В воспоминаниях маршала Жукова есть такой интересный момент. Осенью 1941-го, когда немцы прорвали фронт в районе Вязьмы, генерал Конев, будущий маршал, чуть не угодил под трибунал. От вероятного расстрела его спасло заступничество Жукова.
О факте этого заступничества мы знаем только со слов самого Георгия Константиновича. Остальные авторы (даже такие маститые, как Константин Симонов) тоже почерпнули данную историю от Маршала Победы. В разных изданиях его воспоминаний она рассказывается немного по-разному.
Разгром по объективным причинам
В 1927 году, окончив курсы усовершенствования высшего командного состава и Академию имени Фрунзе, Иван Конев несколько лет командовал полком, а потом и дивизией. Великую Отечественную он встретил уже в звании генерал-лейтенанта и в должности командующего 19-й армией, сформированной весной 1941 года из войск Северо-Кавказского военного округа.
Сначала армия Конева была направлена на Юго-Западный фронт, а потом – переброшена на Западный. Её разгром произошёл, когда 19-я армия располагалась под Смоленском и обеспечивала оборону Москвы. Немцам удалось прорвать её оборону. Конев, уже командовавший всем Западным фронтом, сумел избежать плена и вывел из окружения часть войск. Тем не менее, за крупный провал Ивану Степановичу грозила суровая кара.
Однако сразу после выхода из окружения Конев узнал: то, что произошло с его войсками в районе Вязьмы, попросту не могло не произойти. Штаб Конева был уверен, что за порядками 19-й и 30-й армий, надёжно прикрывая их стык и обеспечивая оперативную глубину обороны, стоит кадровая 49-я армия Резервного фронта.
Оказалось, что её там уже не было. Всего за сутки до наступления главных сил группы армий «Центр» 49-я армия была снята и переброшена на юг. В хаосе начального этапа войны это не было редким явлением.
Именно там, где немцы наметили основной прорыв и ввод в дело главных сил (3-й танковой группы Гота) – глубокоэшелонированная оборона ослабилась отводом целой армии – кадровой, хорошо укомплектованной и оснащённой. При этом немецкое командование выстроило свои атакующие части в один эшелон, без резервов, зная (разведка?), что никаких войск в глубине советской обороны нет, что главная задача – прорвать передовые линии, а там всё пойдёт как по маслу. Действительно, так и пошло.
К концу 2-го дня наступления танки Гота углубились в оборону Западного фронта на 50-60 км, и прорвали фронт на стыке 19-й и 30-й армий. В этот прорыв хлынули моторизованные и пехотные дивизии вермахта, развивая удар и охватывая части 19-й, 16-й и 20-й армий, с фланга и тыла. Конев пытался импровизировать контрударами оперативных групп, но успеха не достиг.
Факт оставался фактом: дела его войск были очень плохи. Он их практически потерял. Основная часть попала в окружение, и пути на Москву стали для противника почти ничем не прикрытыми. Чем это грозило Коневу, я думаю прекрасно понятно.
Заступничество Жукова
И в этот критический для Конева за него вступился Жуков (по его словам). Он уговорил Сталина сжалиться над генералом и предложил Сталину назначить Конева своим заместителем. То есть, фактически взял его на поруки.
При этом в каждой новой редакции «Воспоминаний и размышлений» рассказ Жуковым этого эпизода напоминает рассказ рыбака, который, пересказывая историю о том, какого он поймал леща, всякий раз невольно разводит руки всё шире и шире…
Сначала – просто передаётся спокойная реплика Сталина: «А что будем делать с Коневым?» Потом уже, в интерпретации Георгия Константиновича, вождь начинает ругаться и требовать наказать генерала Конева, отдать его под трибунал…
«Верховный намерен был предать его суду. И лишь моё вмешательство спасло Конева от тяжёлой участи. Надо сказать, что до Курской битвы Конев плохо командовал войсками, и ГКО неоднократно отстранял его от командования фронтом»,– пишет Жуков во втором издании «Воспоминаний и размышлений».
Симонову историю спасения Конева от расстрела Георгий Константинович пересказал ещё более красочно:
«Сталин был в нервном настроении и в страшном гневе. Он в самых сильных выражениях яростно ругал Конева и Ерёменко и ни словом не упомянул при этом Будённого. Видимо, считал, что с этого человека уже невозможно спросить. Он сказал мне, что назначает меня командующим Западным фронтом, а Конев будет предан суду военного трибунала. На это я возразил Сталину, что такими действиями ничего не исправишь и никого не оживишь. И что это только произведёт тяжёлое впечатление в армии».
А что же сам Конев? Он утверждал, что никто и никогда не собирался его отдавать под трибунал за это поражение.
После него они, вместе с представителями правительственной комиссии, решили рекомендовать Сталину объединить силы двух фронтов – Западного и Резервного – в один фронт. Его командующим назначить Жукова, а заместителем – Конева.
Эти слова Ивана Степановича подтверждаются архивным документом, на котором стоят подписи Конева и членов правительственной комиссии: Молотова, Ворошилова, Булганина, Василевского.
🔵Как сложилась судьба жён и детей генерала Карбышева, который погиб в немецком плену?
С этим предложением Ставка согласилась, и тотчас же последовал её приказ об объединении фонтов и новом назначении для Жукова и Конева.
Скорее всего, Жуков всё же не спасал Конева от расстрела. А эта история появилась в его мемуарах «для красного словца» – от обиды на коллегу за то, что во время опалы Жукова тот активно поддержал его критиков и недоброжелателей. Не будь 1957 года, злополучного пленума ЦК КПСС и резких высказываний Конева в его адрес, Жуков рассказывал бы в своих мемуарах о поражении под Вязьмой и своём назначении на должность комфронта по-иному.
С Вами был Владимир, канал «Две Войны». У меня есть 👉 сайт , 👉 Одноклассники, 📍YouTube. Пишите своё мнение !
Как Вы считаете, спасал ли маршал Жуков Конева?
Что поразило немцев в войне с СССР?- воспоминания солдат и офицеров Третьего Рейха