Лопнувшая виноградина. Стекающий сок. Шелковый платок весь в застывших и загрубевших масляных разводах. Зеркальные поверхности блюд забыли, что были наполированы: они покрыты плевками, харками, мелкими и не очень кусочками пищи. Плохо обглоданные кости вываливаются из пустых подносов, где-то они даже сложены горками из костей. Некоторые кубки опрокинуты. Жирные мухи вальяжно прогуливаются по столу, тщательно выбирая, к чему бы приступить сначала. Мясо и рыба всех возможных видов — все это остатками застыло и не надеется на дальнейшее поглощение. Из-за угла доносится ненавязчивый запах блевоты.
Король заснул прямо за обеденным столом. Мертвецкая тишина вокруг. Не дай бог, разбудить. Все покинули залу. Кроме него и короля.
Короля называют королем, но его не зовут по титулу, его никак не зовут, в перешептываниях слышится только он. Король и он. Он и король. И кажется, что все забыли, кто главный.
Сейчас он сидит по правую руку от короля. Резьбой на стуле выгравировано «Преданному Советнику». Кажется, что его место даже красивее, чем у короля. Но это только кажется, правда?
Он сидит. И думает. Он немногословен. Он умен и коварен. Что он может? Все и ничего. Дворянин без родословной, имеющий несметное количество вассалов и земли, лопающиеся от изобилия. Но этим он не пользуется. Он так не играет. Или все, или ничего. Его ставка — король.
Ему следует быть осторожным, хотя он и уверен в короле. Каждый шаг его просчитан на десять вперед. Король всегда думает, что это его собственная идея.
А в народе слухи. Про него. Что он руководит королем.
Конечно, это ложь. Как я могу? Кто я? Так, никто. Но такие упреки даром не пройдут. И хочется сказать, что кровь проливалась много и обильно и обагрялись поля и пашни. Но нет. Он же был умен — все было тихо и мирно. Никто не сомневался в том, что это не действия короля, но никто не осмеливался об этом заявить. А кто намеревался, тот оказывался не там, где планировал.
Жалким ему кажется король. Храпит пьяный ужратый лапоть. Не таким он был, когда начинал править. Пророчили славное и светлое будущее, но он не позволил. Теперь король такой. Это был долгий путь, но теперь он пожинает лавры. Про себя, конечно.
Никто кроме него не знает тех глупостей, которые хотел воплотить король. Знали бы, чего он хотел, только задумались бы, к чему это могло привести. Наивность и мечтательность непростительны в правлении. Он сразу понял, что король за человек. Нет, он был, конечно, мечтателем, но повышенная эмоциональность, тревожность, нервозность, обидчивость с годами привели бы его к тиранству. Видя, что мечты остаются фантазиями, король бы начал обвинять всех вокруг. Если бы он не остановил короля, то король стал бы тираном. А теперь король просто лапоть. Но никто, кроме него, не понимает.
Он вспомнил, как начал пробиваться наверх. Тяжело было, но с трудом и упорством он достиг многого. Он знает, что его обсуждают, осуждают, называют выскочкой, но никто не задумывается над тем, сколько ему пришлось вложить труда, сколько он работал, чтобы добиться своего титула советника. Ему просто завидуют, что он рядом с королем. И хотя он не отрицает, что он умен, тем не менее он прекрасно понимает, что есть люди, которые не хуже его. Но он смог оказаться там, где он сейчас, а они нет. Значит, они недостаточно старались.
Говорят, что он злой, жестокий. И не такое говорят. Да что они обо мне знают вообще? Я для них просто выскочка.
И никто из тех, кто его презирает, не знает, что он был заботливым сыном. Пока матушка была жива, он постоянно давал ей денег, он приезжал к ней, он делился своими успехами, он радовал ее, он делал ей подарки — он никогда не забывал о ней. Она была всем для него, потому что она всегда в него верила, всегда его поддерживала, всегда была на его стороне. Мама. Дорогая и любимая мама.
Он делал все и даже больше, чтобы мать ни в чем не нуждалась. Ему пришлось изменить имя, придумать себе историю, чтобы никто ее не нашел. Но никто и не считал нужным следить за выскочкой, выяснять, кто он и откуда. А потом уже было поздно.
Когда мама умерла, он был убит. Он просил ее не работать много, он умолял ее отдыхать больше, но это же мама, она не может сидеть на месте… Он никогда столько не плакал, он и не думал, что может столько плакать, ему всегда казалось, что мама никогда не перестанет ждать его, что она всегда будет рядом. Потом он убедил себя, что она и сейчас рядом: он уверовал в Бога и нашел в этом отдохновение для себя. До ее смерти он верил по привычке, потому что все верили. Но теперь только церковь помогла ему успокоиться: он полностью вверил себя Богу.
Он прикидывается. Не может он верить. Стольких людей загубил.
Во благо. Они не понимают, зато он понимает. А тех, кто не понимает и много разговаривает, нужно убирать. В истинности своих действий он не сомневается. Они презирают его и за это, но ему все равно.
Он проснулся от какого-то звука. Задремал. А король все еще спит. Зато он бдит, зато он следит.
Все будет хорошо в королевстве. Я не подведу. Я не подведу тебя, мама.