Ваня был не то что бы дурак, а не так не сяк. Пришел Ваня как-то к слесарю Тимофею и говорит:
- Тимофей, ты человек верующий?
- Ну, можно сказать да?
- Вот ты веруешь, и бог тебе помогает. И дом у тебя есть, и семья у тебя
хорошая, и на работу ты не жалуешься, и руки у тебя там, где надо. У меня
же все наперекосяк. И руки не оттуда растут, и девки от меня, как от черта
лысого шарахаются. И вот взгрустнулось мне вчера за самогоночкой. И
мысли пришли, что все беды от того, что я не верую. Скажи, как это
понимать быть истинным верующим?
Тимофей поскреб огромной лапой свой затылок.
- Понимаешь, вот идешь ты по дороге, споткнулся и мордой в грязь.
Неверующий рассуждает: «Ага, прутик из асфальта торчит, споткнулся об
него, поэтому упал». А верующий говорит: «Спасибо господи, я тебя
понял, слишком зазнался я сегодня». Вот я думаю, если так рассуждать,
что везде божье проведение, точно истинным верующим будешь.
Иван тоже поскреб затылок и пошел домой. Идет Иван думу думает и не заметил, как добрел до Дунькиного дома. Подлез Иван к окошку и кричит:
- Дунька выходи, любиться будем.
В окошке загорелся свет. У Ивана от счастья застучало в груди. Дверь
избы отворилась, а в дверях Дуньки батя с оглоблей стоит.
- Сейчас я тебя полюблю. От всей души любить буду - прорычал кузнец,
отец Дуньки, стукнув оглоблей Ваньке по хребту.
- Только по голове не бейте – прокричал Ванька, прикрывая руками голову, и опрометью кинулся к забору. Идет Иван хребет чешет и рассуждает:
- Спасибо тебе, господи, отвернуло меня от Дуньки. Понял я, не для меня она.
Из-за случившейся оказии, он не заметил, что срезал путь домой и пошел дворами. Думы тяжкие мучили его голову, пока не почувствовал Иван, что ноги его в чем то погрязли. А темень кругом, хоть глаз выколи. Давай он руками сапоги из грязи вытаскивать. Не знал Иван, что сосед узкий проход между заборами навозом завалил , чтобы огород удобрить. Пришел он домой расстроенный, весь в коровьем дерме, а мысли в том месте, откуда ноги растут.
- Ну, господи, а это ты с какой целью сделал? Видно совсем грешен я,
что не понимаю твоих намеков.
Утром Иван сподобился на работу идти. Вышел во двор, потянулся и громко крикнул, придуманную им молитву:
- Вот он я, господи, весь твой… - и захлебнулся.
Вытирая лицо рукавом рубашки, он посмотрел на небо, пытаясь вычислить негодяя, нагадившего ему в рот. На крыше ворковала, только прилетевшая, стайка голубей. Громко так ворковала, как будто смеялась над ним.
- А это за что, господи? Зачем ты мне рот закрываешь?
Совсем огорчился Иван. Никак ему не понять, что господь сказать ему хочет. И решил он к бабке Фросе за советом сходить. Она бабка непростая, всегда дело говорит. Баба Фрося, подперев морщинистую щеку рукой, с улыбкой слушала горький рассказ Ивана о жизни его тяжкой.
- Хотел я господа умиловестить, истинным верующим стать, что бы он
беды на меня не посылал. Да, что-то не срастается у меня. Может, что
посоветуешь?
И поведала баба Фрося следующее:
- Есть такая притча. Я тебе расскажу ее кратко: «Зашел человек в зал, где множество крестов больших, маленьких, золотых, деревянных . Бог ему сказал, что бы он выбрал, какой ему нравится. Человек взял самый маленький крест. А господь ему и говорит, что вот бери, мол, теперь и неси. Мне, кажется, Ванюша, ты взялся за непосильную для тебя ношу.
Живи, как бог даст, и лучше не думай.