Почему вдовы были первыми предпринимательницами, а крестьяне-купцы платили двойные подати. Что мы узнали из книги историка Галины Ульяновой
В книге «Купчихи, дворянки, магнатки» историк Галина Ульянова исследует биографии первых российских предпринимательниц, положение женщины в Российской империи и в целом жизнь купеческого сословия. Рассказываем о законах того времени и курьезных случаях из работы первых русских бизнесвумен.
Галина Ульянова «Купчихи, дворянки, магнатки: Женщины-предпринимательницы в России XIX века»
Крепостные крестьяне могли перейти в купеческое сословие, а нотариус и маклер — нет
Заниматься торговлей разрешалось всем жителям России, кроме священников, военных нижних чинов, евреев-поселенцев, маклеров, нотариусов и таможенных чиновников.
Бизнесом в Российской империи занимались не только купцы
Представители самого привилегированного сословия — дворяне — также могли открывать свои фирмы, но в таком случае они должны были записываться в купеческие гильдии и платить подать с капитала, оставаясь дворянами. Все остальные — мещане, крестьяне, казаки — после вступления в гильдию меняли сословие на купеческое.
Подписывайтесь на наш канал — мы ежедневно рассказываем о лучших книгах и авторах
Крестьяне-купцы могли годами расплачиваться за свое прошлое — в прямом смысле
Чтобы стать купцом и перебраться в город, крестьянину нужно было сначала отпроситься у своей общины, а затем получить разрешение купеческой корпорации. Если эти инстанции давали положительный ответ, то крестьянин мог переезжать с одним условием — он должен был платить две подати, купеческую по новому месту жительства и крестьянскую по старому. Это называлось двойным окладом. Официально сменить сословие можно было только во время ревизии (переписи для налогооблагаемых лиц), которая происходила раз в несколько лет. В 1840-х, например, и вовсе не было ни одной ревизии.
Брачное законодательство в России было гораздо мягче европейского
Согласно российским законам, женщина пользовалась такими же имущественными правами, как и мужчина. После вступления в брак муж не мог претендовать на собственность жены, как это было в то время, например, в Германии. В Российской империи еще в 1753 году приняли закон, по которому жены могли продавать имение без согласия на то мужей, а с 1825-го один супруг мог передать другому материальные блага только путем купли-продажи или дарения — понятия «совместно нажитое имущество» тогда не существовало. В результате каждый из супругов мог иметь свою фирму, и такие примеры, судя по историческим источникам, не были редкостью.
Первыми предпринимательницами в России были вдовы
До середины XIX века замужние женщины не имели права заниматься бизнесом. Но это не распространялось на вдов или незамужних дочерей (при отсутствии наследников) — им передавалось дело покойных мужей и, соответственно, отцов. Из-за этого в 1830–1840-е в Москве доля вдов среди владелиц фирм составляла 83%, хотя у 73% вдов были сыновья — они, как правило, становились ближайшими помощниками новоиспеченных предпринимательниц. В 1857 году законодательство дополнили — замужним дамам дозволялось «выдавать свидетельства для производства отдельной от мужа торговли». Женщина, наконец, получила возможность открыть собственное дело, а не принимать по наследству чужое.
Предпринимательницы брались за любое производство, даже металлургию
Предпринимательницы не ограничивались легкой промышленностью, например созданием одежды и головных уборов или помады и румян. Женщина могла владеть и кирпичным, и кожевенным, и даже металлургическим заводом. Дворянка Надежда Половцова приобрела целый горный округ — местный завод, поставлявший рельсы для Транссибирской магистрали, даже назвали Надеждинским в честь новой хозяйки. При этом купчихи отличались от дворянок тем, что чаще всего не нанимали управляющих для контроля на местах, а сами старались модернизировать производство.
В целом фабрики того времени условно можно было разделить на дворянские и купеческие. Например, производством сукна занимались в большинстве случаев дворянские фабрики, поскольку это сословие было исторически связано с государством, а заказы, как правило, поступали от него — из сукна шили форму для армии. С другой стороны, мыловаренными и свечными предприятиями владели исключительно купцы.
Городские фабрики не должны были вредить экологии и беспокоить местных жителей, за этим строго следили
Владельцы чугунолитейных, кожевенных, салотопенных и прочих заводов, использующих огонь, должны были получать специальное разрешение генерал-губернатора, а строительство «действующих парами или огнем фабрик» близ жилых строений было строго запрещено. Из-за этого, например, мещанке Матрене Косцовой в 1830 году не дали построить красильню рядом с Новоспасским монастырем. А выброс в Москву-реку опасных веществ поставил под угрозу кожевенный бизнес Наталии Бахрушиной — свалившиеся штрафы за вред экологии могли разорить ее предприятие. Для спасения окружающей среды Наталия купила специальные машины, которые позволили ей избавиться от плотов на реке, где до этого рабочие промывали кожи и загрязняли воду.
Подписывайтесь на наш канал — мы ежедневно рассказываем о лучших книгах и авторах
Дети предпринимательниц нередко находились в зависимости от родителей (и их сложного характера)
Некоторые предпринимательницы, взявшие власть в фирмах в свои руки, к старости становились не просто бережливыми, а скупыми даже по отношению к собственным детям. Например, Дмитрий Голицын, сын княгини Натальи Голицыной (прототипа старой графини из «Пиковой дамы» Пушкина), был московским генерал-губернатором, получал невысокую зарплату и жил в основном только на доходы богатой матери, занимавшейся бизнесом. Княгиня платила сыну только 50 тысяч рублей ассигнациями ежегодно, и ему этого не хватало на жизнь. Обращаться к княгине с просьбой прислать Дмитрию больше денег пришлось самому Николаю I — император принципиально не хотел увеличивать жалованье Дмитрия за счет государственной казны, а Дмитрий стеснялся просить денег у авторитарной матери. В результате Наталья послушалась государя и удвоила сумму до 100 тысяч рублей в год.
Прабабушка Константина Станиславского, богатая магнатка Вера Алексеева, по воспоминаниям современников, была «скупа страшно». Галина Ульянова упоминает случай, когда Алексеева захотела подарить каждому племяннику по серебряной ложке, но, приехав к детям, весь день держала ложки в кармане и в итоге уехала с ними домой.
Московская купчиха Наталья Носова в 1851 году перевелась из Москвы в звенигородское купечество и стала платить взнос по 45 рублей вместо 66 — в разных городах размер ежегодной пошлины различался в зависимости от количества жителей и состояния местной промышленности. Но и этого ей показалось мало, и она решила перебраться из Звенигорода в Ейск, где взносы вовсе были отменены — государство заботилось о развитии причерноморских территорий. Для конспирации Наталья даже купила дом в Ейске. Ее сын Василий позже писал: «Какие мы ейские купцы? Просто гильдейское свидетельство в Ейске выправляли — дешевле было, чем в Москве, вот и все». Московская администрация раскрыла аферу, хотя Носова пыталась оправдаться — утверждала, что хотела построить фабрики в Ейске, но не успела. Все эти махинации купчиха совершила ради экономии суммы, равной 0,01% ее доходов.
