Давно это было, мог бы написать я, но не напишу, потому что время субстанция относительная. Для кого-то и вчера давно, а кому и 10 лет – миг, и каждое событие десятилетней давности так прописано в память, словно вчера всё случилось. Относительность, прекрасная сделка с реальностью, вот с этого утверждения и начну я свой рассказ.
Есть люди, которые не подходят тому месту, в котором они пришли в этот мир. Нет, не подумайте, что они как-то отличаются от укоренившихся местных, скорее даже наоборот. Идеальные жители своей родины, знающие подчас больше знатоков, ориентирующиеся в культурном дискурсе, они, тем не менее имеют отличную от своих земляков энергию.
Неторопливость жизни в городе Петра разрушает их мятущиеся натуры, они опережают местное время и поэтому пребывают в некоторой противофазе с остальными. Таким человеком была (и продолжает таковой оставаться) Элоиза. Молодая, дерзкая, русоволосая, активная до лёгкой агрессивности, переполненная планами на жизнь. Молния, а не человек из Петербурга. Из таких вырастали в прежние времена подруги народовольцев, или женщины учёные, ломающие представления обывателей о месте женщины в социальном устройстве современности.
Ещё хотелось бы упомянуть весьма острый ум и поразительную красоту нашей героини, что только усиливало центробежную силу выносящую её на орбиту совсем иную, чем патриархально-спокойный петербургский космизм.
Собственно, никто из знакомых не удивился, когда Элоиза объявила, что отправляется завоёвывать Первопрестольную.
Промозглым вечером, а подобные случаются в наших широтах в любое время года, на перроне Московского вокзала ожидали посадки в вагоны три человека. Вагон был плацкартным, и народ в него не спешил, но мы прибыли загодя, потому что покидающая Петербург предпочла приехать сильно загодя. Провожающими выступали ваш покорный слуга и сестра нашей беглянки.
Собственно, сестра Элоизы Анна, тоже слыла среди друзей тревожным элементом, но её безумие уютно устроилось на улицах Петербурга и не планировало смену обитания. Этакая смесь хрупкого подростка и женщины вамп, с вечным хиппи, где-то на самой окраине сознания – смесь горючая, но как раз очень местная, - Наталья Филипповна и Софья Перовская, с элементами княгини Карловой, и Зинаиды Юсуповой в годы её юности. И отличное чувство юмора, способное заткнуть за пояс многих комиков на зарплате.
Итак, перрон, моросящий дождик, вечер, поезд, обрывки каких-то необязательных слов, долгие паузы, дым сигарет, и глаза, которые каждый прячет, чтобы не показать сожаление от разлуки.
А потом мы зашли в вагон, сели на полки, и нарочито громко стали давать советы и напутствия отъезжающей. И что-то так разошлись, что превратили эту сцену в настоящее выступление.
- Элоиза, ты как обживёшься на месте, сразу телеграфируй, что дела твои хорошие, мы же тут на стены станем лезть, да и маменька с папенькой на нервы изойдутся. – Вещал я, возвысив глас до лёгкой степени пафоса.
- Вот-вот, маму с папой береги, и честь тоже блюди, чай из Питера в Москву, а не наоборот, покажи им там манеры, коими подобает гордится деве с града на Неве. Чтобы мы тут не стыдились тебя! – Вторила мне Анна.
- Кстати, если жизненные обстоятельства сложатся самым препаскудным образом, то на Ленинградку ни ногой, на Риге стой, там наших практически нет, опять же, это хоть и Прибалтика, но ведь заграница, глядишь, жених перспективный тебя там подберёт. – Я остерегал Элоизу от необдуманных поступков.
- А если начнёшь бичевать, то тусуйся на Патриках, там состоятельных господ больше, глядишь, за мордашку твою пожалеют, приголубят, приютят, обогреют. – Не отставала от меня родная сестра будущей столичной штучки.
Тут следует упомянуть, что вагон постепенно заполнялся, а значит у нас и зрителей прибывало. Эти зрители слушали нас развесив уши, в глазах их был ужас, негодование, страх от возможного соседства, поэтому я подлил масла в огонь.
- Если начнёшь по сумкам и карманам чистить граждан, то дождись, пока заснут крепко, не ранее Бологого. Первоначальный капитал опять же будет, но сойди заранее, на предпоследней станции. – И мы заржали в полный голос. Соседи поняли, что мы прикалываемся и стали смеяться с нами вместе.
В свой час поезд отправился в Москву, а мы с Аней поехали по домам. Москва получила хорошего человека из Петербурга, что нас немного извиняет за гораздо худшие примеры, но мы тут не про грустное.
Счастья тебе, Элоиза!
***
Санкт-Петербург - Москва. Туда болтать о смысле.
О том, что города как соты нам тесны.
Что все мы там над пропастью повисли.
Что редко снятся в них цветные сны.
Что Мавзолей пора сровнять с землёю.
О том, что понаехали и вот -
Теперь Москва языческой семьёю
По православным правилам живёт.
Хвалить её кино и рестораны
И сетовать на пробки и на смог.
Попутно обсудить на лето планы.
И всё это вплести в косицы строк.
Москва - Санкт-Петербург. Теперь обратно.
Сидеть, устало пялиться в окно.
Глотать коньяк, ворчать: "там жить накладно"
Листая книгу с пьесой де Локло.
Конечно пошутить про булку хлеба,
Поребрик вспомнить (чем он не бордюр).
Сказать, что в Питере зимою мало неба,
Зато полно подонков в Haute couture.
Посетовать на сервис и таксистов.
И пробки вспомнить, ну куда без них.
Проклясть (как это модно) коммунистов,
Приведших к власти внуков поварих.
И под негромкий перестук стаканов,
Что то ли с чаем, то ли с коньяком
Не строить никаких на лето планов.
Ведь в Питере ты с летом не знаком.