Евгений Михайлович Долин работал учителем математики в школе одного маленького провинциального городка – из тех, которые граждане «Мухосранском» называют. Здание старой школы давно не ремонтировалось – лепили что-то кое-как, собирая скудные копейки с совсем небогатых родителей. Зарплаты учителей, разумеется, тоже были очень далеки от «достойных» - но, ни смотря ни на что, Евгений Михайлович работу свою любил – был он одним из тех редких энтузиастов, глядя вслед которым люди порой крутят пальцем у виска. Что же касается личной жизни – доля учителю Долину досталась, прямо скажем, незавидная.
В этот день, как обычно, вместо того, чтобы сразу отправиться домой после окончания уроков, Евгений Михайлович свернул по узкой улочке в сторону леса. Ему нравилось бродить по этим местам – благо, школа располагалась недалеко от окраины городка – и прямо за последними домиками начиналась тропинка, ведущая через лесок к расположенному неподалёку озеру. Летом здесь всегда был народ – но сейчас стояла та самая тишина, которая была просто необходима задёрганному учителю математики. А «задёрганным» Евгений Михайлович был вовсе не из-за работы…
Когда-то давно, совсем молодой учитель Долин попал в этот городок после института, встретил красивую, обладающую, как ему тогда казалось, сильным и независимым характером, девушку Риту, женился и осел здесь окончательно.
Сам Евгений Михайлович подобным характером не обладал - всегда был человеком скромным и неконфликтным. Когда родилась дочь Ирина, «сильный» характер жены – полной копии свой властной и склочной матушки Клавдии Васильевны, проявился во всей красе. Тогда Евгений Михайлович начал понимать соседей, которые вышеозначенных дам сторонились и недолюбливали – но, ему деваться было некуда – по крайней мере, он так считал. Человек ответственный, он не мог позволить себе оставить семью и дочку свою любил. Конечно, мысли подобные посещали – но он старался их, не то, чтобы прогнать – скорее отодвинуть на какое-то неопределённое время. Поначалу ещё взбрыкивал – но, тягаться с мощной энергетикой тёщи и жены оказалось ему не под силу. Выбрал тактику непротивления – тоже не сработало, потом надеялся, что всё как-то само собой образуется. Оправдывал себя обязательствами перед малолетней дочерью – «вот, Ирочка подрастёт – там видно будет». Да и жену долгое время любил, несмотря ни на что – пока она эту любовь окончательно не добила. Шло время, Ирочка выросла во всём похожей на мать и бабушку – в детстве она ещё тянулась к отцу – но, с возрастом переняла манеру поведения женской половины.
Клавдия Васильевна напоминала Евгению Михайловичу вулкан – будто где-то в глубинах тёщиного нутра постоянно клокотала энергия, при малейшем воздействии из вне готовая вырваться наружу, сметая всё на своём пути. Была она женщиной невысокой, но пышущей силой и здоровьем, двигалась быстро, порывисто – а если при этом кого-то задевала – «сами виноваты, нечего под руки лезть!». Она обладала некритичной, гладкой, здоровой полнотой, румяным лицом и сильным, зычным голосом - и как будто заполняла собой всё пространство в доме – даже, если просто смотрела телевизор у себя в комнате. Тёща предпочитала яркую косметику, броскую одежду и резкие духи, не стесняясь в выражениях, обсуждала и ругала всех и вся вокруг, смакуя подробности жизни соседей и знакомых - и как сама любила с гордостью повторять – «ни с кем не церемонилась».
- Опять тут со своими тетрадками расселся! – Смахивая на край стола бумаги, так, что часть полетела на пол, грозно шумела тёща, - ну-ка вали! Мне готовить надо!
- Но, в комнате Рита телевизор смотрит, в детской Ира спит, а к вам вы не разрешаете заходить – где же мне работать? – Скромно защищался Евгений Михайлович.
- Работать? – Ехидно ухмылялась Клавдия Васильевна, - ты это, что ли, работой называешь? За работу люди деньги получают – а ты – сопли! Иди вон, в коридор со своими тетрадками! Работает он!
И Евгений Михайлович перебрался в закуток возле вешалки в прихожей. Но и там ему порой не давали покоя – то ходить мешает, то ничего по дому не делает – и всё в таком духе. Рита полностью поддерживала мать и даже повзрослевшая дочь относилась к отцу с некоторым снисходительным презрением.
Жена работала продавцом в местном продуктовом магазине, Клавдия Михайловна торговала на вещевом рынке. «Мы институтов не кончали!» - почему-то опять же с гордостью, высокомерно похвалялась тёща. Но при этом Ирину было решено отправить учиться в институт – в областном центре, где она теперь и проживала, снимая квартиру на пару с подругой…
В который раз бродя вдоль берега озера, втянув голову и зябко поёживаясь в старом пальто, Евгений Михайлович с грустью думал о свой тяжёлой семейной жизни, горько сожалея о роковой ошибке молодости. Но, изменить всё он и сейчас не решался – «если уехать – где жить? В скромной родительской двушке в областном центре – сестра с детьми. На работу человеку под пятьдесят лет устроиться непросто – могут, конечно, в какую-нибудь скромную школу взять – но, хватит ли денег на съёмное жильё? Да и привык здесь за много лет – всё знакомо и понятно – городок, школа, сотрудники, ученики – а там неизвестность. Поздно. Всё поздно.» - рассуждал он.
-Женька?! Ты, что ли? – Возглас оторвал его от скорбных дум.
По берегу озера к нему, широко улыбаясь, неуклюже-развалистой походкой приближался какой-то крупный мужчина.
- Вот только по этой привычке голову в плечи втягивать и узнал тебя! – Радостно объявил румяный здоровяк, - столько лет не виделись! Это же я - Толик Жданов – не узнаёшь?
-Толик! Какими судьбами? – С трудом узнав в этом раздавшемся, заматеревшем человеке, когда-то спортивно подтянутого институтского друга, слабо улыбнувшись в ответ, пролепетал Евгений Михайлович.
- Ну, рассказывай, как живёшь, дружище? Или – может в кафе зайдём – там тепло. Я приглашаю!
Сидя в местном кафе, которое раньше никогда не посещал, после пары рюмок заказанного другом коньяка, слегка захмелевший Евгений Михайлович, вопреки привычке никогда не жаловаться и скрывать семейные проблемы, всё-таки вкратце поведал институтскому товарищу о своих горестях.
- А поехали к нам на севера! – Предложил Толик, - я уже пять лет там завучем сижу – вместе работать будем. Климат, конечно, суровый – зато зарплата получше, чем здесь. У нас теперь всё расстраивается – и школа новая, и подработок хватает! Да и коллектив в основном женский, одиноких достаточно – выбирай кого хочешь!
- Да, как же… - Растерялся Евгений Михайлович, - неожиданно очень. Не знаю, что и сказать!
- А ты подумай! Я здесь ещё неделю у тётки в гостях пробуду – время есть. Если решишь – договоримся, как всё организовать!
- Сложно всё как-то… Жизнь с начала начинать, вроде, поздно уже…
- А ты всё-таки подумай! Голова на месте, руки-ноги тоже – почему не попробовать?
Домой в этот день Евгений Михайлович пришёл позже обычного.
- Явился?! – С порога начала жена, - ну и где тебя носило? Постой…, да от тебя никак спиртным разит!
- Мало, что ни черта не зарабатывает – так он ещё и пить начал! – Тут же встряла выскочившая на шум тёща, - попробуй ещё хоть раз - я тебе устрою, огрызок недоделанный! Голову тебе оторву – всё равно бесполезная!
-Точно! – Поддержала жена, - оторвать башку и к компьютеру подключить – как в одной его книжке с мужиком сделали – может хоть идеи полезные производить начнёт, когда в свою школу таскаться не сможет! Чему-то его ведь в том институте учили – вот и пусть думает!
Евгений Михайлович, промолчав, попытался проскользнуть между двумя, стоявшими, уперев руки в бока, женщинами – и тут же получил толчок в спину от жены. Он скрылся в комнате, где всё равно было слышно, как жена с тёщей, смеясь, обсуждают, что с ним следует сделать. Скользнув глазами по книжной полке, Евгений Михайлович невольно остановил взгляд на одной обложке: «Голова профессора Доуэля» - горько усмехнувшись, прочитал математик. Ночью ему приснился сон.
Евгений Михайлович обнаружил себя посреди обеденного стола на кухне – и не сразу понял, почему смотрит на всё под каким-то непривычным углом – а когда разобрался, его охватил настоящий, ни с чем несравнимый ужас. Он не сидел и даже не лежал на столе – его голова просто торчала посередине, как ваза – и от неё, куда-то вне поля зрения, тянулись компьютерные провода. Но самое страшное – он понял, что туловища у него больше нет!
- Гляди-ка – очухался! – Обернувшись от плиты, весело заметила тёща.
- Ну и хорошо – сейчас подключим и заработает! – Где-то позади отозвалась жена.
Евгений Михайлович закричал от ужаса – но голоса у него тоже не было. Продолжая беззвучно вопить, несчастный математик наконец проснулся. Он долго сидел на кровати, приходя в себя после жуткого кошмара, потом тихонько вышел в прихожую, оделся и направился в холодный предрассветный сумрак улицы. В его голове, постепенно сметая все накопленные и слежавшиеся, как компостная куча, преграды, зрело решение. Когда окончательно рассвело и часы показали приемлемое для звонков время, Евгений Михайлович набрал номер:
- Доброе утро, Толик! Ну, я готов ехать! Да - решил окончательно и бесповоротно! Как ты говорил – голова на месте, руки-ноги, слава богу, тоже – так, что попробую! «Пока не поздно!» - подумал про себя и зябко поёжился от пробежавших по спине мурашек при воспоминании о ночном кошмаре. Но, быстро успокоился – когда решение принято, всё становится на место. «Голова учителя Долина» - пришла в голову мысль – и он засмеялся – впервые за долгое время не горько или натянуто – а легко, по-настоящему.