Сновидение стряпается мозгом из обрывков памяти. Все сценарии, события и персонажи — причудливая комбинация того, что хранится у нас в голове, ничего нового. В сновидениях может присутствовать определённая логика — мы часто погружаемся в глубокие, но важные для нашей личности воспоминания, либо продолжаем биться над нерешённой проблемой.
В книге одного французского нейрофизиолога, который регулярно записывал сюжеты своих снов, есть любопытный эпизод. Ему приснилось, что на шоссе его остановили котята в полицейской форме. И разгадка этого сна нашлась — он посещал конференцию в Миннеаполисе, а название этого города раскладывается на два французских слова — котёнок и полиция (мине, ля полис).
После стандартного сна, у нас есть шанс запомнить только один сон из примерно пяти. И то, если мы проснёмся в неправильной стадии, либо испытаем мощнейшее волнение. Структуры мозга ответственные за запоминание в быстрых снах выключены, так что сны просто стримятся, эмоционально переживаются и пропадают навсегда.
Пока мы смотрим сновидение, нас может посетить мысль, что это всего лишь сон. В этот момент мы начинаем осознавать, что находимся в спящем теле, а всё вокруг — галлюцинация. И после этого мы приобретаем способность управлять сюжетом сна — это и есть осознанное сновидение. Вокруг него сформировались секты в комментариях на YouTube, а все практиканты восторженно ставят друг другу классы.
Я бы не рекомендовал пробовать — это любопытные, но не самые бесподобные впечатления. Приборы показывают, что физиологически осознанный сон — это уже не сон, а другое состояние, ближе к бодрости. Вполне возможно, что настоящий сон при таких раскладах вытесняется, и проходит ли это бесследно, ещё непонятно.
Но в некоторых случаях это может быть полезно: например, ветеранам кровавых войн с посттравматическими кошмарами. На них надевают специальные очки, которые снимают электроэнцефалограмму, либо следят за движениями глаз с помощью инфракрасных датчиков. Как только определяется фаза быстрого сна, очки начинают помигивать в закрытые глаза светодиодами. Но несильно, чтобы не проснуться.
Спящее сознание по ту сторону способно распознать это свечение — так человек может понять, что он во сне. И теперь он волен управлять сюжетом и, наконец, переключить канал с вьетнамских флешбеков на «Ювелирочку».
Эти очки свободно продаются, но сами по себе они не очень эффективны. Спящий точно увидит во сне эти вспышки, но может не распознать в них сигнал «свыше». Есть живописный пример: один испытатель во сне стал космическим туристом, а загоревшееся красное освещение принял за аварийную обстановку на корабле — в итоге и сон не распознал, и проснулся с тревогой. Но бывает и обратная ситуация, когда в элементарном блике сияющего спорткара узнаётся тот самый свет от очков.
Существует методика попадания в осознанный сон и без приборов: она звучит достаточно странно — нужно периодически смотреть на руки, открывать книги или останавливать дыхание. Если сформируется привычка, есть вероятность, что эти манипуляции захочется повторить во сне. Но дышать во сне необязательно, а с руками происходит чёрти что: количество пальцев плавает, и ими можно проткнуть ладонь насквозь. Так можно понять, где ты.
Моё первое попадание в осознанный сон не связано с этими приёмами. Я очнулся во сне, катаясь на аттракционе в виде дракона. Совершенно неожиданно я задумался, почему спуск такой длинный, почти бесконечный — обычно так не бывает. Через три секунды я вскочил с кровати в ужасе и с зашкаливающим пульсом. И это что-то животное: никаких пугающих мыслей в голове не проскакивало, но эти три секунды проходили с ощущением падения в пропасть.
С этим сталкиваются очень многие путешественники в мир снов — первая попытка заканчивается очень быстро и сопровождается необузданным страхом.
Но я точно был во сне: там я получил знания, которыми раньше не обладал. Так я выяснил, что сны мы видим от первого лица, с высоты своего роста: смотришь вниз, а там — руки и ноги, а никакие не щупальца, какой бы ни был сюжет. А зрение во сне мне показалось туннельным.
Для себя объясняю так: наши глаза дают достаточно большой угол обзора, но мозг обрабатывает только центральную часть получаемой картинки. Всё остальное работает, как эмбилайт у телевизоров, если там не происходит что-то резкое. Вот эту побочную эмбилайт-картинку по бокам мозг строить не хочет, не считая её чем-то важным, либо ему на это просто не хватает мощности.
Раньше сны мне казались каким-то сюжетом, после которого остаётся лёгкое эмоциональное послевкусие. Но после первого погружения, я бы назвал это ультрареалистичный экшеном, не вызывающим разрыв шаблона, даже если идёшь с пикой на рептилоида.
В эти моменты нет никаких сомнений, что рептилоиды существуют, а пика — отличный выбор оружия. Ровно поэтому сновидения вызывают такой эмоциональный шквал — критические способности разума отключены напрочь, и кажется, что всё наяву.
Ощущения всеобъемлющие — будто знакомый запах переносит лет на пятнадцать назад, например, в кабинет школьного врача. И ассоциации работают не как облако тегов «врач, перемена, реакция Манту», а как прикосновение холодной пластиковой линейки, которую небрежно прикладывают к руке. Всплывают комплексные, давно забытые впечатления, включая тактильные и вкусовые.
Может показаться, что в этом моменте моё изложение поплыло, но попробуйте вспомнить любое сновидение — это будет заурядная последовательность событий. А на практике там захватывает дух, и рассказывать сюжет осознанного сна, не держась при этом за кресло, невозможно. Параллели с наркотиками возможны, но эта разбалансировка работы мозга происходит без внешнего влияния весёлой таблетки.
Впечатления мозг тоже конструирует из опыта. Я попробовал проанализировать, из чего состояли мои ощущения полёта во сне: кажется, мозг скомбинировал американские горки и полёты на самолётах. То есть, каждый мой подъём в воздух сопровождался грохотом, заложением ушей и встречными потоками ветра. Если бы я к этому моменту в реальной жизни имел опыт прыжка с парашютом, ощущения были более «чистыми». Поэтому не суйтесь в осознанные сны девственниками, да и вообще не суйтесь.
Во сне мы тупые. Я, как ребёнок, в Диснейленде просился на каждую горку, пытаясь воссоздать лучшие моменты в жизни. Но будь это реально моя личность, я бы ставил эксперименты — пробовал придумать что-то новое, решать задачу или хотя бы распланировать день.
Кажется, во сне мы живём эмоциями и не можем включить аналитические способности. Во сне не хочется думать, даже если становится скучно. Но сюжеты снов, которыми управляешь сам, в целом, логичнее — понятны главные герои, мотивы и локации.
Полёты и секс. Да, они очень реалистичные: восторг людей, которые постоянно погружаются в сны, понятен. Мозг имитирует всё, что может происходить с нашей нервной системой — прикосновение, мурашки, оргазм, перегрузки, вкус, потоки ветра на лице, писк в ушах.
Но есть и весомая обратная сторона — аналитические способности ослаблялись, и я превращался в капризного ребёнка. Когда всё надоедало, начиналась паника и неуёмное желание проснуться. Время во сне тоже течёт, но гораздо медленнее, а замерить его нельзя — циферблаты расплываются. Оказываешься запертым внутри себя, с детским ощущением непоседства и без понимания, сколько ещё осталось. Часто бывало, что в моменты таких истерик я пробуждался, но лишь мнимо — это был ещё один круг сна.
Вспомните фильм «Начало» — у героя был карманный волчок, по которому можно было понять, сон вокруг или реальность. В финале он настолько утомлён скитаниями, что закручивает игрушку и удаляется, не узнав, где он сейчас. Это очень похоже на мои впечатления: я вскакивал с кровати, наблюдал за рассветом, поливал цветы и изо всех сил старался не смотреть на ладони или часы. Иначе — ещё одна мысль, что это ещё один круг бесконечного сна.
С изменением образа жизни осознанные сны исчезли.
Это была моя объяснительная, почему я постоянно опаздываю на рабочие совещания. Простите, уважаемые коллеги, это всё аденозин и гены.