— Валь, давай распишемся. Десять лет прошло, чувства проверены. Чего ты боишься?
Такие разговоры заводил Володя не раз и не два. Но Валентина неизменно отказывала.
— Живём себе и живём, зачем эта регистрация? — мягко говорила она. — Мы и так с тобой муж и жена.
И Володя махнул рукой: поступай как хочешь!
Недалеко от Валентины имелся у него свой домишко. «Вот выгонишь меня, туда переберусь», — шутил Вова. Дом требовал заботы: поправить забор, подлатать крышу, протопить иногда, чтобы выгнать сырость... да мало ли дел.
В тот день (дело было осенью) он ушёл дом проведать, затопил печь, повыдергал бурьян в огороде, вымыл полы. Устал, голова разболелась, и решил Володя здесь же заночевать. Прикрыл заслонку, чтобы тепло не уходило, и лёг в постель.
***
Валентине приснилась Онюшка. Вошла в дом, тихо села на стул у кровати.
— Вижу, бусы, мой гостинец, починила. Правильно...
Бусы починил Володя, собрал янтарь на шёлковую нитку, приделал замочек.
— Да, — ответила Валентина и добавила, вспомнив давнишние события: — А ты говорила, что век мне одной куковать, но не вышло по-твоему.
Онюшка вздохнула:
— По-моему, Валя, по-моему... Только не вини старуху, от судьбы не уйдёшь. Кому что на роду написано, то и будет.
Поднялась и к выходу пошла, не обернулась.
Валентину подбросило в постели: Володька!
***
Было раннее утро, когда она в наброшенной курточке выскочила со двора, не чуя ног, добежала до дома Володи, дёрнула дверь — она, к счастью, оказалась не заперта на щеколду. Валентина ворвалась в комнату...
На постели лежал Володя. Рот приоткрыт, лицо бледное. Она затормошила его, приникла ухом к груди, чтобы послушать сердце, и с облегчением уловила слабые, едва различимые толчки. Живой!
Увидела закрытую заслонку догадалась:
— Неужели угорел?! Господи, спаси и сохрани!
Валя бросилась к окну, распахнула форточку. Эх, слишком маленькая, а створки глухие, как во многих домах, не открываются. Напрягая силы, стянула неподвижное тяжёлое тело с кровати и поволокла к выходу.
— Сейчас, родной, сейчас... потерпи...
Маленькая и худенькая Валентина не смогла вытащить Володю на улицу, только в сени, где уже не было смертельного газа.
— Я сейчас, — прошептала она и бросилась звать на помощь.
Бригада медиков приехала быстро, фельдшер сделал укол, наложил на лицо Володи кислородную маску.
— Выкарабкается, — заверил он, а водителю сказал: — Врубай сирену, гони, иначе не довезём.
— И я поеду... можно? — спросила Валя.
— Можно...
Она не хотела оставлять его одного, надеялась, что отпугнёт смерть, если будет рядом, но Володю не довезли, он умер по пути в больницу.
***
На похороны в Семёновку приехала бывшая жена Владимира, Лиза, с двумя взрослыми дочками. Тихо отстояли службу, на кладбище бросили по символической горсти земли в могилу. На поминках, устроенных Валей, сидели в уголке, глядя в тарелки, почти ни с кем не разговаривая — в селе они были чужаками, — а потом сразу же уехали.
— Ничего про дом не спросила, — заметила соседка.
— Успеет ещё, — ответил кто-то.
Для Валентины наступили тяжёлые времена. Жила, не замечая, как проходят дни, забывая поесть и не чувствуя голода. Если бы не коза и куры, требовавшие питья и кормёжки, то совсем бы не выходила из дома, так и лежала бы на кровати, отвернувшись к стенке, сжимая в кулачке янтарные бусы.
Почему она не пошла в дом с Володей? Ах, если бы знать...
Валентина закрывала глаза и вспоминала, как он повернулся и сказал: «Я, может быть, там заночую, не волнуйся». И Валя легко согласилась, ничего не торкнуло.
И ведь просыпалась раза два или три, могла сходить и посмотреть, как он там. Не сходила.
И не было сейчас сына или дочки, кто подошёл бы и сказал: «Мам, не плачь, вставай уже, мамуль...» За что же Бог так наказывает её?
***
Кто-то тихо прошёл в комнату, Валентина не услышала шагов, лишь шорох одежды. Она не открыла глаз и не повернула головы — всё безразлично.
— Валечка...
Какой знакомый голос! Вале стало нечем дышать.
— Володька! — Она резко повернулась и увидела сидящего рядом Володю. — Живой! А мне приснился кошмар, что ты умер. Слишком рано закрыл печную заслонку и...
— Валечка, дай я тебя обниму.
Они долго не разжимали объятий, слёзы капали на белую Володину рубашку.
— Не плачь обо мне, родная и не вини себя, ты не виновата.
— Как?.. Это не сон, ты умер? — Валя отстранилась, зажмурилась и открыла глаза. Вот он, Володя, сидит живой, она чувствует его твёрдое плечо и руки.
— Умер, Валюш.
Валентина была как в тумане и не могла различить, где сон, а где явь.
— Все мы когда-нибудь умрём, — сказал Володя, — кто-то раньше, кто-то позже. Не надо себя казнить, ты сделала всё, что могла.
Валя заплакала:
— Я даже не простилась с тобой по-человечески...
— Давай простимся сейчас... Прощай, Валечка. Обязательно увидимся, но нескоро.
— Я не хочу! — Валентина вцепилась пальцами в его рубашку, ту самую, которую сама выбрала для погребения. — Не отпущу!
Володя поцеловал её и мягко освободился.
— Мне пора... Приходи меня навестить.
...Валентина проснулась, словно кто-то хорошенько тряхнул её за плечи. Потрогала мокрые щёки, посмотрела на пустой стул рядом с кроватью, на котором только что сидел Володя. Изматывающая чёрная боль немного отпустила, и слёзы наконец-то принесли облегчение. Скоро поминки, сорок дней...
***
На видном месте стояла фотография молодого улыбающегося Володьки, перед ней восковая свеча, рюмка водки и кусочек хлеба.
Валя с помощью соседок сварила большую кастрюлю борща, молочную кашу, потушила картошку с мясом и напекла блинов.
— Дочери его приедут или как? — спросила подруга.
— Нет... сказали, у себя помянут. Кто я им, чтобы ехать? — ответила Валентина.
Пришли родственники, соседи да несколько мужиков с, которыми работал Владимир. Посидели, помянули, выпили по рюмке водки и разошлись.
Через несколько дней Валя, возвращаясь с кладбища, заметила маячившую возле дома женщину. Она приблизилась и узнала Лизу, бывшую супругу Володи.
— Здравствуйте, — поздоровалась гостья, не глядя в глаза.
— Здравствуйте...
— А я вас жду, Валя.
— Догадалась уже, проходите, я двери не запираю.
— Да я ненадолго, спасибо, — стесняясь, сказала Лиза. — Про документы на дом хотела спросить. Где они? Мы искали и не нашли.
Валя открыла шкафчик и достала бумажную папку с потрёпанными верёвочками.
— Вот, возьмите.
— Спасибо.
Лиза стала неловко засовывать папку в сумку, попрощалась и ушла.
Дом Володи продали, его купила женщина, решившая перебраться из города в деревню.
***
Валентина жила, не замечая ни смены времён года, ни ярко-голубого неба, ни запахов зелени, ни тёплого ветра. Она сильно сдала: поседела, взгляд потух, усилились головные боли. Каждый день, повязав голову платком, шла на кладбище и подолгу сидела у Володиной могилы.
А однажды на глаза попалось то, что заставило Валю замереть на минуту. Ромашки в поле. Те самые ромашки, которые тайком подкладывал на крыльцо Володя. Тронула Валентина пальцем мелкие белые лепестки, и почувствовала, как губы дрогнули в улыбке, какое забытое ощущение...
Нарвала небольшой букетик, отнесла на могилку любимому.
— Ну вот, Володенька, теперь моя очередь тебе ромашки дарить.