Трилогия состоит из картин:
(1930) «Кровь поэта» - первый, самый новаторский и необычный фильм трилогии. Снят в последний год второго десятилетия двадцатого века - лучшего периода немого кино.
(1950) «Орфей» - самый крепкий, целостный и успешный фильм среди кинематографического сообщества.
(1960) «Завещание Орфея» - последний, самый личный и искренний фильм режиссёра. Снят в один из самых значимых годов расцветающего артхауса.
_______________________________________
Начиная с дебютного фильма, Жан Кокто погружает своего зрителя в недавно открытый омут кинематографического сюрреализма. "Кровь поэта" - это авангардная картина, наряду с "Андалузским псом" ставшая одним из флагманов нового течения в искусстве. Кокто буквально сам для себя изобретал кино, не пользуюсь, либо, пользуясь неосознанно старыми изобретёнными приёмами, и при этом, изобретая на ходу новые, коих свет не видывал.
По структуре повествования, в "Крови поэта" определяют корни литературы сюрреализма, а именно т.н. "принцип автоматического письма", который характеризуется написанием текста в бессознательном состоянии. Хотя, по-моему, это всего-навсего ярлык, который вешают многим необычным произведениям искусства. Я думаю, что Кокто не снимал свой фильм в состоянии спиритизма или гипноза, т.к. профессия режиссёра требует не только выдуманных слов, но и самой постановки со съёмочной группой. Да и деньги на постановку потока сознания дебютанту никто бы не дал. Можно лишь сделать оболочку забытия, и в форме сна устроить абстрактную манеру повествования, что, на мой взгляд, он и сделал. В пример можно привести тот же "Золотой век" или "Голову-ластик", где всю информацию можно получить, включив абстрактное мышление.
Основной темой "Крови поэта" проходящей через всю трилогию, был выход в Зазеркалье - место, где прибывают люди в неоднозначном состоянии, между жизнью и смертью. Некий параллельный мир, где нет времени, где царит вечность, нет ничего кроме образов людей. Вход в это место предназначен для олицетворения Смерти, которая должна прийти, забрать образ человека и отвести в небытие. Но, кроме недавно умерших людей, в данном месте могут пребывать и Поэты. Поэты в фильмах Кокто символизируют творческую единицу, человека имеющего возможность обессмертить свой образ с помощью искусства.
Кстати говоря, Зазеркалье и в частности некоторые детали из фильма "Орфей" стали некоей основой для сериала "Твин Пикс". Начиная от самой основы сюжета на греческом мифе, и заканчивая чёрно-белым узором полов и эффектом с отмоткой времени, Линч активно цитирует фильмы Кокто в своём произведении. Изменённый эффект со временем, как и в Зазеркалье, стал визитной карточкой Чёрного Вигвама.
Если в "Крови поэта", Кокто подбирался к теме обессмерчивания, создавал некое представление о мире Зазеркалья и взаимодействия с ним творца, так сказать, обрисовал в ярких чертах свой замысел, то уже в следующем фильме "Орфей", режиссёр раскрывает эту тему в полном объёме. Ключевым моментом данной картины стала любовная линия между Поэтом и Смертью. Смерть, в образе довольно холодной и грубой женщины, влюбляется в Орфея, но трагедия этой любовной линии в том, что им никогда не быть вместе. Орфей обессмерчен, и Смерть не сможет вырвать его образ из мира живых. И всё же финал "Орфея" был сделан оптимистичным, где оказалось, что Эвридике, жене поэта приснился кошмар. Сам Жан Кокто утверждает, что любой человек может ощутить себя поэтом, нужно просто забыться в полусне, и мышление само начнёт создавать образы, сплетать воспоминания, фантазии в один клубок. Вот и в конце "Орфея" Эвридика испытала на себе мыслительный процесс мужа.
Кстати говоря, автор в начале фильма подчёркивает, что миф об Орфее тоже находится вне времени. Отсюда можно понять, что сам миф - это предмет, принадлежащий Зазеркалью. Вечность поглощает только продукты человеческих рук, то, во что автор вкладывает не просто своё время, усилия, но и самого себя. Вечность берёт только образ, но тело, мясо никто не ограждал от тления и смерти. Хотя, судя по всему, Жан Кокто к старости смотрел на свою фигуру как на крупицу в бесконечном потоке времени, способную совершить попытку оставить свой след в бесконечности. Данное отношение к своей персоне можно понять из последнего большого произведения "Завещание Орфея", где уже на основе того же мифа, режиссёр примеряет роль Поэта на себя, и бродит среди отпечатков древности. На пути он встречает Изольду - героиню средневекового романа-сказания "Тристан и Изольда", царя Эдипа из одноимённой трагедии Софокла, мифических существ и множества памятников времён античности, обречённых на вечную жизнь.
Последний фильм стал объединяющей точкой для всей трилогии в одну киновселенную, где Кокто исполняет душевный стриптиз, оголяя перед зрителем свой внутренний мир, и философствуя на темы смерти и её осознания, силе искусства, магии сна, и проводит параллель между сном и кинематографом. Исполнив главную роль, и пригласив всех своих близких и друзей, он прощается с миром живых "отбрасывая тело" уходит в вечность. Но вечность ли?
И вот, настало время, когда Жан Кокто, в действительности, ушёл из мира живых, спустя какие-то три года после выхода его последнего крупного произведения. Он, наконец, нырнул в своё желанное Зазеркалье, и добился того, о чём мечтал. Вот его уже 57 лет нет в реальности, а я сижу и пишу про него мини-статью, хоть он и достоин большего, но я на миг ощутил этого человека живым, почувствовал ход его мыслей, и был одарён его чудесным творчеством. На сегодняшний день, этот автор и персонаж одновременно воскресли на экране монитора, будто бы произошёл эффект отмотки, как он и показывал в своей трилогии. Тленное в реальности снова стало живым в кино. С ним и его творчеством, пока что может познакомиться любой желающий, потому что оставленный след ещё свеж. Но время потихоньку его стирает, и, возможно, ни оставит от него ничего, спустя каких-то сто-двести лет. Всё зависит уже не от популярности и славы, а от ценности, которую конкретное произведение несёт.
Кокто нельзя назвать нарциссом, мол, хочет себя увековечить, только по той простой причине, что не ему решать, жить его образу вечно или нет. Всё зависит только зрителей, автор всего лишь сделал шаг в ту сторону. Но каков шаг. Сколько было бесследно забыто кинофильмов 50-х и 60-х годов? Сколько потеряно романов, мифов и рассказов, притч и стихов, песен и поэм, популярных и неизвестных, посредственных и великих? Тысячи! Посмотрим, что будет дальше.
Думаю, что ни меня одного зацепила эта прекрасная трилогия, и ещё множество людей посмотрит, напишет, вспомнит о Кокто как об авторе, создавшем свой вариант древнегреческого мифа, и воплотившем его в сюрреалистическом кинофильме.