Этого просто не могло быть. Мой папа произнес сейчас именно то слово, значение которого я не понял у карлика. И мне это не послышалось, — был уверен я. Находиться рядом с тем, кого я знал с детства и боготворил, стало настолько страшно, что применить даже элементарные защитные меры я уже не мог. А именно побег только мог сейчас спасти меня, — в панике подумал я. Мысль о том, что мой папа был как то связан с карликом, сводилось к еще более нелепой и ужасающей. «Это— не мой папа!» — Тогда кто этот человек? — застыв от страха, я взирал на этого, только внешне теперь знакомого мне человека, глазами кролика перед голодным удавом. И все эти разговоры про охоту были обманом и предлогом к тому, чтобы отнять у меня талисман, — возможно, что от именно от дикого чувства опасности и страха увязывалось в единую картину все в моей голове. Тогда где мой настоящий папа, что он с ним сделал? — пронеслась суматошно в моей голове совсем другая мысль. Наверное, я бы так и стоял, пока этот оборотень, принявший личину моего папы, не вырвал бы с меня талисман. Но мое шоковое остолбенение как рукой сняло, после того, как он крикнул моей маме: «Тащи быстро плоскогубцы, я его подержу». Значит, они оба не были моими родителями. Мои родители ушли в кино, а вместо них явились эти оборотни, внешне не отличимые от моих папы и мамы,— эти мысли теперь наоборот подстегивали меня к движению. Но оборотень, похожий на моего папу, шансов на побег мне не дал. Усадив меня на стул, он связал мне руки за спиной моим же ремнем от брюк, которые висели на стуле. Затем он включил стоящий на моем столе стеклянный светильник и направил его мне в глаза. Мне пришлось резко зажмуриться, и тогда оборотень сильно затянул мои глаза непроницаемой повязкой. Потом я услышал, как он вышел из комнаты. Конечно, этот «не мой папа» все знал про мои особые способности. Но теперь я больше не мог ни о чем другом думать, кроме как о своих родителях. Мои руки были не просто связаны за спиной, но и еще закреплены при этом так, что встать я мог только вместе со стулом. Но сейчас, я даже стул смог оторвать от пола всего лишь на чуть-чуть, так как и его что-то держало за дверь. Еще и глаза мои сильно болели от того, что были пережаты и вдавлены во внутрь глазниц. Освободить себя самостоятельно у меня не получится, значит, мне надо было просто откинуть все лишние мысли и сосредоточиться на своем спасении. Когда оборотень вернется, шансов спастись точно не будет. Скорее всего, они просто убьют меня, чтобы я ничего не рассказал другим и не заявил властям о нарушении закона, — я чувствовал как от последней мысли мои ноги начинает охватывать нервная дрожь. Было отчетливо слышно, что оборотень уже возвращался, и при этом он был не один. Та, что казалась с виду моей мамой, тоже шла вместе с ним в мою комнату, — догадался я по звукам речи, доносившимся из прихожей. В случае с незнакомцем я испытал огромное нервное потрясение, и мне хотелось, чтобы он просто вернулся туда, откуда и явился, а не погиб в нашем мире. А мысли о путешествиях между мирами через открывшийся в воздухе портал были давнею моей мечтой. Ротвейлеры тоже были уже как два года моей навязчивой идеей, которую я собирался обсудить с папой. Именно о двух собаках сразу мне и хотелось с ним поговорить. И тут это нападение карлика. Выходило, что только то, о чем я мечтал, и что хранил в глубине себя, и появлялось в момент моих сильных переживаний. Ведь когда я понял, что это — не мой папа, я попытался заполнить одну из граней талисмана тем, чтобы стать человеком-невидимкой и быстро ускользнуть через входную дверь в квартиру. Пока эти оборотни очухаются и будут меня искать, я смог бы позвать на помощь родителей Мишки. Они в это время всегда были дома, — был уверен я. И страх у меня был, и отчаяние, в разы большее, чем даже в случае с карликом, а ничего не вышло. Не стал я невидимым. Получалось, что любое назначенное мною свойство предмета должно было соответствовать моей, пусть даже небольшой, но мечте. Не мечтал и не хотел, вот и не вышло, — понял я. Это было так очевидно. «Ты не направишь энергию, если за ней не следуют твои мысли», — вспомнились мне чьи-то слова.
О существовании собственного сердца каждый узнает по своему. Я свое, отдающее в ушах ритмичным гулом, услышал сейчас впервые. Внешнего мира для меня больше не существовало. Я полностью погрузился в свой внутренний мир, где как подопытное животное, я метался в его лабиринтах в поисках выхода. И вот я очутился мысленно на берегу моря, с его искрящимися на солнце брызгами, которые появлялись от нашего безумного плескания в нем. И тут моя память мгновенно воспроизвела дословно слова детской игры, в которую мы когда-то играли у самого берега моря.
«Море волнуется — раз,
Море волнуется — два,
Море волнуется — три…»
Больше мне было незачем метаться в поисках решения. Это было мое давнее желание, про которое я давно уже забыл. Все замирают вокруг, а ты идешь по магазину и берешь товар, какой тебе надо, совершенно бесплатно. Или можно взять деньги прямо с кассы и купить на них все, что захочешь, но в другом магазине. Но эта мечта из раннего детства отпала у меня сама собой, когда мой папа получил четвертый класс охотника на Лендгрона. Все это он стал итак мне приносить, и мы уже ни в чем не нуждались. Тем более, что такое воровство я с годами стал и сам понимать. За взятое мною у других, пока те беспомощно застынут в виде морской фигуры, расплачиваться придется им самим,— стыдливо подумал я. И вот, ранее мною отринутое теперь мною было поднято на поверхность и ожило новыми красками.
— Морская фигура на месте — замри!!!— громко выкрикнул я, когда распахнулась дверь в мою комнату.
Я не знаю, удалось бы мне это мое желание, если бы в рот мне был вставлен кляп, но вокруг неожиданно воцарилась полная тишина. Неужели сейчас я остался единственным существом в мире, которое способно было передвигаться, пока другие мною обездвижены? — подумал я, не особо веря в это...