Считается, что новогодние праздники любимы всеми и каждым. Но бывает и не так.
Мало кто знал – а знавшие давно забыли – настоящее имя Марты. Маша Мартенс. Очевидно, что прозвище пошло от фамилии, но неизвестно, при каких обстоятельствах. Имя Марта приросло к Маше, пришлось ей впору, и в итоге никто из её многочисленных знакомых не называет её иначе. Марта, и только так.
У Марты очень белые и очень короткие волосы, к ним подошли бы бездонной голубизны глаза, но глаза карие с мелкими крапинками, а брови чёрные, а нос и щёки с рыжими веснушками. Словно природа задумала все эти красоты для разных людей, но в порыве безбашенного мотовства отдала всё Марте, и внешность получилась загадочная – не определить ни возраст, ни национальность. Затруднительно даже понять, красива ли эта девушка. Потому что одновременно и да, и нет. Скажем, интересная. Немного неуклюжая и угловатая, как бы навсегда застрявшая в переходном возрасте, но с невероятно женственной мимикой и жестикуляцией, руки вообще удивительные. Длинные, очень подвижные пальцы, будто состоящие не из трёх фаланг, а, минимум, из четырёх. Марта айтишница, IT-специалист. Живые люди не то чтобы ей безразличны, но нужны не каждый день, не каждый. Её жизнь проходит в другом, цифровом, мире, существующем по другим законам и правилам, при другой скорости и другом времени. Человек абсолютно не мой. Точек соприкосновения у нас две – работа и Павич.
Павича я полюбила раз и навсегда лет двадцать тому назад. Открываешь книгу, как открываешь дверь в таинственный сад. Который то сад, то лес, деревья в нём меняются местами, превращаются из маленьких в большие, из гигантов – в низкорослые, а то и вовсе уходят макушками в землю, оставляя на поверхности живописные длиннющие корни. Тянешь руку к ветке, а это уже и не ветка, и лист с неё слетел и превратился в бабочку, ты и моргнуть не успела. Нужно пройти по саду до конца, чтобы на выходе понять, насколько оправданы и логичны были все эти волшебные превращения. Мой разум трепещет от радости и восторга, заставляя то вернуться на пару страниц назад, то многократно перечитывать одну и ту же фразу. «Ящик для письменных принадлежностей» - моя личная крепость, в неё я сбегаю всякий раз, когда окружающая реальность окружает меня с явно не самыми добрыми намерениями.
Как-то раз я почувствовала себя в очередной раз одинокой настолько, что высказаться близкому человеку просто нет сил и слов, тут подошёл бы случайный попутчик в долгом пути. И я почему-то решила позвонить Марте, заранее придумала повод (про Павича, конечно). Но, как иногда случается, стоит подумать о человеке, и человек звонит сам. Марта поводов не придумывала, сказала прямым текстом, как есть, что очень нужны свободные уши.
...Рассказ Марты...
Она родилась в маленьком посёлке, в красивом местечке, уютно спрятанном между гор, Уральских гор. До шести лет была вполне счастлива. Куклы, прятки, классики, детский сад, пироги с черёмухой, чёрный пёс по имени Джексон, подруга Ириска. Понятной и радостной жизнь перестала быть в один зимний вечер. Когда, вернувшись домой с горки, заснеженная и немного чувствующая вину за утерянную варежку Маша увидела красную лужу.
Из кухни в прихожую эта великолепная лужа вытекла в форме буквы, на которую начинается баба Соня, «С». Лужа была немного праздничная, так проливается на золотистый бок запеканки густое малиновое варенье. С предвкушением чего-то хорошего Маша шагнула в кухню и увидела своих маму и папу, невероятным образом перемешанных друг с другом в общую красную кучу, куча была неподвижна, куча была мертва. Маше вспомнилось, как соседские дядьки рубят на куски большую поросячью тушу – что было головой, а что спиной, уже и не разобрать. Маша увидела топор, моментально представила, что некто большой и ужасный собирается съесть её родителей, для того-то и разрубив их на части. Громко закричала, так громко, что из всех домов улицы выбежали люди, люди тоже кричали, суетились, уводили Машу, что-то говорили, о чём-то спрашивали. Но девочка погрузилась в молчание.
После того страшного крика говорить она больше не могла в течение нескольких лет. Убийцу родителей нашли, осудили, Машу переселили к бабушке, но все эти события шли мимо, девочка погрузилась в свой личный мир. Ночами ей снился страшный огромный людоед, который кидал в котёл маму и папу. Маша хотела кричать и не могла.
В первый класс её не взяли, училась дома, всё понимала, но по-прежнему молчала. Друзей не было. Прежние товарищи по играм то ли потеряли интерес к играм, то ли к Маше. Подруга Ирка, Ириска, нашла себе в школе новых подружек. Маша была одна, но не тяготилась своим одиночеством.
Незаметно прошел год, потом другой. Бабушка ставила ёлку, украшала, старалась удивить подарком, порадовать вкусненьким. Девочке было не так чтоб всё равно, но словно это происходит во сне: можно есть апельсин, а можно выкидывать под диван, по закону сна всё равно что-то да будет дальше, вне зависимости от выбора сон будет продолжаться. На третий год после смерти родителей Маша проснулась. Было это так.
Соседский мальчишка, годом старше Маши, начал проявлять знаки внимания – сначала просто смотрел на неё, одиноко сидящую на завалинке, жалел ли эту девочку, похожую на старушку, или просто любопытствовал жизнью человека, живущего иначе, чем все прочие знакомые дети. В общем, Ромка ходил и ходил, поглядывал и поглядывал, а потом принёс диво дивное – настоящего серого кролика. Даже через пелену вечного своего полусна Маша ощутила маленькое сердечко, что тукает быстро-быстро, как секундная стрелка в настенных часах. Замечательные бархатные уши трепетали под пальцами, влажный маленький нос забавно двигался, пока кролик лакомился кусочком яблока. Впервые Маша улыбнулась.
На следующий день был хомяк. Ромка принёс его в стеклянной банке. Хомяк стоял на задних лапках, передними упираясь в стеклянную преграду, при этом не прекращал жевать. Забавный зверь. А уж когда его выпустили на свободу, и он с ладошки ловко перебрался на плечо, а потом на голову, просто невозможно было не засмеяться. Бабушка бросила все дела, выбежала во двор, плакала, привалившись к забору. Ведь это были первые звуки, которые издала её внучка за два с лишним года.
Ромка продолжал таскать живность. Маша продолжала оттаивать. Смерть можно победить только жизнью. Когда лето закончилось, девочка пошла в настоящий третий класс, в школу. И всё потихоньку стало налаживаться, речь вернулась и пробудились неведомые таланты – спортивные и хореографические. Приятели появились, увлечения. Ромка всегда был рядом, взглядом рыжим и внимательным наблюдал за успехами Маши.
Радостное детство незаметно шагнуло в не менее радостную юность. Маша хорошела взрослея. И это её новое имя, Марта, украшало ещё больше. Грусть накатывала только перед Новым годом. Снова снился людоед, снова тоска сжимала сердце. Ни на одной школьной ёлке Марта ни разу не была. В новогодние праздники вообще не выходила из дома, все зимние каникулы проводила в компании книг. Ромка знал, что она любит побыть одна в такие дни и никогда не надоедал, но однажды нарушил негласный запрет. Ей было 13, ему 14. Постучал вечером в окно, Маша нехотя вышла – в валенках на босу ногу, в бабушкиной шали, пропахшей камфарой. Он долго искал по карманам некую важную вещь, она терпеливо ждала. Вещь оказалась стоящей ожиданий, волшебной красоты бисерный браслетик. Сердца, вплетённые друг в друга. «Это не Новый год, это чтобы мы всегда вместе, чтобы поженились» - так сказал. Увидел в глазах Марты удивление и серьёзно добавил: «Когда вырастем». Они и так были неразлучны, а с той поры и вовсе стали как ниточка с иголочкой, где она – там и он.
Продолжение здесь.