Вокруг сплошные поводы, чтобы изрядно понервничать: коронавирус и QR-коды, снег и гололед, мусор везде. А еще и каникулы закончились, и у детей, кстати, своих переживаний тоже хватает: грядущие ОГЭ, ЕГЭ, отношения со сверстниками. Как не поддаться панике и сохранить душевное равновесие и мир в вашем доме – в этом нам поможет разобраться психолог Никита Карпов.
Время нервозности
Сейчас такое время. Возможно, это не совсем нервозность, а, скорее, тревожность. Но всё равно ситуация с пандемией даёт о себе знать, и изменения экономической обстановки тоже. Да и в Петербурге традиционно осенью и зимой тяжелее. Ну и сейчас, после Нового года, особенно заметно. И эту проблему, кстати, по детям можно хорошо увидеть, потому что им приходится возвращаться в реальную жизнь: в школы, сады и заново приходится переживать период адаптации, потому что появились требования, появился график и жить становится чуть сложнее.
Волшебные рецепты марафонов желаний
Сейчас много всевозможных марафонов желаний, когда вам обещают, что всё сбудется. Их можно по-разному называть. Но здесь проблема, по большому счёту, в том, что сложно отличить продукт, или курс, или марафон, который создаёт психолог. Или продукт, курс, марафон, который создаёт предприимчивый человек. Несведущему слушателю не всегда понятна разница, поэтому у специалистов бомбит от того, что кучу денег зарабатывают не те, кто обучались создавать продукты. При этом есть люди, которые получают пользу.
В самом марафоне нет ничего такого сильно нового для нас. Если помните, 15 лет назад был фильм «Секрет», который миллионы людей по всему миру смотрели. И там проговаривалось всё то же самое: надо верить, визуализировать, надо держать направление и всё будет хорошо, наш мозг так устроен. До этого, лет 30-40 назад были практики. А помните, как заряжали водичку?
У людей всегда есть потребность найти какое-то лёгкое решение, которое не потребует изменений своей жизни, изменений своих ежедневных действий. И на этом «а вдруг» достаточно большое количество людей участвуют в марафонах, даже ест теь, кому это помогает. Но у меня чёткое убеждение, что таким людям не только марафоны помогают. Да всё, что угодно: если человек деятельный, заряжен на свои цели, то ему всё, что угодно, может помочь, хоть солнце с утра, например.
Для кого-то это, действительно, эмоциональная поддержка. Эффект от марафона может быть в том, что я в чате с большим количеством людей, которые чего-то хотят добиваться – я от этого заряжаюсь. Эффект может быть, что я увидел какой-то способ, какую-то технику, а может в том, что организатор 300 тысяч раз повторила: «Надо много работать» и до меня, наконец, дошло, что не надо лежать на диване, надо что-то делать. То есть пользу люди получают от разных вещей, но в такой форме они сейчас происходят.
Кому верить? Профессионалы против тик-токеров
Я не вижу большой катастрофы в том, что есть продукты, есть марафоны, которые делают не специалисты, пока они не создают опасных для психики ситуаций. Здесь тоже никогда не угадаешь, что станет триггером для человека и от чего ему станет хуже. Я много знаю разных обучающих вариантов, знаю, что многие предприниматели делают тренинги с погружением, за очень большие деньги, и где очень сильно эмоционально людей раскачивают, при этом, не понимая, как это может сказаться, зная, что после таких тренингов люди могут оказаться в депрессивном состоянии. Вот это не безопасно, это переход границ. Если речь о том, что в чате What’s App мы взаимодействуем, и мне каждый день надо трижды проговаривать свои желания, то это не вредно, наверное. Не могу сказать, что это сильно полезно и стоит своих денег.
Зачастую профессионалы остаются в тени людей, которые очень хорошо себя рекламируют. Но запрос на качественную музыку и запрос на то, чтобы послушать то, что поёт тиктокер – это два разных запроса от разных аудиторий, бывает и от одной аудитории. Есть люди, которые ходят на концерты классической музыки, а в машине врубают Моргенштерна. И это нормально, это разные продукты, которые рассчитаны на разную аудиторию, на разный уровень развития аудитории. Точно также и с марафонами желаний, психологическими услугами. На самом деле из марафонов желаний достаточно много людей потом продолжили работу с психологом, то есть они столкнулись с какой-то вещью в себе, обрели навык или привычку рефлексировать, слушать себя и оказалось, что это хорошее направление развития. И они дальше идут работать с профессиональными психологами.
А иногда вместо консультации психолога книжку покупают, например, и она стоит на полке или пролистал её два раза. Всё равно люди будут искать более простой способ достичь желаемого. И только тогда, когда несколько раз на одни и те же грабли зайдут и поймут, что чуда не случается, у кого-то появится стремление двигаться дальше, вкладывать усилия, у кого-то не появится. Да, так бывает.
Яжмать!
Конечно, есть люди с очень устойчивым своим видением, оно нам со стороны может казаться не очень корректным. Но я периодически сталкиваюсь с родителями, я с подростками работаю и с родителями, которые искренне верят в то, что они делают, хотя в результате получается, что ребёнку фигово. И есть люди, да, не прошибаемые, наверное, которым проще продолжать верить, чем в какой-то момент остановиться, посмотреть на себя и признаться, что вот тут я был не прав.
Есть такие родители, которые уверенны, что они делают всё правильно. Правда, сейчас их меньше. Интернет и развитие эту уверенность пошатнуло. Причин может быть много. Очень частая причина – страх и тревога. Если у меня не будет этой уверенности, мне будет страшно, и каждое моё действие может оказаться неверным, а это очень большая ответственность. И я лучше на всякий случай не буду рассматривать никакие другие варианты, и буду действовать привычным образом. У кого-то нет ресурсов на то, чтобы быть гибкими, и они действуют по накатанной, по тому, какая программа у них осталась с их детства. И это выходит дешевле для психики, чем каждый раз заново принимать решение или учиться новым формам поведения. А есть те, у кого высокая самооценка, и они убеждены, что делают все правильно. Есть те, кто видит на 20-30 лет вперед, и верят в это. И сейчас они выстраивают своё поведение, исходя из той цели, что ребёнок сейчас меня будет ненавидеть, зато он будет сильным человеком.
Отцовский ремень
Я всегда при разговоре о наказании, о криках задаю вопрос: «Какая у вас цель, чего вы хотите добиться?». И второе: «А что вы получаете в результате?». Ребёнку, которому 300 раз сказали, что его сдадут в детдом, на 301 уже не слышит это. Родители не собираются сдавать его в детдом, кроме редких очень исключений. То же самое с криком, обычно кроме того, чтобы напугать ребёнка, мы больше ничего не получаем. Маленькие пугаются, подростки абстрагируются, нарушается контакт, и это не целесообразное поведение, при этом достаточно частое и корень лежит в ощущении беспомощности, в отсутствии ресурса, в страхах родительских, никто не кричит от хорошей жизни. То есть благополучный родитель, спокойный, уверенный в себе, который более- менее представляет себе, что делает, вряд ли садится и думает: «Сейчас я на него наору, и это тогда приведёт к тому-то и тому-то». Так не бывает, мы, скорее всего, орём, когда закончились ресурсы на саморегуляцию, и плохие слова, обидные слова вылетают у нас изо рта, потому что у нас внутри свои обиды, боли.
А что скажут люди?
Нас так воспитывали, у нас были понятия «прилично - не прилично», «правильно - не правильно», «вежливо - не вежливо» и так далее. Для нас, для наших родителей – это был залог психологической стабильности. Я не скажу выживания, но такие были, нормы, правила. И поэтому приходилось принимать правила этой игры, интегрировать в свои представления, как надо, и дальше, соответственно, нести это детям. Сейчас ситуация поменялась, уже не нужно одобрение окружающих, принятия в группе для тог, чтобы делать то, что ты считаешь нужным, для того, чтобы стать успешным, для того, чтобы чувствовать себя комфортно. Сейчас уже больше возможности наладить коммуникацию со всем миром и можно найти себе референтную группу, которая будет тебя понимать и всё будет хорошо. И сейчас, в отличие от 40-50 лет назад, незнакомый дядька не будет тебя воспитывать подзатыльникам. Даже в нашем детстве такое было.
Но уже мы оказались в более свободной среде, мы уже научились работать с психологом, мы уже поняли ценность адекватной самооценки, значимость собственного мнения, индивидуализма, рефлексии, сами учимся, стараемся. И вот эту позицию начинаем транслировать детям. Она достаточно противоречива относительно того, что получали мы от родителей, и мы ещё не стали такими уверенными, самостоятельными, независимыми, но хотим, чтобы наши дети стали. Поэтому с небольшим перегибом, мы их этому обучаем. Но это нормально, такой маятник, что сначала, когда идёт волна какая-то – она чрезмерно большая, дальше всё более-менее нормализуется, найдётся баланс между ориентацией на собственный интерес и собственное состояние и на интересы окружающих. На мой взгляд, это хорошее движение всё равно. Пусть сейчас с замахом, пусть сейчас дети сосредоточены на себе, на своих границах, на своих чувствах, но как минимум у них дальше будет этот навык: тот же навык рефлексии, тот же навык понимания своих переживаний, тот же навык говорить о том, что я чувствую, о том, что мне не нравится. Постепенно с взрослением, с попаданием в сложные социальные ситуации, они научатся пользоваться адекватно. Я не ругаюсь активно матом в кафе, не потому, что я себе это запрещаю, а потому что мне сейчас так не хочется или так будет не комфортно.
Мне кажется, критическое отличие от того, как растили нас, как растим мы наших детей – мы их спрашиваем и слушаем. И вот это принципиальное ключевое отличие, и дети с самого детства получают ощущение важности собственного мнения, того, чего не было у нас. Нам говорили, как делать, мы не делали и получали по башке, поэтому мы старались делать скрыто то, что хочется нам, чтобы потом не огрести. И принципиальная разница, что сейчас детям уделяется внимание, как отдельным существам, как отдельным личностям. И они ещё пока не знают, что с этим делать. То есть значимость мнений есть, самого мнения может не быть, оно ещё не сформировалось, знаний недостаточно, не умеют коммуникацию выстраивать. Но на мой взгляд, Пусть лучше так, чем как мы, когда мы в 40 лет приходим к психотерапевту и начинаем себя искать и разбираться, что мне можно, а что нельзя, а почему нельзя и кто мне запретил. Сейчас ребёнок в целом может подойти сказать: «Я хочу сделать татуировку». Я себя представляю: леща получил бы ещё, только рот открыв.
Поколение альфа
Сейчас больше делают, сейчас это легче. Больше делают, больше пробуют, сейчас больше информации, больше возможности что-то узнать, понять, разобраться, а всё равно это надо делить на личностные особенности: есть более уверенные дети, есть менее уверенные. Те подростки, которые чувствуют себя менее уверенно, они не делают даже сейчас. Говорить, что меньше думают, я бы не стал, думают столько же или даже больше, потому что ещё раз, они с детства приучают себя думать и рефлексировать, родители им задают вопрос, родители их слушают. А, по сути, дети же перенимают то, что делают родители, потом они сами учатся делать это с собой. Родитель задаёт ему вопрос: «Ты чего хочешь вот этим действием добиться? Он там: «Бэ, мэ, кукареку». Через 5-7 лет он сам себе может задать этот вопрос, у него есть такой навык.
Есть отдельные тренинги по психологической подготовке к экзаменам. Но дети не сами по себе нервничать начинают по этому поводу, это создаём мы, родители, и учителя, и система образования. Это, конечно, абсолютная дичь, что существует две параллельные системы образования: одна – школьная, а вторая – подготовка к ЕГЭ, ОГЭ. Это уже отдельный кластер курсов, компаний, чего угодно, репетиторов, которые конкретно натаскивают на экзамен. И система, мне как психологу, лично, не нравится, потому что получается в одной точке сходится много всего и очень высокая цена получается у этого ЕГЭ. В США есть экзамен SAT, который можно сдавать раз в два месяца и в конечном итоге самый высокий балл приносишь в университет. А у нас получается один экзамен, и он же – выпускной. Здесь у родителей сошлись их надежды, ожидания, и ребёнок может сейчас это всё разрушить своим бездействием. Ребёнка накрутили со всех сторон: вот это самое главное, что тебе сейчас надо сделать, больше ничего не важно, это у тебя дорога в жизнь или в канаву. И учителя со всех сторон дергают, чтобы ОГЭ, ЕГЭ были сданы хорошо, потому что за каждый балл их там трясут, как грушу. Они начинают на детей давить, накручивать. С 7 класса ко мне приходят ребята, и с 7 класса их потихоньку начинают задалбывать подготовкой к ОГЭ и, по крайне мере, капать на мозг.
Родителям ключевая рекомендация – отделить свои переживания от детских переживаний. Вот это: «Я за него переживаю» надо немного тормознуть, разобраться: «Я-то чего так напрягаюсь от этого экзамена, почему у меня на кон всё поставлено?». И там часто вложены усилия: «Я там тащила его последние четыре года в школе, за репетиторов платила». Прежде всего, родителю надо немного дистанцироваться и разобраться со своей головой: «Почему у меня так много напряжений, тревоги по этому поводу?» На самом деле с любым результатом ЕГЭ жизнь не заканчивается, как минимум его можно сдать в следующем году. За год подготовиться к любому экзамену можно очень хорошо. Я бы себе бы проговаривал и на лбу бы записал, что это просто экзамен, это очень маленький кусочек жизни, и он не настолько критично влияет на происходящее, как нам со всех сторон говорят. Повлияет на следующий год, однозначно, я следующий год учусь в ВУЗе, в котором хочу или в каком-то ВУЗе или готовлюсь к следующему ЕГЭ, на этот год он повлияет, а дольше вся жизнь впереди, и очень много будет возможностей выбрать и сделать то, что хочется.
Правда или действие
Бывают в жизни разные ситуации. Например, вы разводитесь. Так бывает. И ребёнок научится с этим жить совершенно точно. Я за много лет своей работы убедился, что счастливые люди вырастают из разных семей. Нет прямой зависимости полная семья или нет. На мой взгляд, важно говорить правду, но соблюсти несколько условий. Первое, что с ребёнком мы разговариваем, когда решение между взрослыми принято, не вовлекать ребёнка в принятие решений, ни в коем случае, наша задача избежать его ощущения ответственности за происходящее, потому что с этим долго разгребаться другим психологам. Вторая история: имеет смысл говорить на языке ребёнка. С трёх лет мы говорим одним образом, с тринадцатилетним - уже совершенно другим. Детям очень важно доносить одну ключевую идею, что мы остаёмся родителями. Если развод, в котором есть коммуникация между взрослыми, то это идеальная ситуация. Вы приняли решение о разводе, и вы добились того, что вы можете друг с другом спокойно разговаривать, и вот тогда уже можно обсуждать с детьми. К сожалению, жизнь сложнее, но очень важно сделать так, чтобы ребёнок помнил, что родители его любят и что они всё равно его родители, даже если они сейчас не живут вместе. И важно, чтобы он не ощущал ответственности и вины за происходящее, а взрослые, которые с собой не справились, часто вместе с собой вовлекают детей.
Смотрите на своих детей – они полное наше психологическое отражение. Если что-то не так, то попробуйте в себе разобраться, ну или же обратиться к специалисту.