Что-то изменилось в Рождество.
Я точно это запомнила.
В ночь с 6 на 7 января я быстро заснула и хорошо спала, проснулась рано, надела лыжные штаны, и мы с Тилем пошли гулять.
Город, и так затихший на праздники, был словно мертв. Совершенно пуст.
Даже дворникам дали послабление, и они не скребли тротуары, не чистили дорожки, не долбили лед.
Были только я, Тиль и снег.
Я уже давно не воспринимала утреннюю прогулку как муку, я поняла, что эти прогулки мне помогают, что после них я чувствую себя лучше, бодрее, сильнее, но особой радости от них все равно не ощущалось.
Прогулки были продолжением моего обычного подхода к жизни, многие люди, считают подобное волей.
Это когда ты не хочешь, но делаешь.
Встаешь по будильнику и не на секунду не задерживаешься в кровати, сжимаешь зубы и надеваешь лыжные штаны, прешься в дождь, в снег, в мороз, и физическому телу от этого, действительно, только польза, душе только тоскливо.
7 января, по колено в снегу, я вдруг почувствовала не принудительную, а настоящую радость.
От того, что никого нет, от того, что так тихо, от того, что Тиль делает снежного ангела в каждом сугробе.
В кармане у меня был мяч, забытый со вчерашней вечерней прогулки, я спустила Тиля, и мы минут двадцать играли в мяч на поляне за церковью.
Обычно я стараюсь вести себя с Тилем подобающе, поддерживать авторитет, не опускаться до того, чтобы кататься с ним на спине перед трапезной, но в то утро я впала в абсолютнейший маразм, я играла с ним так, как обычно играет Ваня.
Гналась за ним, падала, убегала с диким визгом, он срывал с меня шапку и бегал с ней по поляне, что вызывало у меня один лишь бурный восторг.
В тот момент я была счастлива не в результате необходимого предварительного мучения, а просто так.
Я не думала, насколько полезно изваляться в снегу до мокрых носков и чем это теоретически может мне помочь, я просто была страшно рада, что у меня есть моя любимая собака, что нам так здорово друг с другом.
Когда я стояла на четвереньках, пытаясь забрать обратно шапку, которую Тиль тянул за помпон, к нам осторожно приблизилась джекрассел Джесси.
Я обернулась и увидела француза.
Неизвестно, сколько времени он за нами наблюдал.
Поскольку терять было уже нечего, я выпрямилась, посадила Тиля на поводок, и мы чинно подошли к французу.
Поздоровались.
- С Новым годом и Рождеством, – начал он.
- И вас, - ответила я, - всего самого вам хорошего.
- Как вы? – спросил он, глядя на меня с некоторой опаской.
- По-разному, но… в целом, получше, - сказала я, и чтобы не слишком на этом задерживаться, тут же спросила, как вы?
- О! Я беру вторую собаку! – сказал он, просияв.
- Да вы что?!
- Сейчас я покажу!
Он сунул мне под нос айфон, чат с заводчиком, который выслал ему фотографию щенка немецкой овчарки.
- Возьму, наконец-то, кобеля! – сказал француз с гордостью.
Мы шли домой, и я просто умирала от смеха.
Одинокий француз, плотно сидящий на антидепрессантах, живущий в России с джекрассел-терьером, преподающий язык в частной школе с английского, берет себе кобеля немецкой овчарки в съемную квартиру.
А я все стесняюсь, что выгляжу как сумасшедшая.
Анна КОЗЛОВА