Испокон века на Руси и в Беларуси дни с 7-го по 19-е января (по новому стилю, разумеется) исполнены великими церковными праздниками и событиями, а для очень многих людей - судьбоносными переменами в личной жизни.
Пришли святки – придут и сваты
МИР В СЕМЬЕ ВСЕГО ДОРОЖЕ
«Словно двенадцать месяцев эти двенадцать дней», - поётся в советской лирической песне на слова Андрея Вознесенского. Правда, великий поэт ушедшей эпохи имел в виду не Святки, а период «с первого по тринадцатое нашего января», то есть – от календарного Нового Года до Старого Нового года. В тесте песни выходила нестыковка – дней-то не 12, а 13. Все это знали – и поэт, и слушатели, но привычно махали рукой: мол, песня есть песня, что с неё требовать математической точности…
А между тем Вознесенский не просто так, с потолка, взял эту идею – провести некую философскую параллель между 12-ю месяцами и первыми днями года. Это ещё наши далёкие предки подметили: «Как святочные дни проведёшь, так и весь твой год пройдёт». Не то, чтобы правило сие действовало неуклонно и для всех, просто люди хотели верить, что праздничные, сытые дни продолжатся вплоть до следующего Рождества. И старались не безобразничать, чтобы это самое безобразие не перетекло на все последующие 12 месяцев…
Потом, в советское время, когда Святки были вытеснены из общественного сознания новогодними праздниками, в народе стали говорить: «Как Новый Год встретишь, так его и проведёшь». Ну, скажите на милость, может ли одна ночь быть показателем всего предстоящего года? Ну – о-очень редко. Иное дело – целых 12 дней, по числу месяцев года. Все они вмещается в Святки – с 7 по 19 января нового стиля сколько всего успеть можно!
В старину, при прежнем календаре, новогодняя ночь делила Святки аккурат пополам – Новый год встречали с 13 на 14 января по нынешнему календарю. От «ночи перед Рождеством» (с 6 на 7 января) до Старого нового года – 6 дней, и потом до Крещенского ночного купания в проруби – также 6 дней. Вечерами сходились в дом гости. Первые шесть святочных вечеров назывались «святыми», а последующие, посленовогодние – «страшными».
Ну, с прозвищем «святые» все вроде понятно: Рождество, как-никак, наступило. А почему же заключительные шесть вечеров перед Крещеньем – страшные? Да потому, что по обычаю в эти морозные, тихие вечера возле жарко натопленной печи было принято рассказывать в кругу семьи или гостей самые что ни на есть страшные истории, который случились под рождество или после него. Так сложился народный жанр святочного рассказа – что у православных, что у католиков и протестантов. Это особый жанр: смесь триллера, переходящего в хоррор, и в то же время – мораль, что все – от Бога, все мы под Ним ходим, и лишь на Него надеемся…
В эти дни – от Рождества до Крещенья, люди стремились обозначить и даже частично реализовать свои планы не только на год, но и на всю предстоящую жизнь. Хочешь жить богато? Ходи все 12 дней по гостям в самой лучшей одежде, щедро одаривай подарками соседей, родню и просто – незнакомых бедняков. Хочешь сладко есть весь год – накрывай обильный стол с яствами и разносолами, всех зови, не впадай в грех «тайноядения», то есть – не тайком обжирайся, а всех-всех угощай. И Бог, видя это, даст тебе пищу на весь год. Вот такие нехитрые верования и устремления.
А умные-то люди, да сердечные, да умудрённые - те желали себе в будущем году совсем другого. Не денег, не жратвы «от пуза», а любви семейной и мира домашнего. Вот для исполнения этого заветного желания они и говорили своим родным и близким только самые добрые, ласковые и нежные слова в течение всех Святок: Бог услышит и даст желаемое…
НЕ ЗАБУДЬ ПРО УБОГИХ
В замечательном советском фильме «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил» Святки показаны с размахом, с тонким знанием всех деталей. Особенно памятна сцена, когда состоятельные парни, напялив на себя кабаньи, медвежьи и оленьи головы (и шкуры с лапами да копытами), вламываются в жилища и требуют угощений. Ну, эти забавы – для богатых, ибо и наглость нужна изрядная, и святочные костюмы такого уровня уже тогда стоили немалых денег.
А молодёжь попроще в эти дни шла колядовать: ходить по селу со святочными песенками, стучать во все избы. Причем не как нищая братия, а для развлечения: соседей потешить и себе «магарыч» подсобрать (а то ведь тятенька с маменькой прижимистые да больно строгие – лишнюю рюмку выпить на дают). Знамо дело, в мешки колядовщикам совали и выпивку, и закусь: самогон, сало, пироги. Рядиться во всякую нечисть было при этом совершенно не обязательно. Просто юноши и девушки подходили к очередному дому в деревне и пели, по возможности стройными голосами (тут обычно девушки выручали, ибо парни были уже навеселе). А что пели-то? Репертуар был довольно строг: непременно спеть колядку о Младенце-Христе, поголосистей да поубедительней - о добрых хозяевах дома, обязательно пожелав им «во всем благое Божие споспешествование» (по-старинному – помощь).
И уж тут, хошь не хошь, а приходилось выносить певчим «вымогателям» еду и питье (в дом не пускали, иначе одни голые котлы и кастрюли останутся после такой оравы, да и припасов под лавкой недосчитаешься). Ну, а корку хлеба тоже ведь не дашь, иначе дурная слава пойдёт… А там, глядишь – новая волна колядовщиков идёт, горло дерёт, на похмелку выцыганивает. Вот ведь напасть!
Подобные обходы окрестных изб с песнями и «поборами» в течение Святок проводились аж трижды: в рождественский сочельник, под Новый год и накануне Крещения. Вывод: небедно и сытно жили наши предки по большей-то части, коли могли себе позволить так угощать толпы колядовщиков! Конечно, официальная Церковь такие вещи не одобряла, больше того – хулила колядовщиков с амвона. Ведь и рождественский, и крещенский сочельники – дни самого строгого поста, какая уж тут выпивка и закуска! Тем более, что ночью в храм Божий надо идти, не пойдёшь – срам великий на себя навлечёшь.
Но народ наш – и русичи, и белорусы – во все времена ухитрялись все успевать и с успехом соединяли благочестие и веселье. В храме стояли чинно, не икали – даже после обильных колядований.
Главные персонажи колядной процессии, они же – неизменные герои песен - Коляда и Овсень, мифологические существа, которые должны были принести в новом году обильный урожай и семейное счастье.
Особо осаждали со своими колядками те дома, где в этот момент шло сватовство (а уж про то вся деревня знала заранее). Как тут ударишь лицом в грязь перед будущей родней, перед свахой? Вот и пускали пыль в глаза, припасая заранее обильные кушанья для стоящих под окном колядовщиков. А иной раз даже исключение для них делали – в дом пускали погреться да песни попеть, чтобы сватовство гладко прошло, без сучка и задоринки, без лишних расспросов и придирок к невесте. Рады были колядовщикам и представители жениха, пришедшие в дом родителей невесты. Ведь под песенку подблюдную оченно сподручно было подпоить будущего тестюшку и свата, чтоб посговорчивей стал насчёт приданого. Такие вот маленькие простонародные хитрости бытовали в крестьянских домах Руси и Беларуси.
Но – шутки шутками, а святочные дня были все-таки главным образом предназначены для совершения добрых, серьёзных дел. И если в течение года человек по каким-то причинам их сделать не мог или не хотел, ту тут уж ему деваться было некуда и оправданий никаких найти было нельзя.
Что же это за дела такие, без совершения которых кусок в горло не лез добропорядочному христианину – что русскому, что – белорусу?
В первые дни рождественских празднований по непреложному обычаю принято посещать знакомых, близких, друзей, дарить подарки – как бы в воспоминание о дарах, принесённых новорождённому Богомладенцу волхвами. И особенно в Российской Империи следили за тем, чтобы никто не был обойдён заботой в эти святые дни.
Итак, по порядку. В первый день, отоспавшись после ночного и очень протяжённого рождественского богослужения, попив чайку да подъев остатки яств с ночного разговления, шли навещать родителей или самых близких сородичей. Там усаживались за обильный стол.
Но перед трапезой следовало, помимо общих молитв, помянуть усопших. Особенно – тех кто умер недавно. Даже на праздничный стол кое-где было принято ставить лишние приборы – для тех родственников, что отошли в мир иной в ушедшем году.
До сих пор существует общее для восточнославянских народов поверье, что в ночь на 8 января все покойники сходятся в храм, а богослужение совершают умершие священники.
Второй день Святок должен быть посвящен посещению больных, третий - сирот, четвёртый - заключённых. Ведь радость народившегося Христа должна коснуться каждого, даже осуждённого преступника и лютого душегуба. В Беларуси обычно несли с собой особые святочные угощения: сбитень, ореховое печенье, маковник, шарики из сладких крошек, кутью на молоке и сливочном масле. По сей день рассказывают, что в древние времена в Святки даже русские цари, переодетые в знатных бояр, посещали тюрьмы и давали заключённым милостыню. Особенно любил это делать Алексей Михайлович.
«РАЗ В КРЕЩЕНСКИЙ ВЕЧЕРОК ДЕВУШКИ ГАДАЛИ»
Эти стихи Василия Андреевича Жуковского знает каждый. Как трепетно гадали, как «за ворота башмачок, сняв с ноги, бросали»… Гадали, конечно, на жениха, ибо девушками назывались только никогда не бывшие замужем особи женска пола, не то что сейчас. Со сцены святочных гаданий начинается и пушкинская «Сказка о царе Салтане». Этот обычай древний, народный, таинственный (гадали под покровом ночи, чтобы не прогневать Бога и заодно – задобрить нечистую силу, чья власть якобы сильней в тёмное время). Обычай – по большей части, конечно, женский, ибо парни и мужики считали гадания недостойным делом для добра молодца.
Ну, а в городах Руси и Беларуси? Что ж, к чести тогдашних городов, они старались как только можно, во всем подражать деревне. В первый святочный день нужно стоять службу в церквях и вести себя пристойно. Зато уже вечером 8 января на улицы Москвы и Минска, Смоленска и Гомеля (список бесконечен) высыпали ряженые, в вывернутых наизнанку шубах и с лицами, измазанными в саже. Это что же, нечисть? Да нет, скорее – насмешки над силой бесовской, вызов прислужникам Сатаны.
Поясним. По преданию, в течение восьми дней после праздника Рождества бродит по земле нечистая сила, рыщет повсюду, пугает прохожих. Именно эту нечистую силу изображали в неприглядном, смешном виде ряженые, которые надевали рогатые и бородатые маски, пугали и веселили людей. По городам водили они хороводы, втягивая в круг прохожих, а если кто-то отказывался, того вовлекали силой. Доходило и до мордобоя, однако…
Ну, а потом - с гоготом и свистом впрягались они в телегу, а в ней - набитая соломой тряпичная кукла – Коляда, обряженная в драную овчинную шубу и белую посконную рубаху. Лихим голосом выкрикивали: «Веселись, ребятки, наступили Святки!» – и начиналась настоящая святочная вакханалия, которая продолжалась почти десять дней. Программа состояла из всевозможных игрищ: кроме невинных колядований да посиделок, были проводились (с дозволения полиции) кулачные бои. А еще были снежные побоища: строилась ледяная крепость, и парни делились на две армии – одна штурмовала крепость, а другая обороняла.
В ПРОРУБЬ – С ГОЛОВОЮ. ТРЕЗВОЮ
И вот – Крещение, которое полностью именуется Святым Богоявлением Господа нашего Иисуса Христа. В реках, озерах и других «источниках водных» загодя выпиливается во льду прорубь в виде креста – «иордань». Сюда из близлежащих церквей крестным ходом – с иконами и хоругвями – движется после торжественного богослужения огромная народная процессия, возглавляемая духовенством. Все громко поют: «Во Иордане крещающеся Тебе, Господи, Троическое явися поклонение…»
Главный из священнослужителей после прочтения необходимых молитв погружает напрестольный крест в иордань и освящает воду. Она так и называется – крещенская вода, и люди верят, что защитит глоточек воды этой от всяких болезней, тревог и напастей.
После окончания водосвятного молебна к иордани, толпясь и гремя бидонами, устремляется народ: бери, сколько хочешь! По сей день не понимают люди, что на Крещение Господне вся вода на планете становится чудодейственной, крещенской – даже та, что тычет из вашего крана или душа. Нынешние священники прямо благословляют верующих, придя из храма, принять душ или ванну. Очень полезно для здоровья.
Но всех смельчаков почему-то тянет непременно в иордань – в морозную прорубь, где только что трижды погружался напрестольный крест. Вообще-то на Руси и в Беларуси погружение в ледяную прорубь известно как народная забава ещё с дохристианских времён. Способность «пересидеть» всех прочих «охотников» в студёной воде почиталась у наших предков за особую удаль. Для победы над соперниками применялись всяческие хитрости. Например, голое тело намазывали гусиным жиром. Но даже с такими предосторожностями соревнования по «сидению в проруби» нет-нет да и заканчивались трагически — об этом, в частности, пишет в своих воспоминаниях московский бытописатель конца XIX – начала ХХ века Иван Шмелев.
Так что, друзья, не бахвальтесь своим богатырским здоровьем, а соблюдайте основные правила погружения в крещенскую купель. Трижды, с головой, окунувшись в воду, следует быстренько выбираться на берег и обтираться сухим махровым полотенцем. Затем (если рядом нет специального, прогретого помещения) надо скоро, по-солдатски, напялить на себя шерстяные носки, льняное или байковое белье, а затем, в несколько слоёв – свитера и кофты. Голову плотно укутать, на ноги надеть валенки. И – вперёд, в тепло (в автобус, в палатку), к термосу с горячим чаем! Тогда и крещенское купание пойдёт впрок. Ведь, как говорят и в России, и в Беларуси – бережёного Бог бережёт!
Александр Аннин, Москва
© "Белорус и Я", 2022
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите журнал, подпишитесь и поставьте лайк!