Тамара отодвинула от себя восковую табличку на край отцовского стола, не в силах сосредоточиться на работе. Судьба дочки полицейского почти неотступно продолжала тревожить ее болезненными уколами совести. Извечные банальные вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?» метрономом монотонно стучались в ее обеспокоенном сознании. Ища на них ответы, женщина подошла к окну отцовского кабинета. Тонкие струйки дождевой воды, стекая с крыши дома, сдуваемые ветром в косую штриховку, слезливо тарабанили по подоконнику. Погодная мерзость за окном удивительно гармонично переплеталась с ее собственными неприятными ощущениями в невероятно гадкое настроение.
Тамара попыталась, но так и не смогла вспомнить, когда еще она чувствовала себя также погано, как сейчас. Она отступила от окна и подошла к портретной фотографии покойного отца. Попытка спиритического сеанса успехом не увенчалась. Женщина пробежала глазами по другим фотографиям и остановилась взглядом на той, где она и отец были запечатлены в больничной палате у кровати молодого мужчины. Тамара не помнила точно, сколько ей было лет тогда, наверное, столько же, сколько сейчас - дочке полицейского, но связанную со снимком историю помнила очень хорошо и отчетливо, во всех ее подробностях.
Она возвращалась из школы, когда на автобусной остановке, похожей, кстати, на «Тохину», отвратительный и пьяный в хлам мужик схватил ее рукой, синей от тюремных наколок, и попытался прижать к себе. Тамара вскрикнула от испуга, обернулась, увидела преисполненные вожделением глаза урода и в ужасе завизжала во всю мощь, крутя головой по сторонам, в поисках помощи. Люди, которые точно были на остановке, когда она подходила, куда-то подевались.
- Ишь, ты, пугливая какая. – Растянув физиономию в зловещую ухмылку, прошептал ей на ухо насильник, испустив из своего поганого рта вместе со словами вонючий перегарный выхлоп. – Лапочка, иди ка к дядечке.
- Дядечка, похоже, решил вернуться на зоночку. – Услышала Тамара голос за спиной. Он принадлежал молодому мужчине в спортивном костюме. Мужчина, как в последствие, оказалось, выходил из дома на пробежку, услышал крик Тамары и поспешил на помощь.
- Беги куда бежал, пан спортсмен. – Злобно буркнул урод, раздосадованный посторонним вмешательством. – Если не хочешь добежать до кладбища. – Хохотнул он своей идиотской шутке.
- Отпусти ка, подоночек, лапочку и пойдем ка со мной в околоточек. – Настаивал «пан спортсмен», не проявив и тени страха.
- Да ты, похоже, динамовец! – Воскликнул урод и, гневно сверкнув глазами, оттолкнул Тамару. Отлетев, она споткнулась и упала на колено, содрав кожу о грубую поверхность бетона.
Мужчина шагнул в направлении Тамары и наклонился, чтобы помочь ей подняться. Видимо, в этот самый момент, бывший зэк вытащил нож, воткнул его в спину Тамариного спасителя и убежал. Его поймали в этот же день, как принято говорить в милиции, «по горячим следам».
Спаситель оказался местным участковым инспектором. Он выжил, но почку, куда попал нож, пришлось удалить. Фото было сделано в тот момент, когда Тамара с отцом навещали его в больнице.
В больнице была сейчас и несчастная девочка, которой никто не успел, не захотел или побоялся прийти на помощь.
Тамара посмотрела на часы, судя по которым, на одном из центральных каналов вот-вот должны были начаться региональные новости, и покрутила головой в поисках пульта дистанционного управления «ящиком». Обнаружив его на рабочем столе, она включила телевизор и выбрала нужный канал.
Женщина ждала, что в новостях расскажут о развитии ситуации с «гестаповцем», и более всего надеялась услышать, что его дочка пошла на поправку. О девочке, к сожалению, не сказали ничего, зато самой ситуации был посвящен чуть ли не весь выпуск целиком.
Диктор новостей рассказала зрителям, что в защиту теперь уже бывшего начальника отделения полиции выступил Фонд ветеранов внутренних дел области, подписав открытое письмо на имя Начальника УВД и прокурора. В качестве иллюстрации позиции Фонда, было показано интервью с его исполнительным директором. Бравый пенсионер, который, по его словам, проработал бок о бок с репрессированным полицейским большую часть своей службы, отзывался о нем удивительно положительно, перечислял его награды, полученные, в том числе, и в ходе антитеррористической операции на северном Кавказе. С экрана телевизора бывший сослуживец «гестаповца» убеждал зрителей, что тот не только никогда в своей практике не применял насилия в отношении задержанных, но и был активным противником такого метода раскрытия преступлений, короче был антиподом «Жеглова» и воплощением «Шарапова». Пенсионер высказал предположение, что случившееся есть спланированная акция, направленная на дискредитацию добросовестного полицейского. Эту же версию поддержал и другой интервьюируемый. Лицо говорившего было скрыто от зрителей, а голос изменен, что объяснялось его статусом действующего сотрудника полиции. Инкогнито назвал и конкретного заказчика провокации, которым, по его словам, был заместитель репрессированного полицейского, исполняющий теперь обязанности начальника отдела.
Тамара набрала на мобильнике номер телефона Антона.
- Новости смотрел? – Спросила она, пропустив слова приветствия, когда соединение установилось.
- Привет, привет, солнце мое. Смотрел. И что? – Голос у «Тохи» был ровный и спокойный, очевидно, что известия его никак не обеспокоили.
- Ну, как чего? Ты же слышал заявление директора фонда и этого, второго, которого со спины снимали.
- А ты что хотела? – Удивился «Тоха», Тамаре показалось, что искренне. – Ты что ж думала, что он на площадь выйдет и перед честным народом каяться начнет в грехах своих? – Ирония Антона подтолкнула к тому, что в голове женщины зародились спасительные нотки сомнения в достоверности полученной из новостей информации. – Директор мог сделать это из корпоративной солидарности или, просто, чтобы напомнить о себе хоть как-то. Знаешь, как эти пенсионеры, особенно те, которые во время службы занимали высокие должности, страдают, что о них, дескать, забыли. Директора легко могли тупо купить. Да это и стоило бы недорого, а у гестаповца, наверняка, деньги есть. Да, к Гришке не ходить, так и было! – Уверенно заявил Антон. – А второе интервью, вообще постанова. Сама посуди, лицо закрыто, голос изменен. Аноним. Анонимка она и есть анонимка. Ты меня удивляешь Тамара. Ты же ученая, историк. А как же принцип оценки и анализа информации?
- Ученый. – Инстинктивно поправила собеседника женщина, одновременно вспомнив цитату из собственной же лекции: «Любая поступающая извне информация характеризуется определенной степенью достоверности, в частности, зависящей от степени надежности источника и того, откуда он ее получил».
- Чего? – Антон не понял, к чему Тамара сказала «ученый».
- Ученая бывает собака, а я – ученый. – Пояснила женщина, внутренне с облегчением признав убедительность приведенных приятелем аргументов.
- Sory. – Признал ошибку Антон, закрыв, таким образом, тему для обсуждения. – Тома, а что ты в прошлый раз то подорвалась, как ужаленная, иностранку включила и уже больше недели носу не кажешь?
- В каком смысле «иностранку»? – Теперь переспросила Тамара.
- В том смысле, что ушла по-английски, даже не попрощавшись. На открытие приедешь? Представляешь, рабочие остановку монтировать закончили только к полудню, лентяи чертовы. Где их только Лика набрала! По объявлению, наверное. Хорошо, хоть русские, а не таджики, какие-нибудь, мат понимают. Я весь переорался, даже охрип. Слышишь? Я ее назвал «Уголок России». Как тебе название? Я за эту неделю еще одну инсталляцию смастрячил. Тебе будет очень интересно посмотреть, муза моя. Вообще, такая пруха, последнее время! Все получается! И как получается! Классно получается, здорово! Самому нравится. – Хохотнул «Тоха» своей шутке.
- Работы много. Может, позже. – Отговорилась женщина от приглашения, не имея настроения видеться с кем бы то ни было, а с Антоном, который втянул ее в эту акцию, об участии в которой она теперь сильно сожалела, – менее всего. – Пока. – Поставила Тамара точку в разговоре и, не дожидаясь ответа, прервала соединение.
Работать ей, и правда, было над чем. Тамара окинула взглядом рабочий стол, на котором лежали и черновики докторской диссертации, и цера, и образцы монет из найденного на дне водохранилища клада. - Но делать работу в таком настроении значить – делать ее плохо. – Рассудила историк и решила себя не насиловать. Потратив еще какое-то время на подобного рода размышления, Тамара взяла в руки приглашение на открытие выставки современного русского провинциального искусства, каковой она себя провозглашала на этом цветастом проспекте.
…
Летний дождь - не осенняя хлябь. Он щедр на влагу, но короток. Когда поверхность луж перестает кипеть фонтанчиками брызг, успокаивается и становится гладкой, он, какое-то время, напоминает о себе россыпью капель на траве газонов и древесной листве, а также ручейками на асфальте дорог и плитке пешеходных тротуаров, искрящимися на солнце, протиснувшемся сквозь прореху в медленно уплывающей изорванной занавеске из туч.
К проходной завода, предоставившего свои опустевшие площади для шедевров творчества провинциальных художников, Тамара дошагала, когда асфальт уже почти полностью просох под теплыми лучами солнца, теперь, совершенно беспрепятственно достигающими поверхности земли. Кое-где на небе, конечно, облака еще были, но загородить собой светило, они уже не угрожали. Они ассоциировались у Тамары с остатками разбитой армии, спасающимися бегством с поля только что проигранного сражения. Воздух, напоенный влагой, не был абсолютно прозрачным и по ощущениям напоминал атмосферу русской бани.
Пространство проезжей части и тротуаров перед бывшей заводской проходной, обычно малолюдное, сейчас походило на пчелиный рой. По мере сокращения расстояния до этой «Мекки» для художников, скульпторов и ремесленников, Тамара сначала различила в людской массе красные полоски лампасов, чуть позже обнаружила, что у части собравшихся на голове разнофасонные папахи и состав толпы на площади стал ей очевиден: «казачье» - в терминологии Антона.
Рассматривая костюмированное шоу, женщина дождалась разрешающего сигнала светофора и перешла всегда полную машин главную транспортную артерию областного центра. Скоро до ее слуха добрался и гул этой казацкой ватаги. Еще несколько шагов спустя, уровень его звука превысил шум оставшегося за спиной автомобильного потока, и Тамара смогла разобрать слова солирующего оратора.
- «Матильда», «Тангейзер», «Иисус Христос – суперзвезда», «Все оттенки голубого», «Идеальный муж» и богохульные выставки будут под охраной закона. Под лукавым предлогом «свободы творчества» хотят узаконить «право» на произвол извращенцев и растление взрослых и детей. – Как Ленин с броневика, вещал с грузового отсека старенького пикапа, сверкая золотом погон, увешанный медалями, как новогодняя елка игрушками, грузный казачище.
Современные «властелины душ», руководимые диаволом, стремятся к одной цели – сделать свою порочную волю законом для других людей.
Воистину последние времена. Царство греха и свобода делать все, что захочется, всегда приводили к смерти государства и общества. Исторических примеров предостаточно.
Пора бить тревогу всем, кому дороги традиционные духовные ценности и судьба нашего Отечества.
Тамара поравнялась с, находящимся на некотором удалении от основной людской массы, полицейским патрулем, из двух молодых разнополых сержантов. Происходящее на митинге их мало интересовало, и они убивали время разговорами. На лице у мужчины при этом была улыбка, показавшаяся Тамаре ехидной.
- Ты Андрюха доприкалываешься, - говорила полненькая невысокая женщина в излишне плотно обтягивающей ее рельефную фигуру полицейской форме – Попрошусь в другую смену. Сам, тогда себе сосать будешь. - Нечаянно, видимо, сгоряча, раскрыла женщина-сержант характер их внеслужебных отношений с напарником.
Того угроза, похоже, реально напугала. Ехидная улыбка сменилась серьезным выражением на его лице, и он сделал вид, что рассматривает собравшихся на митинг людей.
- Высокие отношения! – Подумала Тамара, шокированная услышанной фразой.
Чтобы попасть на выставку, женщине нужно было либо пробираться сквозь толпу агрессивно настроенных людей, либо обойти ее по кругу. Тамара выбрала второй вариант.
Казака на «броневике» сменил крепкий старик с белой длинной бородой, как у деда мороза, и в зеленой пилотке, отвороты которой были покрыты рядами значков. Он чуть ли не слово в слово повторил все, о чем до этого вещал предыдущий оратор, который спустившись с грузового отдела пикапа, подошел к группе солидных мужчин. Одного из них Тамара узнала. Это был тот самый, броский своими «чапаевскими» усами «настоящий полковник».
Из недр казачьего роя постоянно доносились какие-то гневные восклицания.
- Это – позор России! - Выкрикнул один из собравшихся и повторил отрывисто, делая акцент на каждом отчеканенном им слове. – Это – позор России! Недопустим! Требуем запретить!
Его в толпе поддержали и принялись скандировать – Запретить! Запретить! Запретить!
Тон задавали бородатые мужчины в разномастных папахах. Некоторые из них были в гражданской одежде, кто-то – в обычном камуфляже, который в другой обстановке вполне можно было бы принять за костюм рыбака или охотника. Обходя митингующих, Тамара увидела еще один очаг их активности, вызванный присутствием здесь представителей прессы.
- Это – разрушение государственности. Изнутри идет. – Высунув голову из-за плеча товарища по борьбе, заявил молодой еще человек девушке с микрофоном. Он явно полагал, что сказал что-то умное, и был горд собой за смелость. Растительность на его лице еще не приобрела зрелую мужскую жесткость и пушилась на легком ветерке, но вот глаза уже были преисполнены праведным негодованием, а ноздри раздувались, как у запыхавшейся лошади.
- Враги истинной культуры будут безнаказанно развращать народ, уничтожая остатки общественной морали и нравственности. Насаждение кощунства, разврата и пошлости станет нормой. – Покраснев от напряжения в попытке перекричать оратора, наклонившись к микрофону, рисовал картинку грядущего апокалипсиса другой, более зрелый мужчина в камуфляже.
Прощелив между аварийно опасными останками бетонного каркаса стенда «Доска почета» и толпой митингующих, Тамара добралась-таки до заводской проходной, служившей сегодня местом пропуска на выставку.
- Вот, ряженные. Устроили здесь карнавал. – Поделился своим негативным отношением к митингу охранник, стоящий в узком коридоре проходной около обшарпанной вращающейся рамки. – Проходите прямо к зданию красного кирпича. Вход в цех с торца, слева. – Изучив Тамарино приглашение, обозначил мужчина маршрут к месту расположения выставки.
В цеховом «предбаннике», на стенах которого оставались еще висеть разного рода плакаты и инструкции, тоже собралась группа людей, но совершенно иного рода. Окинув пытливым взглядом собравшихся, женщина разделила их условно на три категории.
Во-первых: художники, бросающиеся в глаза своей неухоженностью и неопрятностью, и пригашенные ими на открытие выставки не дорого одетые члены их семей, друзья и просто знакомые. Из-под одежды многих в этой группе вылезали языки татуировок.
Во-вторых: мужчины в строгих костюмах со швейцарскими часами, в добротной обуви, преимущественно чиновники высшего областного и городского уровней и держащие их под руку, увешанные ювелирными драгоценностями, дорого и модно наряженные женщины, их жены. Это такая, своего рода, каста халявщиков, которых приглашают на всевозможные открытия от вот такой вот выставки до детского садика. И они везде ходят, рассматривая такие мероприятия, как повод продемонстрировать окружающим свою успешность, насладиться ощущением своей принадлежности к высшей региональной касте.
Ну, и, в-третьих: коммерсанты. Они – единственные, кто за приглашения заплатили организаторам выставки, возможно, не малые деньги, в надежде в неформальной обстановке наладить более тесные контакты с людьми облеченными правом разрешать и запрещать.
- «Сердце красавицы склонно к измене и перемене, как ветер в мае». – Прошептал Тамаре на ухо Антон, когда подошел к ней, к своему чрезвычайному удивлению, обнаружив ее на выставке. Шептал потому, что с приветственным словом выступал Губернатора области.
Тот зачитывал приготовленный для него текст людьми, которых в их кругах принято высокомерно называть, «специально обученными» и, похоже, сам удивлялся «своему глубокому знанию современного провинциального искусства».
Губернатора сменил Председатель Законодательного Собрания. Выступали и еще какие-то профильные чиновники меньшего уровня.
- …Я убеждена, что наша выставка откроет новые имена в мире российского, а возможно и мирового искусства. – Произнесла в конце своего спича известный искусствовед – куратор выставки, чье выступление было последним в череде приветственных речей. – Одно из этих имен я для себя уже открыла. Это Антон Утехин. – Она указала рукой в сторону, где стояли Тамара и «Тоха», который, просияв улыбкой, обозначил присутствующим себя, подняв вверх руку.
– Его инсталляции, которые Вы будете сегодня иметь счастливую возможность увидеть (они называются: «Отчаянье» и «Уголок России») особенно впечатлили меня и глубиной мысли, в них заложенной, и мастерством их исполнения.
Я уверена, что Вы скоро со мной согласитесь. Приятного вечера. Проходите и наслаждайтесь лучшими образцами русского провинциального искусства, его многогранностью и глубиной.
На этих словах двое крепких мужчин в рабочих спецовках не без труда, со скрипом и скрежетом, растащили по сторонам тяжелые металлические створки двери, ведущей на экспозицию. Устроители выставки не удосужились освободить помещение бывшего цеха от строительного и производственного мусора, оставшегося после демонтажа оборудования. Организаторы ограничились тем, что сгребли его в несколько объемных куч, между которыми по узким расчищенным тропинкам и стали ручейками расползаться посетители. Картины были развешаны по стенам просторного цехового помещения с настолько обветшалой штукатуркой, что местами она и вовсе осыпалась, открывая большие проплешины голого кирпича.
«Тохину» остановку разместили в глубине первого из четырех последовательно расположенных друг за другом залов экспозиции, обособленно, на некотором удалении от других экспонатов выставки.
Получив такую многообещающую оценку признанного авторитета в среде самых известных искусствоведов страны, инсталляция не могла не привлечь к себе внимание посетителей. Их большая часть потянулись прямиком к «Уголку России», решив начать осмотр выставки именно с него. Отличие окончательного варианта инсталляции от той версии, которую Тамара имела возможность подробно рассмотреть в ангаре, состояло в похожих на оплывший свечной воск мутных волнообразных наледях всех оттенков желтого, по периметру опоясывающих низ остановки, и в имитации по-весеннему грязного снежного сугроба, из которого торчали окурки, осколки стеклянной бутылки и помятые пивные банки.
«Тоха», спеша подставить себя под ожидаемый и желанный ливень из восторженных откликов, взяв подругу за руку, потянул ее в том же направлении. Однако вид ледяных наплывов, происхождение которых Тамаре, в отличие от остальных посетителей, было известно, дал ей повод на неподчинение. Оказанное с ее стороны сопротивление поставило Антона перед выбором: остаться с Тамарой или, рискуя обидеть приятельницу, покинуть ее на время и соединиться со своим «Уголком России». Жажда насладиться славой предсказуемо победила и, разжав руку, Антон отправился ей навстречу.
В своих ожиданиях «Тоха» не промахнулся. Люди, действительно, один за другим стали подходить к нему, как только он оказался в непосредственной близости к остановке, пожимать его руку и что-то говорить. Одна из дам, видимо, попросила художника о совместном «селфи» и Антон, приобняв ее за плечо, расплылся в довольной улыбке. Ее примеру последовали и другие посетители, падкие на фотографии со знаменитостями, в разряд которых только что, на глазах Тамары, и переходил ее бой-френд.
Спустя какое-то время Тамара заметила, что носы некоторых мужчин и женщин начали морщиться, когда сквозь заслон из ароматов дорогих духов к рецепторам их избалованного обоняния пробились первые молекулы запаха источаемого желтыми наплывами. Мало по малу, группа людей у «Уголка России» начала редеть. Отправилась на осмотр экспозиции и Тамара.
То и дело до ее слуха долетали какие-то реплики посетителей выставки.
- Здесь нет самодеятельности, чувствуется профессиональный ход художника. Видно, как свободно он владеет материалом. Здесь есть желание выйти из некого стандарта, отобразить свое мироощущение. – Услышала она слева от себя и повернула голову в направлении источника звука.
Обсуждение вела небольшая группа недорого и неаккуратно одетых людей, а последняя фраза, та, которая и добралась до слуха Тамары, принадлежала бородатому низкорослому толстячку с противными желто коричневыми налетами никотина на не стриженных тюленьих усах. Свои слова он адресовал, по большей части, даме, которую деликатно придержал под локоть, очевидно для всех, включая Тамару, желая произвести на нее благоприятное впечатление.
Поверх их голов Тамара провела взглядом по размещенным ровным рядком рамкам одинакового формата. В центе каждой из них зияли расчириканные шариковой ручкой прямоугольники белой бумаги размера А4. На каждом из них автор, где десятком линий, настолько неровных, что у Тамары создалось устойчивое впечатление, что они были сделаны рукой сильно подвыпившего человека, где, может, чуть большим количеством росчерков, что-то изобразил. На одном из рисунков эти блудливые линии соединились во что-то отдаленно напоминающее голую женщину, на другом - в обрамлении из англоязычных слов красовалось пятно в форме, толи широкополой шляпы, толи летающей тарелки. А еще: летучая мышь, аэроплан и другие картинки, за которые, по мнению Тамары, вряд ли похвалили бы и первоклассника.
- Ну и в чем же, по-твоему, состоит это его мироощущение? – Робко поинтересовалась дама у охмуряющего ее престарелого бородача.
- На выставках современного искусства каждый может почерпнуть что-то свое. – Вместо тюленеподобного толстячка, который задумчиво закатил глаза, ответила другая дама, видимо, по каким-то неведомым для посторонних причинам, оскорбленная вниманием бородача к другой женщине. Говорила она тоном, которым, обычно, учителя объясняют простые и очевидные истины туповатым ученикам. - И не обязательно твое впечатление должно быть идентично тому, что хотел сказать автор. – Женщина укоризненно посмотрела на бородача.
Ни рассматривать каракули, в которых «теоретик искусства» обнаружил профессионализм, попытку выйти за стандарты и свободное владение материалом, ни подслушивать насыщенный плохо скрываемыми животными страстями искусствоведческий диспут желания у Тамары не было, и она направилась дальше. Медленно продвигаясь к проходу в последний зал, женщина рассматривала представленные на выставке современного провинциального искусства полотна и скульптуры. Большая их часть вызывала отнюдь не интерес задержать на них взгляд, но, наоборот, стойкое отторжение и желание поскорее отвернуться. Были, конечно, и работы иного рода, которые Тамара рассматривала подробно и с удовольствием, но на этой выставке они были скорее исключением.
Более других ее внимание привлекла небольшая, размером тридцать на сорок сантиметров, картина, на которой автор изобразил сидящих на газетном фотопортрете мух, во всей их отвратительной реалистичности. Под искусственным электрическим освещением они поблескивали глянцем сине зелено желтых цветовых переливов. Косоугольные проекции их теней ложились на бархатную черно серую поверхность газетной страницы. Кропотливость работы автора подчеркивали тщательно прорисованные волоски на тельцах и конечностях членистоногих и изображение смазанного отпечатка пальца в правом нижнем углу картины. Рассматривая ее, Тамара поняла, что поразительного контрастного сочетания глянца и матовости художник достиг, исполнив ее в смешанной технике, написав мух маслом, а газету пастелью. Когда сквозь искажения газетного портрета, обусловленные его масштабом и наклоном, Тамара начала распознавать черты лица изображенного на нем человека, стала понятна заложенная в работу смысловая аллегория.
Тамара покрутила головой по сторонам в поисках губернатора. Ей вдруг очень захотелось посмотреть, как тот отреагирует, когда узнает, кого изобразил художник. Не обнаружив, к своему разочарованию, в зале высшего должностного лица региона, она направилась в последнее помещение, где, исходя из анонса, была размещена вторая инсталляция Антона.
Какая из представленных инсталляций изготовлена «Тохой» женщина узнала сразу, что не мудрено, поскольку она один в один была скопирована с квартиры несчастного сына героя, для всех оставшегося гнусным предателем. Антон уже был здесь и что-то рассказывал посетителям выставки, среди которых Тамара заметила и представителей прессы.
- Идея каждой инсталляции возникает по-разному. Конкретно к этой я шел более десяти лет. - Услышала она, подойдя ближе.
- У меня давно родилась мысль написать отчаянье. Причем отчаянье не сиюминутное и быстро проходящее, а чувство, длящееся во времени, перманентное, не отпускающее ни на минуту. Долгие годы в периоды неуспеха и невзгод я зарисовывал отдельные сюжеты, пока идея инсталляции не оформилась совершенно. – Вещал слушателям и корреспондентам «Тоха». – В результате помимо стен в инсталляции появились этот стол и эта тарелка со слипшимися макаронами в ней. – Автор указал рукой в центр макета комнаты. – Этот холодильник «ЗИЛ» и этот беспородный пес. – Антон присел на корточки и демонстративно нежно погладил собачье чучело. Окинув взглядом своих слушателей, он наткнулся на Тамару и, нисколько не постеснявшись своего беспардонного вранья, расплылся в радостной улыбке и заговорщически ей подмигнул.
И женщина, действительно, почувствовала себя сообщницей этого отвратительного плагиата. И это мерзкое липкое ощущение толкнуло ее прочь. Не обращая внимания на экспонаты выставки, лавируя между кучами мусора, Тамара направилась к выходу.
Помещение, где ранее происходила церемония открытия, теперь трансформировалось устроителями выставки в место для проведения фуршета. Вокруг длинного, уставленного бутылками с выпивкой, закусками и фруктами стола кучковались гости мероприятия. Держа в руках белые пластиковые стаканчики, они о чем-то беседовали.
Быстрым шагом преодолевая пространство этого холла, Тамара вновь заметила вездесущего «полковника» с «чапаевскими» усами. Теперь он стоял с бокалом белого вина в компании той самой дамы, которая выступала на церемонии открытия от лица организаторов выставки.
Выбравшись из здания под козырек подъезда, женщина была вынуждения остановиться. Непогода накатила с новой силой. Мрачные тяжелые тучи вновь загородили собой небесное светило. Погрузившееся в сумрак окружающее пространство окрасилось в безрадостные серые стальные тона, а от проливного дождя не спасал даже подъездный козырек, под который сильный порывистый ветер сдувал его струи чуть ли не горизонтально земле.
…
Беспокойство за здоровье девочки – дочери «гестаповца» не отпускало Тамару. Закрыв за собой дверь преподавательской, служившей женщине и ее рабочим кабинетом, она раскрыл ноутбук.
Интернет был забит разноплановым мусором на тему полицейского беспредела, а также скудными на мысль, но скорыми на приговор, заклишированными комментариями. (В своих размышлениях Тамара применила понятный, видимо, только ей термин «Заклишированные», который она сама когда-то и придумала, как производную от существительного «клише»). О состоянии здоровья девочки никаких новостей интернет не содержал.
И не пытаясь приступать к работе, Тамара включила телевизор и дождалась очередного выпуска региональных новостей. Но новое происшествие забрало на себя все эфирное время.
- Шокирующее происшествие потрясло сегодня областной центр и стало хедлайнером новостных выпусков у нас в стране и за рубежом. – Заявила диктор. – Вот, что увидели посетители, прибывшие сегодня к открытию второго дня работы выставки современного провинциального искусства, вызвавшего вчера столь масштабные протесты общественности.
На экране телевизора появилось изображение заводской проходной. К бетонному основанию «Доски почета» было закреплено распятье, на котором висел голый человек. Сменивший панорамную картинку крупный план распятого мужчины позволил Тамаре разглядеть татуировку на его груди с изображением Христа и надписью «Здесь могла бы быть Ваша реклама» и по ней узнать в подвешенном человеке Антона.
- Теперь очевидно, что прозвучавшие вчера на площади из уст наиболее радикально настроенных протестантов угрозы не остались нереализованными. – Вещала диктор. На экране телевизора пошла нарезка интервью с участниками казачьего шоу, в которых, действительно, звучали угрозы в адрес устроителей выставки и художников.
- Уже известно, что объектом жестокой расправы стал художник, чьи работы вызвали наибольший интерес, собрали наибольшее количество откликов, и чье имя прозвучало особенно ярко. Это Антон Утехин. Особый цинизм отдающего средневековьем злодеяния состоит в том, что многообещающему, по мнению критиков, художнику пробили гвоздями руки. Наш собственный корреспондент находится сейчас на месте происшествия, и мы имеем возможность получить информацию, что называется, из первых рук. Вы слышите меня, Елизавета? – обратилась ведущая выпуска к женщине-корреспонденту, прижимающей пальцем к ушной раковине невидимую телезрителям гарнитуру, напряженно ожидая своего выхода в прямой эфир.
Та, услышав по связи свое имя, встрепенулась и отозвалась. – Да, Лидия, я Вас слышу.
- Елизавета, что же все-таки произошло? Как распятый художник оказался на площади? Все это просто не укладывается в голове! Что происходит сейчас? Я вижу за Вашей спиной сотрудников МЧС и реанимобиль. Все настолько серьезно?
- Да, Лидия, нам удалось выяснить всю последовательность событий сегодняшнего дня и взять интервью у их единственного очевидца. Предлагаю Вам посмотреть его.
- С огромным интересом. – Из-за кадра вставила реплику ведущая.
Свидетелем оказался охранник с заводской проходной. Во взятом у него интервью он поведал телезрителям, что примерно за полчаса до открытия выставки к проходной подъехал грузовой автомобиль. Несколько человек в камуфляже и резиновых масках извлекли из кузова, затянутого синим тентом, что-то обернутое черной тканью и в считанные минуты закрепили это что-то за прочное бетонное основание «Доски почета». Закончив работу, они сбросили с распятья черный балахон и убрались восвояси.
- Охранник позвонил в полицию. Полицейские прибыли вместе с первыми посетителями. Уже они вызвали на место происшествия МЧС и «скорую». – Завершила излагать последовательность событий Елизавета. – Лидия?
На экране телевизора, тем временем, сотрудники МЧС сняли голого мужчину с креста и перенесли его в карету реанимобиля.
- Елизавета, а уже есть какие-нибудь комментарии сотрудников правоохранительных органов? Как они квалифицируют содеянное? В каком состоянии находится сейчас Антон Утехин? Насколько серьезные у него травмы? – Накидала вопросов Лидия.
- Нет, Лидия, полицейские пока отказываются от комментариев. Ну, и вы сами видите, что Антона только что на ваших глазах перенесли в реанимобиль. Я надеюсь, что-либо о его состоянии здоровья мы скоро узнаем.
- Хорошо, Елизавета, держите нас в курсе. – Подытожила сеанс видеосвязи с местом происшествия Лидия.
- Прокомментировать случившееся мы попросили одного из устроителей выставки современного провинциального искусства России, кандидата искусствоведенья Лику Стрекоза.
Студийная камера перешла с крупного плана на более мелкий, захватив в обзор весь широкий стол, за которым рядом с ведущей оказалась Лика Стрекоза, поправляющая микрофон на лацкане своего молочно бирюзового делового костюма. В кандидате искусствоведенья Тамара узнала женщину, виденную ей вчера дважды: во время ее выступления на открытии и беседующей с «полковником».
- О том, что выставка будет иметь успех мы, организаторы, не сомневались уже на стадии подбора работ в ее экспозицию. Современное провинциальное искусство России, вопреки расхожему мнению о своей конкурентной несостоятельности, содержит в себе все: и неожиданные инновационные идеи, и смелые решения на смешение различных стилей. Оно искрится свободой творческой мысли и буквально в клочья разрывает заскорузлые стереотипы восприятия произведений изобразительного искусства.
Именно это и вызвало протест группы радикально настроенных маргиналов, тех, кто не сумели адаптироваться к новым изменившимся условиям жизни, не сумели найти своего достойного места в социуме. Они не умеют понять, что все их невзгоды - следствие их собственной несостоятельности, а во всем они винят эти самые изменения, а термином «традиционные ценности» прикрывают свою душевную леность и неспособность выйти за рамки привычного для них формата восприятия.
В своем репортаже Вы сказали, что содеянное отдает средневековьем. И я с вами совершенно согласна. То, что произошло – это событие одного порядка с репрессиями средневековой инквизиции, с нацистскими акциями по уничтожению предметов мировой культуры, с примерами подавления проявлений любого творческого инакомыслия из нашего недавнего коммунистического прошлого, вроде Хрущевского разгрома выставки в Манеже или не менее печально известной «бульдозерной выставки».
Эта варварская выходка пышущих злобой борцов за, так называемые, «традиционные ценности» побудила нас расширить аудиторию выставки. Уже с сегодняшнего дня во всех региональных центрах, граничащих с нашей областью, открыта удаленная продажа билетов. В стоимость этих билетов уже включена стоимость, извините за тавтологию, автобусного трансферта к месту проведения выставки и обратно. Для иногородних посетителей, в ущерб собственному коммерческому интересу, мы снизили на пятьдесят процентов стоимость входного билета на саму экспозицию.
– Не переключайтесь! – Настоятельно порекомендовала телезрителям ведущая новостного блока, когда Лика Стрекоза закончила комментировать. - О развитии событий мы расскажем вам первыми в нашем специальном выпуске новостей. Следите за бегущей строкой внизу экрана.
На экране телевизора, сменяя друг друга, стали чередоваться рекламные ролики. Обычно, Тамара их не замечала, пропускала мимо ушей. Теперь они сильно раздражали. Женщина взяла пульт, выключить телевизор, но передумала. Последним роликом в рекламном блоке был анонс завтрашней программы «Испытание правдой», в которой героев опрашивали на детекторе лжи. «События в Великом Новгороде всколыхнули интернет сообщество. Начальник отдела полиции был обвинен в применении пыток и под давлением общественности снят с должности. Прокурорская проверка не нашла фактов подтверждающих применение насилия полицейским. В его защиту выступил Фонд ветеранов внутренних дел, направив открытое письмо в УВД и прокуратуру, а так же ряд действующих сотрудников полиции. Завтра в нашей программе мы выясним, кто говорит правду и кто лжет. Не пропустите! Встречаемся завтра, в 18.50, как и всегда. Ваш…» - завершил анонс популярный ведущий программы «Испытание правдой».