Газеты 200-летней давности пестрели чрезвычайно непривычными для современного человека объявлениями - о продаже, скупке или сдаче в аренду людей как в розницу, так и семьями. Например, в «Казанских известиях» эпохи Александра I читатель мог увидеть объявление вроде «После покойной коллежской секретарши Мухачевой продается человек Андрей Савин 41 года и дочь его девка Авдотья 15 лет» или «…будет продаваться дворовый человек, принадлежавший титулярному советнику Драгунову».
И надо заметить, что тогда уже существовало табу на размещение в прессе объявлений о продаже человека без земли. Но продавцы обходили этот запрет, "отдавая в услужение " своего крепостного. Так, в объявлении за 1813 год читаем: «В доме купца Курманаева подле мясного ряда отпускается в услужение девка 17 лет по умеренной цене».
Причём человек шёл как будто придаток к другому имуществу: в 1817 году на продажу была выставлена «пара лошадей, рессорные дрожки, сани со всем прибором и другие вещи. Тут же отпускаются в наем кучер и две женщины». Продавая лошадей, отпадает необходимость и в кучере, поэтому они и шли в одном объявлении: «Отпускается в услужение дворовый человек 41 года, не женатый и продаются семь лошадей» (1820 г.)
Душевладельцы откровенно нахваливали свой "товар", описывая как внешние данные, так и профессиональные навыки человека. Приведём несколько примеров:
«Отдается в услужение кучер, который также умеет шить и башмаки, с женою и двумя детьми» (1811 г.)
«Отдается в наймы дворовый человек 32 лет, холостой и годный для всякой домашней работы» (1812 г.)
«Отпускаются в услужение за излишеством дворовые люди: 1) повар 27 лет с женою 22 лет, которая также умеет готовить хорошо кушанье, шить белье, гладить и мыть; 2) девка 29 лет хорошая швея для женского платья и белья; она плетет кружева и блонды, вяжет; 3) девка 14 лет хорошая женская башмачница; 4) дворовый человек 33 лет, годный как в лакеи, так и ко всякой работе; 5) крестьянка 40 лет, умеющая хорошо смотреть за коровами с дочерью 12 лет. Все сии люди совершенно трезвого и хорошего поведения» (1815 г.)
«Отпускается в наймы за излишеством девка 20 лет, здоровая, собою видная, умеющая хорошо чистить белье, гладить, шить и готовить кушанье» (1816 г.)
«Отпускаются в услужение дворовые люди Казанской губернии Свияжского уезда села Косяково, госпожи генерал-майорши Марьи Михайловны Реслейн… Все оные люди умеют читать и писать» (1816 г.)
«Отпускается в годы кучер хорошего и трезвого поведения» (1816 г.)
«Отпускается в услужение здоровый, молодых лет, дворовый человек из крестьян, годный быть кучером и ко всякой работе с женою также молодых лет, умеющею шить белье и в тамбуре [вид вышивки], ходить за госпожею, готовить кушанье, отправлять и прочие услуги в комнатах» (1817 г.)
«Отпускаются в услужение дворовые люди: кучер с женой, девочкою и мальчиком; столяр с женой, тремя дочерьми и сыном» (1820 г.)
Для рачительных хозяев могли в объявлении указывать и потенциальный доход «движимого имущества»:
«…будут продаваться подполковницы Александры Чичаговой крестьяне, состоящие Казанского уезда в деревне Кульсеитовой… мужеска пола 54, женска 63 души; при них земли с лесом и угодьями 708 десятин 2220 саж. Доходу могут приносить ежегодно по 1000 рублей» (1811 г.).
«…будут продаваться принадлежащие штабс-капитану Гурьянову люди: 16-летний крестьянской сын Степан Прокофьев, оцененный в 400 руб., могущий принести в год доходу 40 рублей и 16-летняя девка Ирина Леонтьева, оцененная в 300 рублей, могущая принести доходу в год 20 рублей» (1818 г.)
Стоимость указывали редко, как правило, её согласовывали, увидев «товар». Цена зависела от многих факторов. Если указанный выше штабс-капитан старался продать своих людей с выгодой, то дворовые покойного титулярного советника Осипа Иванова ушли с молотка для покрытия его долга: Егора Семенова оценили в 50 рублей, его жену Афимью в 50 рублей, а их дочь в 25 (1817 г.).
Размещались также объявления о желании взять человека в аренду:
«Желающие продать крестьян с землей от 50 до 150 душ и особенно уступить повара, садовника, столяра и слесаря, благоволят уведомить господина статского советника Александра Васильевича Попова в доме его на Воскресенской улице» (1811 г.).
«Кто желает отдать из платы женщину лет в 50 для смотрения за дитятей, тот может дать знать в Армянской улице в доме под №441» (1811 г.)
«Кто имеет желание уступить вдовца из дворовых людей хотя и не молодых лет с семейством, те могут дать знать в приходе Георгия в доме под №347» (1811 г.)
«В здешнюю питейную контору потребны для конюшни и в черную работу крестьяне и мальчики лет 15 и более; по чему желающие господа помещики отдавать таковых в год или помесячно, благоволят присылать для найма в оную контору» (1816 г.)
Тех же крепостных, которые бежали от своих владельцев, разыскивали: «Надворная советница Арапова извещает: есть ли кто дворового ее человека Андрея Васильева с семейством, отбывающего от ее услуг, сыщет и представит к ней, тот получит за сие хорошую награду» (1811 г.)
Уже в начале 19 века многие осознавали отвратительность фактически рабского положения крепостных и торговли ими, но отказаться от такого привычного источника доходов готовы были немногие. Лишь через полстолетия было принято решение перевернуть этот позорный лист в российской истории.
