Я лежала на пригорке и любовалась желтым, словно цыпленок, домиком, стоящим на зеленой лужайке, утопающим в белом цвету яблонь.
- Неужели он теперь наш!?- безудержная радость от сбывшейся мечты охватила меня.
-Машенька, идите пить чай с медом, - позвал меня Иван Тимофеевич, бывший хозяин дома, пасечник.
Ивану Тимофеевичу около семидесяти, но на вид он кажется моложе: коренастый, розовощекий, с белой бородкой, придающей всему его облику особенное благородство, с пронзительно голубыми глазами, излучающими доброту и не утраченный интерес к окружающему миру.
Под яблоней стоял стол с начищенным кипящим самоваром. Самовар сверкал, будто солнце. Иван Тимофеевич разлил чай в чашки и подвинул мне стеклянную вазочку с янтарным медом. - Вот медку отведай, из разнотравья, самый полезный. Чай тоже на травах.- Спасибо, Иван Тимофеевич. Наверно жалко уезжать из этих мест? Лучше бы я не задавала этот вопрос. У старика сразу же испортилось настроение. Он вошел в дом и через несколько минут гордо вынес кожаный поводок и намордник. - Это для Клары!
Клара, а по настоящему Кларентина, пятилетняя легавая с висячими ушами, чуть вытянутой мордой и умными карими глазами, была для Ивана Тимофеевича лучшим другом, собеседницей и охраной. Окрас темно коричневый, грудь и лапы белые с коричневыми крапинками. Год назад хулиганы пытались пасеку поджечь. Кларентина вовремя разбудила Ивана Тимофеевича, только, благодаря ей, все обошлось. Многие хотели заполучить Кларентину: мол, зачем она старику, на охоту он не ходит, а собака навык утратит. Но Иван Тимофеевич и Клара души друг в друге не чаяли, и расставаться не собирались. - Кстати, где все?- поинтересовалась я. - И Клары не видно. - Да Сергей твой, с Аленкой взяли ее и пошли лес изучать. Я им что- то вроде карты нарисовал: где грибные места, где ягодные.
Иван Тимофеевич оставался с нами до приезда своей дочери Ирины. Когда Ирина училась в Москве, весь доход от пасеки уходил на ее учебу. Наконец она выучилась, устроилась на работу, удачно вышла замуж, а вот старика совсем забыла, даже с мужем не познакомила. Прошлый зимой с Иваном Тимофеевичем случился сердечный приступ. Почти всю зиму старик болел. Написал дочери, просил приехать, а она настояла на продаже дома и пасеки.
-Иван Тимофеевич дома? Я оглянулась. С велосипеда спрыгнула миловидная белокурая девушка, с веселыми косичками. - Здравствуйте, Оленька! Дома, я! - Вам телеграмма из Москвы. В телеграмме несколько слов: " Буду завтра в 15-00. Будь готов к отъезду. Ирина."
- Ну вот, вздохнул Иван Тимофеевич - Дождался! Пойду собираться. На следующий день во всем чувствовалась какая-то напряженность. Мой муж Сергей, сказал Ивану Тимофеевичу: - Если Вы сможете, то каждое лето приезжайте, мы будем Вам искренне рады. - Конечно, приезжайте!- присоединились и мы с Аленкой. - Мы так к Вам привыкли, считайте что это и Ваш дом. - Спасибо,- растрогался старик. - Если смогу, приеду. Я ведь к этим местам сердцем прирос. Красота-то какая!
Действительно, место было красивейшее. Домик окружал цветущий сад, совсем близко подступали стройные сосны, а дальше темно-зеленые ели сменялись раскидистыми липами и рощицами белоствольных берез. Ведущая в поселок дорога была окружена полянками с цветущей земляникой. Внизу, за домом, голубой лентой петляла речка. Хочешь- рыбу лови, купайся, хочешь – в лес за ягодами и грибами.
По случаю отъезда Иван Тимофеевича я напекла пирогов, приготовила обед, стол накрыла под яблоней. Иван Тимофеевич с двумя чемоданами и Кларентиной сидел на крыльце. - Может пообедаем предложила я. - Нет, Ирину подождем, вместе и пообедаем. В начале четвертого к дому подкатил черный «форд». Из машины вышла молодая женщина с копной огненных волос. Она чмокнула отца в щеку. Снисходительно смерила нас взглядом, едва кивнула.
- Отец , ты готов? - Ирина, познакомься, это новые хозяева. Она еще раз кивнула.
- Пойдемте к столу, пообедаем, - пригласила я, и водителя позовите. Ирина не ответила, а стала торопить отца. Старик поднялся, пристегнул Кларе поводок, раскланялся.
- Папа, ты что? Совсем с ума сошел? Куда собаку тащишь? Никаких собак!
- Я без Клары никуда не поеду, - заупрямился Иван Тимофеевич и весь
побледнел. – Ну, пойми, ты ляжешь на обследование, мы с мужем работаем. Кто за ней будет ухаживать? Вот выйдешь из больницы, тогда и заберем,- говорила Ирина уже совсем другим тоном - А сейчас ее куда? Я ее так не брошу! Иван Тимофеевич опять сел на крыльцо. Мне пришлось вмешаться в разговор:
- Правда, оставьте Клару с нами. Мы с ней подружились, летом здесь ей гораздо лучше, чем в городе. Потом нам напишите, и мы ее вернем. Я Вам наш городской адрес оставлю. Иван Тимофеевич замялся, а Ирина приветливо заговорила со мной. - Да, как только все устроится, мы заберем Кларентину.
-Вот видишь, папа, все решилось, поехали! Иван Тимофеевич встал, поцеловал Клару, опять раскланялся с нами и пошел к машине. Я торопливо собирала пироги в дорогу.
-Сергей! Отнеси чемоданы и держи Клару крепче!
Как только машина тронулась с места, Клара рванулась изо всех сил, начала лаять, скулить и никто не мог ее успокоить. Потом убежала в дом и куда-то забилась.
- Никогда она Клару не заберет, - сказала Алена. - Почему ты так думаешь?
- Да ей не то, что собака, ей и отец не нужен, денежки только нужны!
-Дочка! - изумилась я, - Тебе всего 12 лет, откуда такие выводы?
- Мама, да ты и сама так думаешь.
Я промолчала.
После отъезда старика на душе было неспокойно. Каково ему будет в чужом городе? Он привык к своему жизненному распорядку, к природе. С такими невеселыми мыслями я стала разыскивать Кларентину. Наконец нашла ее за диваном. Она лежала свернувшись, и не выходила ни на какие угощения.
-Алена! Ты завтра все внимание Кларе, ее нужно как-то отвлечь. - Хорошо, мы с папой возьмем ее в лес.
Благодаря нашим усилиям Клара постепенно снова стала веселой, бегала по лесу, играла, но всегда прислушивалась к шуму проезжающих машин, а вечером выходила за калитку и подолгу сидела, глядя в сторону, куда уехал Иван Тимофеевич. Все-таки она постоянно ждала возвращения своего хозяина.
Кончалось лето. Надо было собираться в город. Однажды среди ночи нас разбудил пронзительный вой. Столько в этом вое было вселенской тоски и отчаянья, что сердце разрывалось на части. Я выбежала на крыльцо. Светила полная луна. Клара сидела на камне у дороги и выла. Через день пришла телеграмма: Иван Тимофеевич умер, собаку можете продать.
Так, Кларентина осталась у нас навсегда.