Перед Новым годом Жанна-приятельница жены говорит ей:
– Дочка нашла какого-то хахаля и хочет с ним Новый год встретить. С ночёвкой, представляешь? В загородный дом. Никогда её не отпускала на ночь так. Она у меня вообще ещё девственница. Что они там творить будут?
А ещё до того у меня муж собрался к маме в дальнее Подмосковье встречать. Я мужу говорю: «Ладно, езжай, мама ж всё-таки, тем более первый раз без свёкра встречает. А мы с дочкой сами встретим». А тут я вообще одна остаюсь, так получается.
– А дочке-то сколько твоей? – спрашивает супруга у неё.
– Девятнадцать, а что?
– Тогда в смысле ты говоришь: «С дочкой встретим»? Девке двадцатый год! Ты сама-то родила её во сколько?
– В восемнадцать…
– Хмм… Выходит, ты её родила, когда сама ещё моложе была. А её в девках передерживаешь? А что за парень?
– Да, вроде нормальный, говорит. 23 года. Плешку заканчивает. Но они ж там на даче это самое…
– Ну и? Им же не 14. Дай ты свободы молодым уже. Плешку, говоришь? Значит порядок в голове какой-никакой есть. Слушай, что ты ерепенишься? Зато готовить ничего не надо, закажи себе доставку пиццы, Макдака, пирожных каких-нибудь. Винишка. Да и одна встретишь. Отдохнёшь от своих зато. Расслабишься, «позалипаешь» в сериал какой-нибудь, который давно собиралась посмотреть.
В итоге так и сделали. Надо сказать, что эта приятельница супруги настоящий перфекционист в плане чистоты и быта. Квартира всегда блестит. Одежда и бельё у всех чистые. Какие-то приспособления для комфорта и уюта постоянно внедряет, типа автоматического дозатора мыла в ванной или автополива для цветов.
Сидит она в новогодний вечер. Смотрит себе сериальчик на телеке с интернета, иногда краем глаза поглядывая за всякими голубыми огоньками. Винишко потягивает, пиццу откусывает. Дочка шлёт ей фоточки из добротного деревянного дома. Там ещё две молодые пары с ними. Ёлку наряжают винтажными советскими игрушками. Мясо жарят на улице. И главное – она счастлива! И сразу тепло и спокойно стало.
В 11 вечера поворачивается ключ, вваливается муж. Трезвый. Жанна спрашивает его:
– Ты откуда?
– Оттуда. Ты не представляешь, насколько дома лучше!
– Насколько? – растерялась Жанна.
– Мама, оказывается, вовсе там не одинока. Она сама ничего не готовила, хотя знала, что приеду. Сделала только пару салатов, и то говорит: «Не ешь их! Сейчас к тёте Вере пойдём с ними». Представляешь, голодному сыну с зимней дороги такое сказать: «Не ешь!» Пошли мы к этой тёте Вере, а там ещё пара таких же дам. Это, значит, её подруги – коллеги с очистных. А у той Веры дом неопрятный, воняет овощебазой и затхлостью давно не стиранного тряпья, тараканы по столу бегают. А им хоть бы что. Мы приходим, а они уже там хорошие-прехорошие сидят и песни горлопанят: «Напилася я пьяна…» Рюмки на стол нам с матерью выставили мутные, грязные, аж пить расхотелось. Но добило меня вот что: Вера, накладывала мне салат, и засаленный отвисший рукав, настиранного тысячу лет халата, залез мне прямо в тарелку, поелозив в майонезе. Я очень захотел домой, в твой перфекционизм: «Карету, мне карету!» И вот я здесь. Успел! Хорошо, пробок сейчас нет.
– Но у меня только пицца и вино вот…
– А что ещё для счастья надо? Особенно, когда из чистой тарелки и из сверкающего бокала!
Вчера жена встречает Жанну после праздников:
– Ну как?
– Да, вроде ничего особенного, но все мы были счастливы!