Мы хотим начать этот сегмент с краткого обзора популярной рекламы 1950-х годов. Взгляните на эти изображения. Ух ты, сколько гаджетов! И эти женщины выглядят такими счастливыми, что они у них есть, не так ли? Это действительно так. Видите эту женщину, которая, очевидно, натирает полы воском? Как это легко, говорит ее правая рука, едва касаясь ручки швабры, а левая показывает, как это весело! А посмотрите на женщину со стиральной машиной - посмотрите на жест "та-да! Жест левой рукой! Это вообще не работа. Нет, вы абсолютно правы. Но если говорить серьезно, рекламные ролики были частью иллюзии, что женщины на самом деле очень счастливы, оставаясь дома и занимаясь домашними делами, а поскольку у них были все эти машины, то это даже нельзя было назвать трудом или работой, поскольку машина все делала за них. Таким образом, вся идея труда была стерта из идеальной картины высшего среднего класса и заменена чувством роскоши, по крайней мере, в том, что касается женщин.
Но послушайте некоторые из этих цитат реальных женщин, которых Бетти Фридан интервьюировала, когда проводила исследование для своей книги. "Я чувствую себя как-то пусто, неполноценно", - говорит одна из них. "У меня усталое чувство... чувство, будто я плачу без причины". А вот это: "Я чувствую себя так, как будто меня не существует". Это не счастливые женщины. Это женщины, переживающие экзистенциальный кризис, связанный с их жизнью и идентичностью. Бетти Фридан часто приписывают начало того, что мы называем второй волной феминизма, с ее книги 1963 года "Мистика феминизма". Сосредоточившись на домохозяйках среднего и высшего среднего класса в основном пригородной Америки, Фридан обнаружила то, что многие называли "проблемой без названия": молодые женщины, в основном с высшим образованием, финансово обеспеченные, замужние, с детьми, которые, несмотря на всю безопасность и комфорт, которые мог позволить себе их средний класс, тем не менее, страдали от депрессии, странных недомоганий и чувства нереализованности.
Феминизм второй волны выдвинул гендерную проблематику на передний план, разоблачая сексизм, который не позволял женщинам учиться в колледже на том основании, что высшее образование делает женщину непригодной для домашней жизни, и не позволял женщинам с высшим образованием найти полноценную работу. Проблема так называемой "образованной домохозяйки" заключалась в том, что у нее будут проблемы с "адаптацией к женской роли". Популярные журналы подчеркивали обязанности хорошей жены как той, которая содержит дом и детей в чистоте, соблюдает тишину и не задает вопросов. Рассмотрим этот список рекомендаций для домохозяек в журнале Housekeeping Monthly от 13 мая 1955 года, который называется "Руководство хорошей жены": "Будьте рады его видеть. Приветствуйте его теплой улыбкой и покажите искреннее желание угодить ему". Как вы думаете, может быть, она не была рада его видеть и поэтому ей нужно сказать, чтобы она казалась счастливой? Показать искренность, которой может и не быть? И послушайте вот это: "Не жалуйтесь, если он опоздает домой на ужин или даже если он задержится на всю ночь. Считайте это мелочью по сравнению с тем, что он мог пережить в тот день". Правильно - потому что его работа - вероятно, за письменным столом в офисе с кондиционером! - является реальной и считается изнурительным трудом, в то время как реальный физический труд женщины дома - это просто ее счастье! Но вот, послушайте: "Разложите его подушку и предложите снять обувь. Говорите низким, успокаивающим и приятным голосом". "Не задавайте ему вопросов о его поступках, не сомневайтесь в его рассудительности и порядочности. Помните, он - хозяин дома, и поэтому всегда будет исполнять свою волю справедливо и правдиво. У вас нет права задавать ему вопросы". Ага. Что подводит нас к грандиозному финалу и заключению этой колонки советов - последнему совету о том, как быть хорошей женой: "Хорошая жена всегда знает свое место". В этом и заключается смысл всех этих мелких советов о том, как поддерживать чистоту в доме и так далее - убедиться, что женщина знает свое место, особенно если у нее есть высшее образование и мозги!
В сочетании с рекламой электронных бытовых приборов эти сообщения укрепляли идею о том, что домашняя жизнь легка и полноценна и что женщины преуспевают в приготовлении пищи, уборке и воспитании детей. Возможно, самым большим достижением феминизма второй волны стало обнародование четкого гендерного разграничения бытовой и профессиональной сфер, где интеллектуальная и профессиональная работа была исключительно мужской, а физическая и домашняя - явно женской. И посмотрите на эту рекламу: очевидно, что домашнее насилие было неотъемлемой частью жизни счастливых домохозяек, а популярное одобрение избиения жены оправдывалось рекламой галстуков, кофе, крема для обуви, средств для волос и других мужских аксессуаров. Таким образом, кризис мог быть не только экзистенциальным, но и тем, что женщины не считали избиение преступлением или чем-то, что не должно было быть частью их жизни. И раз уж мы заговорили о месте женщины - вот оно: под каблуком у мужчины. Феминистская идея о том, что женщины не должны ограничиваться домашними и материнскими обязанностями, а должны иметь такой же доступ к высшему образованию и значимой работе, как и мужчины, заложила основу для многих последующих феминистских движений. Однако и эти предпосылки были подвергнуты сомнению такими мыслителями, как Белл Хукс, которая указала на скрытые предубеждения класса и расы и их пересечение с гендером в феминистском мышлении. Как она говорит во введении к своей книге "От края к центру": "Быть на периферии - значит быть частью целого, но вне основного тела". Для черных американцев, живущих в маленьком городке в штате Кентукки, железнодорожные пути были ежедневным напоминанием о нашей маргинальности. Через эти пути проходили асфальтированные улицы, магазины, в которые мы не могли войти, рестораны, в которых мы не могли есть, и люди, которым мы не могли смотреть прямо в лицо. За этими путями был мир, в котором мы могли работать горничными, уборщицами, проститутками, если только это было связано с обслуживанием. Мы могли войти в этот мир, но не могли там жить. Мы всегда должны были возвращаться на окраину, переходить через пути, в лачуги и заброшенные дома на краю города". Показывая, как Вторая волна была почти исключительно сосредоточена на белых женщинах среднего и высшего среднего класса в Америке, Хукс задает несколько неудобных, но необходимых вопросов: кто возьмет на себя бремя свободы белой женщины от домашних обязанностей? Кто будет готовить, убирать и присматривать за детьми, когда белая женщина из высшего класса уйдет на работу? Ответ, как ясно показывает Хукс, раскрывает способы, которыми белые феминистки делали цветных женщин невидимыми, их труд и права исключались из феминистских рамок.
Белл Хукс и Третья волна феминизма переносят бедную, белую, женщину и цветных женщин из маргиналий в центр дискуссии, заставляя западный феминизм противостоять своим классовым и расовым предубеждениям и расширяя его, чтобы включить голоса азиатских, латиноамериканских и афроамериканских женщин. Глория Анзальдуа и Барбра Кристиан рассказывают о том, как эти голоса остаются вне общественного мейнстрима или академических форумов, раскрывая структуры власти, которые не допускают цветных женщин к публикациям, семинарам и конференциям. Принимая во внимание влияние расизма на цветное население Америки, Элис Уокер включает мужчин в свое видение феминизма, придумав термин "вуменизм" - движение, которое стремится включить мужчин, а также женщин в борьбу против трех сил - расы, класса и пола. Вот одна из моих любимых цитат Белл Хукс, которая показывает, насколько шире распространяет свои сети феминизм третьей волны: Феминизм - это не просто борьба за искоренение мужского шовинизма или движение за то, чтобы женщины имели равные права с мужчинами; это обязательство искоренить идеологию господства, которая пронизывает западную культуру на различных уровнях: пол, раса, класс - и это обязательство реорганизовать общество ... так, чтобы саморазвитие людей превалировало над империализмом, экономической экспансией и материальными желаниями". Интересно наблюдать, как каждая последующая волна феминизма использовала основы предыдущей волны и расширяла феминистское сознание, делая его все более и более интерсекциональным.