяках, произошла еще в конце XIX века. Тогда, в конце 1880-х годов, в Лондоне орудовал знаменитый маньяк, сам назвавший себя Джеком-потрошителем.
Маньяки в жизни и в кино: почему нас завораживают образы серийных убийц
Esquire разбирается, когда и почему медиа стали одержимы маньяками — и каков их образ в современной культуре.
Хотя сами маньяки как явление существуют, наверное, столько, сколько существует человечество, именно важными медийными героями они становятся сравнительно недавно. Традиционно считается, что первая масштабная медиакампания, захватившая внимание всего общества на маньяках, произошла еще в конце XIX века. Тогда, в конце 1880-х годов, в Лондоне орудовал знаменитый маньяк, сам назвавший себя Джеком-потрошителем.
Пять загадочных и чрезвычайно жестоких убийств (все убитые — проститутки из лондонского района Уайтчепел) поразили викторианский Лондон. Еще больше, чем сами убийства, пугала лихость убийцы — он, словно ничего не боясь, написал письмо в лондонскую полицию (в историю оно вошло как письмо «Дорогой начальник…»), вот отрывок из него:
«Гражданин начальник, я продолжаю слышать, что полиция следила за мной, но пока не может определить мое местоположение. Я смеюсь, когда они выглядят такими умными и говорят о том, что они на правильном пути. Я бился в конвульсиях от той шутки о кожаном фартуке. У меня заканчиваются шлюхи, но я не перестану потрошить их до тех пор, пока меня все-таки не арестуют. Последняя работа была просто шикарна. Я не дал той девушке возможности и пикнуть. Как они могут меня поймать? Я обожаю то, чем занимаюсь, и хочу продолжать. Вскоре ты услышишь обо мне и моих веселых шалостях».
Письмо было подписано псевдонимом Джек-потрошитель — и это словосочетание на долгие годы стало архетипом и синонимом опасного больного убийцы. Спустя 130 лет после убийств в Уайтчепеле личность и свершения Джека-потрошителя остаются исторической загадкой, будоражащей многих людей по всему миру. А серийные убийцы как типажи — регулярные герои популярных фильмов, сериалов, песен и книг. У феномена популярности маньяков есть своя история, свой канон, свои герои и антигерои.
Первым массово известным серийным убийцей в мире был британский Джек-потрошитель. Но ни в коем случае не стоит считать, что он был первым маньяком: многие исследователи доказывают, что серийные убийцы были всегда. Их социальное происхождение менялось. Например, в доиндустриальную эпоху серийные убийства чаще всего совершали аристократы, на заре промышленной революции — представители буржуазии и верхушка среднего класса, а в XX веке — выпадающие из общества представители среднего класса. Но если говорить о настоящей популярности, то ее типаж маньяка достиг именно в XX веке и именно в США.
Вот так звучит определение серийного убийцы в американском законодательстве:
«Термин «серийные убийства» означает серию из трех или более убийств, не менее одного из которых было совершено в Соединенных Штатах, обладающих общими характеристиками, такими как обоснованная возможность того, что преступления были совершены одним и тем же субъектом или субъектами».
Любовь и страх
«С идеей о монстре довольно сложно справиться, удержать, стабилизировать… чудовищность может раскрыть или дать понять нам, что такое нормальность», — писал философ Жак Деррида, размышляя о том, почему человечество интересуется монстрами, чудовищами и убийцами.
И действительно. Можно понять, как пресса выработала механику описания серийных убийств и придумала, как извлекать из этого выгоду — просмотры, рекламу, увеличение тиража. Но почему мы так любим читать и смотреть про маньяков?
Ответов может быть очень много — на эту тему регулярно пишутся статьи и книги, каждый исследователь или журналист предлагает свою версию непреходящей популярности маньяков. Выделим основные.
Дело не только в том, конечно, что медиа, полиция и государство конструируют монстров, которых мы должны бояться и из-за этого оставаться настороже (хотя и в этом тоже). Дело в ряде представлений о маньяках. Прежде всего речь идет о якобы нормальности убийцы. Серийный убийца парадоксальным образом оказывается не вурдалаком из загробного мира, а человеком, похожим на вашего соседа, — медиа стараются не обращать внимание публики на то, что за этой «нормальностью скрываются горе, боль и насилие. Известен случай, как реальный маньяк Родни Алкала участвовал в 1970-х годах в записи развлекательного телешоу — ни одному из участников передачи, равно как и зрителям, он не показался странным или подозрительным.
В рамках современной культуры, где нормальность обладает набором определенных характеристик, маньяк выбивается из этой схемы: он такой же, как мы, но ведет себя иначе, чем и привлекает внимание. Показателен образ Патрика Бейтмана из «Американского психопата»: с одной стороны, типичный карьерист-яппи, полностью вписывающийся в доминирующий стандарт; с другой — изувер и убийца.
Некоторые исследователи обращают внимание на другие причины одержимостью маньяками. Так, Альцена Макдональд пишет:
«В постмодернистской культуре тело стало главным предметом для зрелища или репрезентации. Нигде эта практика не реализуется более полно, чем в дискурсе серийных убийств, поскольку серийные убийцы получают удовольствие от насилования тел: изнасилований, вскрытий и каннибализма. Эд Гейн, терроризировавший Висконсин в 1950-х годах, занимался грабежом могил, убийствами, снятием кожи и каннибализмом. В случае с Альбертом Генри де Сальво («бостонский душитель») в 1960-х годах сообщалось, что «11 из его жертв подверглись сексуальному насилию; большинство из них умерли от удушения, а их тела были осквернены и помещены в причудливые положения после убийства». При обыске дома Джеффри Дамера, который в 1978—1991 годах преследовал гомосексуалистов в районе Милуоки, полиция обнаружила отрубленные мужские гениталии в чайниках и ведрах. С неистовством внимания СМИ, которое получают серийные убийцы, они мгновенно превращаются из безвестности в печально известную икону, несмотря на очевидное общественное и юридическое осуждение. В 1992 году общественный интерес к суду над Дамером и, что более вероятно, к его жестоким подвигам был настолько велик, что его транслировали в прямом эфире по национальному кабельному телевидению. Насилие, совершаемое серийными убийцами в «реальном мире», по существу, вызывает отвращение, но также воспринимается как опьяняющее до такой степени, что для кого-то становится наслаждением».
В конце концов, маньяки для нас — как зеркало. Они дают волю первобытным инстинктам и полностью отдаются своей болезни — словом, с ними происходит то, чего боимся мы сами. Мы боимся их, так как запросто можем стать жертвами, но нас интересуют они как маргиналия, как отклонение от нормы, притворяющееся нормой.