Свет в камере
Верхнеуральская тюрьма —часть Верхнеяицкой крепости XVIII века. В простонародье «старая царская» тюрьма в городе Верхнеуральске славилась своей не преступностью, ни снаружи, ни внутри. Каменное здание тюрьмы было построено в 1914 году. Эти стены слышали аргументы и белых и красных сидельцев. В советское время 1925 году была преобразована в политический изолятор ОГПУ—НКВД. Архитектура тюрьмы во многом походила на архитектуру Морозовских казарм. Высокие меж этажные стены, с высокими потолками до 6 метров внутри. Большие, как будто с укором смотрящие, на «внешних» людей, зарешеченные окна. На вальмовой крыше этого 3 этажного здания, как стражи стояли вентиляционные шахты из красного кирпича по всему её периметру. Но мало кто знает, что в подвальном помещении этой тюрьмы были встроены камеры и лабиринт, для особо опасных заключённых. В одном из таких каменных мешков, в 1937году, без единого окна, был узник 74 лет. Казалось бы, что в такие годы таких мучений достойны самые закоренелые преступники, не исправимые рецидивисты. Особо опасные люди для общества. Именно таким и считала советская власть Митрополита Петра, кандидата в Местоблюстители Патриаршего Престола. А ныне заключённый № 114.
Над всем этим величественным зданием правосудия разных времён,10 октября 1937 нависали кучево-дождевые облака, и шёл дождь, впрочем как и над всем городом Верхнеуральском. Как будто бы желая омыть все людские дела. Но только не мог видеть этого дождя, как впрочем, и солнца, около 3 лет заключённый № 114 в этом здании. А для всех вне этих стен доверенное лицо, патриарха Тихона.
Митрополит закрыл глаза, что бы восстановить в памяти образ солнышка. Как ослепительно оно светит, как греет и тепло проходит по всему телу. Тут же в памяти ярко вспыхнул образ весны. С пением птиц и шумом таящих вод. Святитель улыбнулся, в его памяти восстало детство, с весёлыми весенними историями со сверстниками. В родном селе Сторожевом, Воронежской земли. Епископа передёрнуло, от противоположного чувства, чувства холода и сырости. По железному полу коридора, за камерой, были слышны шум сапог, звяканье ключей. Среди монотонных голосов, возгласы, видимо осужденного, такого же, как он. Его не волновало ни смысл речей, ни события происходящие вокруг. Смирение перед неизбежностью, властью другого над своей судьбой, всё это было для святителя Петра определением Божиим. В следующее мгновение святитель перенёсся мысленно в храм Троицкого собора Московского Данилова монастыря. Как хорошо, торжественно и чинно проходила служба. Народом была устлана дорожка из великого множества цветов, как они благоухали!
Заключённый номер 114, встать. Можно было бы и не произносить, этой фразы. В камере был лишь один узник. Встать перед служителями «закона» полагалось и без команды. Но сегодня особенный случай, день произношения приговора. В камеру, за конвоиром проследовали двое сотрудников НКВД. В черных кожанках и галифе. При тусклом свете камеры, а теперь ещё она и святила в затылок вошедшим, лица разобрать было сложно. Один из них в руках держал раскрытую папку, другой в своей руке держал наган. «Как на разбойника вышли на меня с оружием»- промелькнула в голове владыки. Немного мешкая, тот, что с папкой стал читать-
Выписка из протокола заседания 2 октября 1937 года тройка НКВД по Челябинской области. обвинение против Митрополита Петра ( Полянского Петра Федоровича) 1862 года рождения... "Отбывая заключение в Верхнеуральской тюрьме, проявляет себя непримиримым врагом Советского государства, клевещет на существующий государственный строй ..., обвиняя в "гонении на Церковь", "ее деятелей". Клеветнически обвиняет органы НКВД в пристрастном к нему отношении, в результате чего … Слова звучали словно через трубу, громко и звонко… Расстрелять, прозвучало последнее слово. Стоящий с наганом чекист, медленно поднял руку, направляя оружие в грудь узника. Раздался выстрел…
Убрать!- произнёс, выходя человек с папкой. Есть! Ответил конвойный и вслед за командирами выбежал в коридор. От сначала нахлынувшего волнения молоденький красноармеец чуть было не забежал в лабиринт. Но вовремя собравшись, свернул за угол, нужно было принести мешок.
Возвращаясь назад, подходя к камере, он вдруг увидел яркий свет, он был подобен огню, и казалось, что сейчас воспламенит всё. Который исходил из той самой камеры, где только что расстреляли, привели в исполнение приговор, заключённого № 114. Имени его, и звания он не знал. Такова была инструкция, за выполнением которой тщательно следил начальник тюрьмы и служба собственной безопасности. Меньше знаешь, лучше спишь - эту фразу начальника тюрьмы знал каждый, кто в ней служил. Нарушение инструкции могло грозить самыми серьёзными последствиями не только для служащего, но и его родных. И нарушить её боялись как огня.
Огонь, горим - закричал конвоир и побежал по коридору. На встречу, уже бежали те самые командиры, исполнители приговоров, которые ещё не успели далеко уйти. Один из них грубо толкнув конвойного, прошёл мимо. В камере, куда они следовали - что то блеснуло. Поморщившись, они зашли в камеру. Всё тихо. На полу лежало тело святителя. Лицо было мирным и спокойным. Он, тут огонь, яркий свет… говорил, заикаясь, конвойный. Скажешь кому, последнее, что ты увидишь – это огонь из моего ствола. Шевеля желваками и повернувшись к нему, произнёс командир. Понял?- Есть, так точно, и почему то, крестясь, заверил красноармеец. Немного помолчав, ничего не говоря, сняв фуражку, командир вышел. Он единственный из троих знал, кем был приговорённый. Его мужество и стойкость удивляла. Более десяти лет, этот старик провёл в не человеческих условиях разных тюрем. К его делу была прикреплена записка» ОСВОБОЖДЕНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ», за подписью товарища Тучкова. Все кто его допрашивали, и он в том числе могли подтвердить его честное отношение к вере, к церкви. Достойный был человек, подумал он - и сам удивился своей мысли.