За неделю цветы подсохли и слегка пожелтели. Привычно убираю старую ветку, закрепляю новую. Веточка кустовых белых роз. Второй год на исходе, но все никак не могу заставить себя перейти на искусственные цветы, как у всех. Здесь могут быть только живые. Живые цветы, живая рана, живая я… Как все несправедливо в жизни.
Смотреть прямо – слишком больно. Чтобы не захлебнуться от горя – можно перевести взгляд в любую другую точку.
…Кремация – самый верный путь попрощаться с телом того, чья душа уже в небесах. Самый естественный и гармоничный. И самый спокойный для тех, кто остался. Я не хочу думать, что происходит с телами под землей. Я не хочу возделывать грядки над телом того, кого отчаянно хочу обнять. Я не хочу городить все эти странные строения. Огонь помог родной душе подняться в небеса, а мне осталось вечно смотреть на небольшую плиту в колумбарии. Четыре места в высоту, восемнадцать – в длину. Моя боль где-то ровно в центре, если присесть на лавочку – то прямо перед глазами.
Однажды встретила здесь женщину с ландышами. Ландыши были везде – в руках, в сумках, на земле, в вазочке возле плиты с фотографией мужчины. Много-много пластмассовых ландышей. Она рассказала, что поссорились с мужем, он уехал на дачу, по дороге прихватило сердце… она осталась одна. Не успела попрощаться, не успела извиниться, и ссора-то была пустяковая, а вот осталась она с этой болью, и уже навсегда. Он любил привозить ей с дачи ландыши. Теперь она ему приносит. Каждый день приходит и просит прощения. И не знает, простил ли, слышит ли. Такая жизнь.
К соседу справа недавно приходили коллеги. Человек пятнадцать – классические сотрудники какого-нибудь НИИ. Шутили, смеялись, вспоминали разные истории о нем. А я сидела и думала, как же так может быть – человека не стало почти два года назад, а его все еще любят. Понятно, что ушедших помнят и любят родные, любят близкие и друзья. Но коллеги! Как надо жить, как надо относиться к людям, чтобы они помнили о тебе так долго? Думаю, очень хороший был человек. Теперь всегда говорю ему об этом. Вдруг слышит.
Наискосок и вверх – с самого верхнего ряда смотрит строгий военный. Его жену тоже встречала. Она плакала тихонько, слезы струились по морщинкам, и такая безграничная боль была в ее словах – дети, три взрослых сына, такие чудесные парни, всегда были горой друг за друга – но вопросы наследства, недовольные жены, капризы… Сыновья перестали общаться. И друг с другом, и с мамой. И совсем ей стало одиноко и тяжело. Плакала так горько – как же жить, если некому больше тебя обнять? Поднимаю голову – старушка с морщинками смотрит нежно в сторону своего генерала. Пусть им там на небесах будет хорошо вместе.
Справа через несколько мест – семейная пара, к которой никогда никто не приходит. Почему? Не знаю. Может, ошиблись где-то по жизни, принесли горе другим, а может, уехали далеко от родных мест и родных людей, да мало ли может быть причин… Мне бы хотелось, чтобы ко мне приходили, когда придет мой срок. Как для этого нужно жить?
Немного подальше – женщина средних лет, разочаровалась в жизни, потеряла смысл, ушла в секту, что-то там произошло… Доченька-подросток приходит и стоит подолгу, смотрит на мамин портрет, и такая безграничная боль в глазах… И вопросы, вопросы… Есть ли у нас право не заботиться о себе? Ведь самое лучшее, что мы можем сделать для наших близких – быть автономными и счастливыми. Не доставлять проблем, не причинять боль - и только так можно делиться радостью и светом. …Сможет ли девочка найти ответы на свои вопросы? Пусть она справится.
Довольно молодой мужчина в последнем ряду – к нему приходит жена с детками. Папа их – светлый и мудрый человек, успешный предприниматель, любил детей всем сердцем – шагнул однажды в бесконечность прямо из окна их уютной квартиры. Депрессия была, а никто не заметил. Не знали, что такое бывает.
…Я готова смотреть по сторонам, сколько угодно. Но взгляд потихоньку возвращается туда, куда я совсем не хочу смотреть. Два слова. Две даты. Я знаю, что там написано. Я знаю эти буквы и цифры до малейшей точечки. И все равно каждый раз читаю их, как впервые. Читаю – и не понимаю их смысла. Читаю – и не верю. Читаю - и застываю от боли.
Я хорошо помню вторую дату – внезапный звонок, странные слова – не верю, не верю, этого не может быть – и черная пустота…
Я хорошо помню первую дату – внезапная боль, звонок в скорую – тужься, еще, еще – в тот день я стала мамой…
Сын…
Как же больно жить без тебя…