Начало тут
..Поспать больше не удалось - разве теперь заснёшь. Ксеня вяло собиралась в гости к будущим свёкрам, решив особо не наряжаться - вечернее мероприятие вообще вдруг отодвинулось на второй план. Эх, была бы Алеся! Ну с кем ещё поделиться таким - не с Игорьком же! Он просто сразу отговорит её лезть туда. Алеся Волколак была вне зоны доступа. Ксеня крепко зажмурилась и мысленно позвала подругу - вдруг сработает. Да и пора было бы уже ей вернуться.
С Игорем они договорились встретиться в Ксенином любимом месте Туманной бухты под названием «Кофейный Дракон», Ксене там очень нравилось, а Игорю - нет. «Кофейный Дракон» существовал ещё во времена их с Алесей детдомовского детства, когда им иногда удавалось под предлогом важных дел или каких-то поручений, как старшим детям, вырваться на волю в город из-за бетонного забора и оторваться в центре соседнего большого города, на набережной Туманной бухты, заходя в дорогие магазины и кафешки, но тогда к ним обычно присоединялась их третья подруга, и тогда они могли не просто глазеть на красивую жизнь, но и попробовать её на зуб.
Ксеня приехала намного раньше назначенного времени, потому что больше не могла нудиться дома, уселась за свой любимый столик в уютной маленькой нише со стенами из полустёртого старого кирпича, выложенного сводчатой аркой на низком потолке, в котором располагалась пара маленьких окошек с цветными витражными стёклами. На полу ниши лежал мелкоузорчатый ковёр, в камине полыхал настоящий огонь, грея Ксене озябшую за время дороги спину, на столике неярко помаргивала лампа на китовом жире. За окошками глухо ревел океан- сегодня было ветрено, сумрачно и холодно, тоже мне, лето!.. в нише помещалось всего два столика, и Ксеня с неудовольствием отметила, что она не одна, второй столик занят- к ней спиной сидела тоненькая изящная девушка в маленьком чёрном платье, чирикая по телефону на японском. Прожив несколько лет на Дальнем Востоке, Ксеня уже прекрасно отличала японский от китайского - здесь их учили в любой средней школе. Незнакомка лениво встряхнула задорным хвостом гладких чёрных волос, блестевших в свете камина, голос у неё был мягкий, нежно-конфетный, как у ребёнка, но спокойный и собранный по-взрослому. Ксеня от нечего делать прислушалась и поняла, что куколка объясняет кому-то, что двухтактный скутер можно заправлять только бензином вперемешку с маслом. Нет... Нет! Не может быть! Ксеня ошарашенно смерила брюнетку взглядом с головы до ног. Маленькое чёрное платье, полупрозрачная белая кожа, какой обычно не бывает у японок, скрещённые тонкие ноги украшают грубые кожаные высокие ботинки на шнуровке. Захлопнув телефончик, девушка вполголоса сравнила неведомого собеседника с немудрёным средством контрацепции, и у Ксени почти не осталось сомнений. Сердце радостно затрепетало, словно птичка в клетке. Словно почувствовав взгляд, японка обернулась. Её длинные, светло-прозрачные кошачьи глаза были подведены стрелками, ещё более их удлинявшими, но всё же их разрез был европейским, ресницы явно накрашены чёрной тушью, а вот брови были светлыми, вовсе не чёрными. Тонкий носик украшен веснушками. И только сейчас, вспомнив, Ксеня посмотрела на видневшуюся в вырезе платья, за бантиком, спину девушки- там красовались края знакомой татуировки. Той самой... Острые уши. А ногти её были совсем коротко обстриженными и накрашенными чёрным лаком- это оттого, что под ними всегда черно от мазута...
-Юля Кавасаки - словно самой себе не веря, глухо сказала Ксеня.
Когда Ксеня попала в семейный детский дом на Лесном острове, ей казалось, что жизнь кончена. Она не понимала, что с ней произошло, как пролетел год, чем это объяснить, кто ей поможет. Но потом оказалось, что приёмные мама и бабушка- ведуньи, всё про неё знают, она попала сюда неспроста, и в этом краю такие дети, как она, с волчьей кровью - не редкость. Ей было неприятно, что её друзей - Злату, Лыкова, Моргану, Смешного- выставляют дьявольскими тварями, врагами рода человеческого. Она знала, что это не так. Но приёмные родители были так добры к ней, что перечить им не хотелось, и она выучилась отлично скрывать свои мысли и эмоции и мечтать о том, что найдет их, втайне от всех. Пока не появилась Алеся Волколак, не возникла у кованых ворот детского дома с младшей сестрёнкой Кристей за руку. Тогда стояла стылая осень, сезон отпусков закончился, и воспитанники отдыхали от работы горничными. Ксеня успела привыкнуть к своему новому дому, но всё так же была невидимкой для своих новых братьев и сестёр, как и для своих одноклассников в Краснодаре когда-то, в другой жизни, когда она ещё жила в семье и считала своих родителей и сестру родными. Её не признавали, с той лишь разницей, что сверстники знали и боялись её волчьей крови, а те, прежние, не знали, но чувствовали подсознательно, но результат был один. В то воскресное утро, когда можно было поспать подольше, отдыхая от работы и учёбы, она проснулась на рассвете от страшного сна, которые теперь стали частью её жизни, как будто она постепенно всё дальше уходила на теневую сторону жизни. Ксеня, неслышно ступая по винтовой деревянной лестнице в огромных вязаных носках, которые мило и смешно болтались на её тонких длинных ножках, прокралась вниз, в кухню-столовую, обшитую сосной, прихватив книгу, поставила чайник и замерла у окна. Тишина осеннего двора была сонной и безразличной, ветер лениво носил листья по мокрой тротуарной плитке, за витиеватой кованой оградой шуршали проезжающие мимо по грунтовой дороге редкие машины, и тогда жёлтый свет фар уютно заглядывал в сумеречную сонную кухню сквозь туман и голые ветви деревьев. Поскрипывали пустые качели, тревожно пошёптывала невидимая горлица, словно хотела о чём-то предупредить, пахло морем и сырыми листьями. В такие моменты сердце тревожно и радостно сжимается - "Вот сейчас, сквозь эту безнадёжную стылую зыбь, к нам движется что-то, способное изменить нашу жизнь навсегда. Главное- не упустить." Но что она здесь может сделать, какой подвиг совершить, несовершеннолетняя жалкая сирота с поганой нелюдской кровью, призванная к жизни чьей-то злой колдовской волей? И тут она увидела за воротами их. То есть сначала кроваво-алое пятно на фоне октябрьской тоскливой идиллии, а потом уже их самих. Дрожащие от холода и усталости, как мокрые волчата, старшая- тощая и длинная, в ярко-алом свитере, который и оказался этим пятном, в джинсах, болтавшихся на тонких ногах, и грубых ботинках. Длинные светлые волосы, собранные на ободок с красным бантом, потемнели от влажности и казались пшеничными. Красивое кукольное лицо спокойное, словно просто вышла в парк за мороженым. Широко поставленные огромные, слегка по-кошачьи раскосые светящиеся глаза были того же цвета, что пасмурное небо над её головой-колдовские, затуманенные. Нос с едва заметной горбинкой, губы почему-то такие же алые, как свитер, и зачем только она накрасила одни губы?- мелькнула мысль у удивлённой Ксени. Свою куртку девушка отдала младшей сестре, которую держала за руку. Проснувшаяся далматинец Скарлет, учуяв чужих, с сонным лаем побежала к воротам, цокая когтями по плитке,но уже на полпути замедлилась и стала крутить хвостом, как будто узнала. Белобрысая улыбнулась собаке своим алым ртом, горящим на бледном прозрачном лице, и на щеках её появились ямочки. в тот момент Глядевшая в окно Ксеня как-то сразу поняла, что она ведьма. Она почуяла волчью кровь. Хватая в сумрачной прихожей куртку-аляску старшего брата и впрыгивая в его тапки, она громыхала ключами в замке, а в голове, одновременно с биением сердца, стучало только "Теперь не одна, не одна, не одна!..."
Вскоре Ксеня должна была ложиться в больницу, в отделение пластической хирургии- приёмные родители выбили для неё квоту на реставрацию её несчастного носика, изрядно пострадавшего и потерявшего форму в схватке с Отбитой Настей и её дружками. Алеся Волколак тогда была единственной, кто пришёл её навестить. Вот там-то они и познакомились с Кисякой, своей третьей подругой. Вернее, с Юлей Кавасаки-Кисама, а кличку ей случайно прилепила шутница-медсестра.
Ксеня сидела на казённой больничной кровати, застеленной колючим старым одеялом, обхватив тонкими руками не менее тощие коленки, и смотрела на спину своей соседки, угнездившейся на соседней койке и глядевшей в окно. Девочка представилась Юлей, была она такой же худенькой, как и сама Ксеня, только не с безупречной осанкой бывшей балерины, а сутулая, её шейные позвонки торчали под прозрачной кожей над вырезом растянутой готической футболки, предоставленные на всеобщий обзор благодаря коротко подстриженным чёрным волосам, модно уложенным торчком на затылке. Ксеня со своей каштановой французской косой и накрученной, как у пуделя, чёлкой, с нарастающим недовольством чувствовала себя кисейной барышней из девятнадцатого века. Снобка Юля проявляла полное равнодушие и сказала своей соседке по палате за прошедший день, ночь и утро всего несколько фраз, и то отвечая на её вопросы. О ней Ксеня знала имя, возраст - четырнадцать лет, младше Ксени на два года, и то, что она расквасила нос, перелетев через руль своего японского скутера «Хонда» , потому что на дорогу выбежала собака, а так как у её скутера большой тормозной путь, пришлось тормозить не только задним, но и передним тормозом, и увести скутер немного вбок, а именно в растущую сбоку от дороги еловую рощу. Животное не пострадало, в отличие от лихой всадницы- она проехалась по асфальту боком и впечаталась личиком в корягу.
«Наверное, дочка очень богатых родителей, раз делает пластику здесь, ведь это стоит немалых денег, да и по её фирменным кедам это видно, хоть они и грязные. Да и джинсы дизайнерские, хоть и драные. А на меня, нищую детдомовку-квотницу, эта высокомерная девица смотрит, как на мусор. Хотя, что это я? Может, девочка просто волнуется перед операцией. Но более вероятен первый вариант» - грустно подумала Ксеня.
-Юля Кисама! - в палату ворвалась медсестра, молодая смешливая девушка, и позвала Юлю- пора было идти на операцию. Ксеня должна была оперироваться вслед за ней.
-Вообще-то я Кавасаки - недовольно ответила хмурая Юля, спрыгивая с кровати.
-А хоть бы и так, всё равно пошли, кисяка! - ответила медсестра, и Ксене стало смешно.
«Неужели она японка? Не похожа, разве что блестящие чёрные волосы...»
В следующий раз она увидела чопорную Юлю примерно через четыре часа, когда вошла в предоперационную, а Кисяку уже вывозили на каталке с загипсованным носом.
-Ксеня!- прогундела она - Вообще не больно, не ссы!..- и её глаза закатились.
-»Она решила вдруг меня подбодрить? Наверное, это из-за накроза её глючит- усмехнулась про себя Ксеня- и разговаривает, как босячка, а вроде богатая»
Потом Ксеня влезла на операционный стол, ей поставили внутривенный катерер в локтевой сгиб и начали капать через него наркоз, так что она сама не заметила, как провалилась в сон, а очнулась от того, что кто-то резко шлёпает её по щеке и кричит «просыпайся, Ксеня!». Просыпаться жутко не хотелось, спалось очень сладко, и ей померещилось, что она в семейном детском доме, спит в их комнате на втором этаже кровати, и Алеся будит её в школу, орёт и стаскивает одеяло. Она вечно вскакивала раньше всех, и в такие моменты флегматичная сова Ксеня готова была её прибить. Ксеня попыталась отмахнуться от приставучей Алеськи, но вокруг руки болтался какой-то холодный шнурок, в глаза бил яркий свет, запахи не ощущались, потому что нос был забинтован, загипсован и ноздри забиты ватой, и Ксеня всё вспомнила. И правда, ничего не болело, Юля не обманула. Её преложили на простыни на каталку и увезли в палату вместе со стойкой капельницы. Юля в палате уже просто лежала, «откапалась», как говорят медсёстры.
-_Поздравляю- хмуро сказала она. Её нежный голос не вязался с мрачной внешностью и интонацией. В их палате был телек, холодильник и собственный туалет, и Юля смотрела по тв аниме «Наруто».
-Спасибо!- откликнулась Ксеня. - Мы тоже в семейном детском доме смотрим - кивнула она на телевизор.
-Ах, это- безразлично откликнулась Юля- Да я не смотрю, только изредка.
-А я думала.. - удивлённо начала Ксеня, но Юля перебила её.
-Что все японцы смотрят аниме? Нет, ошибаешься- усмехнулась она, впервые улыбнувшись за все время, и то как-то косо и безрадостно - К тому же я на четверть русская.
-Да, это видно- отозвалась Ксеня- Ты синеглазая, белокожая, и глаза хоть и раскосые, но не по-азиатски всё-таки, и носик такой курносый. Оох!.. Ксеня вдруг поняла, что ей ужасно хочется в туалет.
-Что такое? - спрсила Юля- Болит что-то?
-Да нет, в туалет ужасно хочу, а тут эта штукенция- Ксеня беспомощно подёргала рукой, к которой тянулась трубочка капельницы.
-Я позову медсестру, она даст тебе утку- Юля уже стала вылезать из-под одеяла, но Ксеня её остановила.
-Нет, я не хочу утку,фу! Позорище! Пусть они меня отключают от этой дурацкой капельницы...
-Сейчас- сказала Юля, спрыгнула с кровати, поддёрнув пижамные штаны, которые были ей явно велики, подошла к Ксене и деловито закрутила колёсико на её капельнице, потом взяла с её тумбочки нечто маленькое, завёрнутое в бинтик, пахнущий спиртом, достала оттуда маленькую пластиковую заглушку, взяла кусочек бинта, подстелила под катетер Ксени на локтевом сгибе, вынула из него систему капельницы, быстро и ловко накрутила заглушку на катетер, правда, капелька крови всё же успела вытечь на подстеленный бинт.
-Ну вот, теперь можешь идти в сортир, только недолго, а то кровь свернётся и браунюля забьётся.
-Что забьётся?
-Ну, катетер внутривенный твой. Давай, двигай!
Ксеня встала, пошатываясь, и побрела в «сортир». Вернувшись с невероятным облегчением, она села на кровать и Юля восстановила её капельницу.
-Ловко ты! Сама как медсестра- похвалила Ксеня.
-Я матери ставила капельницы, пока она она была жива- просто ответила Юля.
-Ой, сочувствую...- промямлила Ксеня.
-Да ничего. Ты сама сирота, так что мне можешь не сочувствовать, тебе даже хуже- ты в детском доме живёшь, хоть и семейного типа.
Юля уселась на её кровать, выключила верхний свет и зажгла круглый ночник в виде луны, который притащила с собой из дома.
-Я живу с бабушкой, дедушкой и старшим братом- сказала она - так что мне всё ж не так плохо. Расскажешь про детский дом?
-Зачем?- удивилась Ксеня- Что в этом интересного? Расскажи лучше ты, как так получилось, что ты русская на четверть? Я никогда не общалась с настоящими японцами. - И видя Юлин удивлённый взгляд, пояснила- Я просто не отсюда, я почти всю жизнь прожила в европейской части России.
-Аа, ясно. Ну, мой отец был наполовину русский, хотя фамилия у него Кавасаки. Мама была японкой. Бабушка с дедушкой это её родители, они японцы, у которых в России семейгый бизнес, но теперь, после смерти родителей, они хотят всё свернуть и забрать нас с братом в Японию. А я ужасно не хочу уезжать. Вся моя жизнь здесь. Я с моим дядей, папиным двоюродным братом, он русский, чиним в его гараже мотоциклы и скутеры, я ему помогаю, еще его сын, мой троюродный брат, работает с нами. Это дело всей моей жизни, единственное, что я люблю - гордо сказала Юля и показала Ксене узкую длиннопалую кисть, украшенную короткими ногтями, накрашенными чёрным лаком - Это потому, что вечно под ногтями черно от мазута- пояснила она- Меня и зовут, кстати, Таюя, это японское имя, оно означает «Северный ветер», а Юлей меня зовут только папа и дядя, ну и брат тот, который троюродный, вот...
-Что случилось с твоими родителями? - тихо спросила Ксеня. Она начинала чувствовать, что её трясёт, словно в лихорадке. Юля сказала, что после наркоза всегда так.
-Моя мать тяжело болела, у неё была онкология. Но она умерла не своей смертью. Её ритуально убили в саду нашего дома. А папа когда приехал домой, увидел её и с горя покончил жизнь самоубийством. Пустил себе пулю в висок - просто сказала Юля - с тех пор мои бабушка с дедушкой и старший брат уверены, что это сделал папа, чтобы мама не мучилась, а выставил всё ритуальным убийством, чтобы все подумали на маньяка. Чтобы мы его не ненавидели. Но им не докажешь. Брат взял себе мамину девичью фамилию, Кисама. Как у бабушки с дедушкой. Они и меня склоняют сменить. Но я останусь с фамилией папы.
-Ты шутишь? - выдохнула Ксеня.
-Ты и правда не местная, иначе бы ты это и так знала- пожала плечиками Юля - Наша семья известная, о нас часто в прессе пишут, а уж сколько писали об этом...
-Я вспомнила! С ума сойти.. Сочувствую, Юль...- Ксеня и правда вспомнила, что не раз видела по телевизору в новостях репортажи на эту тему всего несколько месяцев назад.
-Всё нормально- Равнодушно откликнулась Юля - Просто теперь я должна докопаться, кто убил моих родителей.
-А ты кого- то уже подозреваешь?- спросила Ксеня, поражаясь хладнокровию этой девочки.
-Ага. Брата - просто ответила она
-Как брата? - поразилась Ксеня.
-Вот так. Он уруфу, и уже пробудился- и она странно, сумрачно глянула на Ксеню.
-Кто это, уруфу? - удивилась Ксеня.
-Это по-японски волк. Так у нас это называется. И ты знаешь, о чём я, потому что сама такая. Я чую вас- уверенно и хмуро сказала она.