Жизнь Васьки была короткая , но яркая. Два года, наверное. Рыжий и пушистый . Такого поискать. Такого у нас и не было.
Полюбил я под старость лет кошек. Крутятся под ногами они всё время. А Васька особенный был. Летом навесит на свою шерсть репьёв - шерсть скатанная, вот и получает прозвище "колтун". Зимой шерсть гладенькая, придёт, заберётся на колени, носик ему, с рыльцем его наглым почеши. А он помурлыкает. Потом встрепенётся, "мяу-мяу", заходит важно, хвост трубой - выпускай меня, мышек "под навесом" караулить буду. И мышколов был, и хулиган отменный. Со стола стянуть что-то, это он первый... из трёх остальных кошек. С рыбалки меня тоже первый ждал, на улицу выбегал, высматривал - я же с удочками ушёл, калиткой хлопнул. А теперь зима. Всё равно, Васька с вечера мог отпроситься и не прийти до утра. Но утром "как штык". В окошке на подоконнике столбиком стоит, едва я свет зажгу во дворе. Сегодня не пришёл. Да мало-ли, загулял парень.
Я завёл машину, выехал со двора. Съездил по поручению благоверной в магазин. Подъехал к дому. А он лежит напротив окошка, на дороге, запорошенный снегом и окоченевший, видимо, ещё с вечера. Протянул машину чуть-чуть, загородил, чтобы дочка маленькая случайно из окна не увидела. Чтобы не увидела, как я отрывал его тельце от застывшей кровавой лужи и уносил в траву, в снег.
По оттепели схороню. Если дикие собаки не утащат.
Много стало "дикого" в жизни. И машины эти. Вернее, люди в них. Проносятся пулей по деревенской улице. Невдомёк им, кто там из-за сугроба может появиться.
Дочке я ничего не скажу. И хорошо, что она ещё не читает мои заметки.