Продолжение истории любви русской актрисы Веры Макинской и композитора Имре Кальмана. Предыдущая часть ЗДЕСЬ.
У них уже было трое детей: мальчик и две девочки, когда стало ясно, что счастливые мирные времена кончились. Надвигался 1938 год, аншлюс – фашистская Германия насильно присоединила к себе Австрию. Вена запестрела свастиками. Кальман понял, что надо уезжать. В это время его известили, что за особые заслуги ему присваивается звание «почетного арийца». Большей бессмыслицы в свете расовой теории придумать было невозможно, и он понимал, что его семью это не спасет. (Уже в эмиграции он узнает, что две его сестры погибли в Венгрии, когда их гнали в лагерь: просто упали от бессилия, так на обочине дороги и замерзли).
Они уехали в Цюрих. Кальман любил эти места, а для Веры здесь было слишком тихо, и она увлекла всех за собой в Париж. Вот это был ее город. Но война подступала все ближе, и как ни противилась Вера, им пришлось ехать дальше – в Нью-Йорк. Здесь Вера поняла, что прежний роскошный образ жизни ей вести не удастся. Попытка Кальмана пробиться в Голливуде закончилась ничем. Кальман пытался работать над новыми произведениями – это не слишком удавалось. Он дирижировал собственными произведениями в концертном исполнении. Однако Америка жила другими ритмами, и Кальману доставались лишь символические плоды его прежнего шумного успеха, вроде звания почетного доктора Нью-Йоркского музыкального колледжа.
Вере пришлось пойти работать. Манекенщицей, иначе и быть не могло – демонстрировать в магазине излюбленные свои меха. При этом она никак не желала соглашаться с Имре, что надо принимать жизнь такой, как она есть, и поумерить запросы. И когда у прилавка с ней заговорил – да на милом ее уху французском! – мужчина, который явно был богат, а потом стал появляться все чаще, Вера решила, что это и есть ее шанс вернуться к беззаботной жизни. Неизбежная разлука с детьми ее не пугала.
Она объявила Имре, что хочет получить развод.
Имре... Что он, стареющий, не видящий впереди никаких перспектив, мог сказать ей. Он говорить и не смог. Написал письмо. Он давал Верушке полную свободу действий и благодарил за то, что было в их жизни счастливого.
«Моя музыка никому не нужна, зато твоя молодость и свежесть – сокровища, которые ценятся необычайно высоко, -- писал он в полном самоотречении. -- Не стоит тратить эти сокровища на человека вроде меня, который не умеет их ценить».
Процедура развода обернулась для Веры веселыми каникулами. Она жила в местечке Рино, что в нескольких сутках езды от Нью-Йорка, в райском уголке «Бельмонте Ранч», где собралось еще более двадцати молодых женщин, ожидавших развода. По правилам здесь надо было до суда провести шесть недель, и они только и делали, что болтали о пустяках и развлекались верховой ездой.
Наконец развод оформлен, и Вера должна после заключения нового брака уехать с мужем в путешествие по Южной Америке. Но... Почему же она так часто звонила Кальману из заоблачного Рино? Почему на вокзале в Нью-Йорке, когда воспитательница привела детей на встречу, а Имре неприкаянно маячил в стороне, она вопреки строгим правилам кинулась к нему? Почему в тот же день, поссорившись из-за всего этого со своим избранником, она поехала «домой» и оставалась там до полуночи? И в другие дни?
Прошло еще несколько месяцев странной маяты. И Вера вышла замуж... за Имре Кальмана. Однако перед оформлением нового брака Имре предупредил: она должна вернуть все деньги тому, другому – на ее имя уже была перечислена очень крупная сумма. Вера подчинилась. Она и не ожидала, что почувствует себя не менее счастливой, чем когда выходила замуж за Имре в первый раз.
А через некоторое время она и выкинула этот фортель с шубой. Увидела у торговца мехами манто, единственное такое в мире, из редкостной красоты платиновой норки -- до того известны были только темные норки. Оно и стоило соответственно – тридцать тысяч долларов, по тем временам невозможная сумма. От цифры она пришла в ужас, но расстаться с шубой было выше ее сил. Пообещав расплатиться через десять дней, она в тот же вечер явилась в этой невообразимой роскоши в театр. Имре она сказала, что вещь одолжена, и он, прикинув, что стоить шуба должна очень дорого, не менее двух тысяч, все оберегал ее, боясь попортить мех, а то как потом расплачиваться.
Вера тонко уловила дух Америки. В театре она оказалась в центре внимания. Тут же объявились журналисты. И все десять дней до срока выплаты в газетах расписывалась дорогущая шуба жены Имре Кальмана, а заодно упоминалась его новая оперетта «Маринка». Шуба являлась знаком кредитоспособности Кальмана, и немедленно нашлись спонсоры, предоставившие на постановку оперетты нужную сумму. Так с авантюрной выходки началась полоса успеха.
Четвертая женщина в жизни Кальмана
Окончилась война, и они вернулись в Европу, где Кальмана вновь ждали награды, возобновление всех любимых публикой оперетт. Вера самоутверждалась в Париже. Кальман снова рвался за океан – сын Чарли учился в Колумбийском университете, не хотелось его оставлять. Он настоял на своем, семья вернулась в Нью-Йорк. Но случилась беда: Кальмана разбил паралич. Едва наметилось некоторое улучшение, Вера забрала дочерей и уехала в свой Париж. А на телеграмму «Ты нужна мне в Нью-Йорке» отправила туда одну из дочерей. Теперь пришлось подчиниться Кальману – его перевезли в Париж.
Вера вела бурную светскую жизнь. Кальману она нашла опытную сестру-сиделку. Так в жизнь Кальмана вошел самый близкий человек его последних лет – старая дева Ирмгард Шпис. Это было преданнейшее существо, беззаветно отдавшееся главному делу: уходу за маэстро, как Ирмгард его всегда называла. В первые полтора года она вообще ни разу не воспользовалась своим правом на выходной день, да и в последующие годы старалась быть при маэстро неотлучно. Изучив его привычки, понимая с полуслова, а скорее – с полувзгляда, она придумывала, чем его можно побаловать. Ему многое было нельзя, в том числе курить сигары. И сестра Ирмгард научилась курить эти сигары, чтобы он мог хоть чуть вдохнуть излюбленный аромат. Теперь он уже не мог и минуты обойтись без сестры Ирмгард. И когда она раз в три недели выбиралась к парикмахеру, еще и волосы у нее не успевали просохнуть, как за ней являлся шофер. Беда случилась – пугалась Ирмгард. Нет, это просто Кальман хотел, чтобы она была рядом.
Он умер осенью 1953 года, и его похоронили со всевозможными почестями на центральном кладбище Вены, там же, где покоятся Бетховен, Брамс, Штраус... Вера приехала на похороны вместе с детьми и Ирмгард Шпис. И здесь она вновь встретилась с графиней Агнеш Эстерхази.
Вера умерла в 1999 году в возрасте 97 лет. Всю свою оставшуюся долгую жизнь она посвятила памяти Кальмана.
Организовывала концерты и программы для радио, давала интервью и представительствовала на премьерах его оперетт. Создала фонд Кальмана, который присуждает стипендии одаренным музыкантам. А поскольку все дети были хорошо обеспечены, свою личную собственность она тоже завещала этому фонду.
Понравилось? Подпишись на наш канал! Начало ЗДЕСЬ.
Лина Дорн (с) "Лилит" * Фото вверху: Вера Кальман, gettyimages.com