На дворе стояли теплые весенние деньки. Время, когда радостные школьники и студенты ходят по паркам, пожилые люди сидят под теплым солнышком на лавках, а люди средних лет трудятся, работают и так же отдыхают под конец дня. Однако, сценарий этот не всегда точен и распространен не на всех. Есть и исключения в виде работающих пенсионеров, неработающих взрослых людей и несчастных детишек. Таким исключением была и семья Валенковых. Жили они в маленькой и уже не уютной долгое время квартирке. Район проживания был не самый лучший, но все же соседи были хорошими.
Во всем доме семья Валенковых считалась самой зазорной, самой бедной. И не в самой бедности было дело – не из-за нее подвергались они осуждениям. Дело было в том, что семья была неблагоприятной, как бы ни пытались посмотреть другие. В двухкомнатной квартире ютились пять человек. В одной комнате, самой просторной, жили Клава и Федька, а в другой – двое их детей и старая бабушка, приглядывавшая за ними, - Зоя Сергеевна. Федор был сыном Зои Сергеевны, а Клава – невесткой. Жили впятером они уже несколько лет. С каждым годом их совместное проживание становилось все более и более невыносимым. Клава и Федор беспробудно прикладывались к бутылке. Жили они на пенсию Зои Сергеевны и на пособия, выплачиваемые на детей. Изредка, пару раз в месяц, Федор мог выйти на работу, поохранять сутки объект и принести домой пару сотен. Зато после этого он выхваливался и говорил, что старается всех обеспечить и что многие живут именно благодаря его работе.
Помимо это пагубной привычки, были и куда большие проблемы – Клава нередко поднимала руку на детей, а Федор молчал. Лишь Зоя Сергеевна пыталась заступаться, но дошло и до того, что в один момент Клава начала поднимать руку и на старушку, не давая сказать ей ни слова. Этот момент произошел и в этот майский день, когда Федор был на дежурстве, а детишки только вернулись из школы, слушая бесконечные крики поддатой матери.
-Ты меня не понял? Я кому говорила? Позорники! В доме грязно! А ну-ка помогать родителям! Сидите сутками возле своей бабки. Пошли убираться, а то и она сейчас получит.
-Отстань от нее и от нас! – возгласил Петя, старший сын, пытавшийся заступиться и за себя с сестрой, и за бабушку.
-Чего сказал? Повтори! Ах ты наглая рожа, это тебя бабка научила? Вырастила. Прям как она стал. Что она раньше меня заклевывала – все ей не так было, что теперь ты таким становишься! Пошел!
Она влепила ему пощёчину. Парень не проявил слабости, но и при этом еле сдержал гнев. Так как ему на тот момент было уже 16 лет, то такую боль от женской руки он стерпеть мог, но вот его восьмилетняя сестра всегда очень сильно плакала от таких потрясений.
-Что ж ты делаешь, змея! – воскликнула Зоя Сергеевна. – Как же ты смеешь на детей руки поднимать? Тебя Федор ни разу и пальцем не трогал, хотя ты и заслуживала! Бесстыдница!
В этот момент Клава покраснела и приготовилась кричать. Она не терпела, когда в их разборки влезала бабушка и всегда делала все, чтобы унизить ее или довести до слез.
-Ах ты, карга, кто тебе тут право говорить давал? Заткнись, поняла. Это мои дети, я как хочу, так и буду им говорить. Не учи меня, старая, а то хуже будет. Привыкла командовать. Как только мы с Федором вместе стали жить, ты начала какие-то претензии гнать тут. Тебе никто ничего не должен. Не нравится тут – вали, тебя никто не держит.
-Да как же так-то? Клава, одумайся! Чего ж ты мне, старому человеку, такое говоришь? Как ты смеешь? Ты не забывай сама, на чью пенсию ты живешь! И квартира не твоя! Я ее сыну переписала, а не тебе! Бесстыдница, как так можно?
Тут же начала плакать Нина, восьмилетняя девочка. Петя подошел к ней и начал успокаивать. Казалось бы, еще чуть-чуть и Клава лопнет от злости. Она хотела уже кинуться на Зою Сергеевну, но тут в квартиру вошел Федор, держа в руках пакет. Это были продукты, которые он смог купить на полученные деньги. И, конечно, в этих продуктах больше всего выделялись пару больших бутылок беленькой, которую супруги не употребляли уже пару дней. Увидев мужа с пакетом, Клава приостановилась и заметно изменилась в лице. Вечер обещал быть веселым.
-Так! Отец дома! Я не понял, а где приветствия? – обратился он ко всем, глядя на детей.
-Ой, милый мой, привет! Я тебя так ждала! Вижу, ты и вкусненького нам принес? Ну-ка, давай пакет. – она взяла пакет и с жадностью оглядела содержимое. Через пару секунд она быстро потащила его на кухню, чтобы разобрать.
-Привет, отец! – тихо произнесла почти одновременно дети.
-Ох вы ж мои детишки! Ну, как в школе? Надеюсь, все нормально? Тут тоже мать слушайте, мы пошли кушать. Вы потом будете, она вас позовет, когда мы закончим, ладно?
Он развернулся и пошел быстро на кухню, не сказав и слова матери, которая с жалостью смотрела на него и затем перевела взгляд на внуков.
-Бабушка! – вскрикнула маленькая Ниночка и подбежала к бабуле, обняв ее.
-Ты ж моя солнышко! Моя хорошая! Мои ж вы любимые! – бабушка крепко обняла Ниночку и подозвала к себе рукой и Петю. Они крепко обнялись и затем снова направились в свою небольшую комнатку, в которой хватало место всего на две старые кровати, столик и стоящий возле входа вблизи кровати стул.
-Бабушка! – тихо обратился к Зое внук. – Скажи, почему ты все еще не выгнала их из своей квартиры? Ну, или хотя бы ее? Почему? Нам бы так хорошо вместе было жить, без них. Каждый день одно и то же…. Каждый день эти унижения и слёзы! Бабуля, я не понимаю! Мне все это так надоело! Ни учиться нормально не выходит, ни просто в доме своем находится спокойно нельзя. Что ж это? Как так вышло? Я не понимаю… – сказав это, парень немного приуныл, его глаза намокли и он облокотился на бабушкино плечо.
-Тише, милый, тише! Смотри, главное, чтобы они тебя не услышали, а то такое здесь начнется! Милый, я не могу такое сделать. Я же еще давно квартиру с себя на отца твоего переписала. Тогда он еще хорошим был, порядочным. И она тогда такой не была – точнее себя так не показывала, молчала в основном, старалась в доверие втереться. И дедушка еще, когда жив был, хотел, чтобы на Федоре квартира была. Как раз и ты маленький был, и Ниночка только родилась. Хотели сделать подарок молодым, так сказать. Мы то старые. Думали, молодым квартиру подарить, а самим здесь, а комнатке тихо время коротать и не мешать. Кто же знал, что все так получится! Мои ж вы хорошие!
Они снова обнялись. Ниночка заплакала, а Петя и бабушка стали успокаивать ее. В этот момент из кухни послышались громкие голоса. Скорее всего к Федору и Клаве пришли друзья – алкаши с соседних подъездов. В такие моменты необходимо было быть тихими и не привлекать их внимания, но плачь Нины был настолько сильным, что его услышали и в кухне.
-Что за вой! – послышались возмущения пришедших людей. – Мы чего сюда пришли – скуление это слушать? Нет бы песни попеть да под сальцо с беленькой. Клавка, иди и успокой своих!
Далее с кухни раздался крик недовольной Клавки.
-Алло! Мы вам там не мешаем? Какого… вы там кричите и воете? А ну-ка угомонитесь, у нас гости! Петька, успокой сестру!
Однако, как бы Петя и бабушка ни старались успокоить Нину, девочка не могла долгое время прийти в себя и тихонько хныкала, напуганная еще больше угрозами матери.
-Ну, все, доигрались! Я иду! Сейчас ты такого получишь, мелкая псина, что по правде заскулишь, узнаешь, каково так скулить, когда гости к родителям приходят домой.
Она резко ворвалась и схватила Нину за косичку. Петя стал ей сопротивляться и попытался высвободить сестру, параллельно прикрываясь от ее хлесткой руки. Бабушка начала возмущаться и тоже встала с кровати, чтобы оттащить от разъяренной Клавы плачущую Нину.
-А ты куда лезешь, старая? Тебе еще чего надо? Ты мне уже за этот день так надоела, что пришить тебя надо! – она замахнулась на Зою Сергеевну и саданула ее по лицу ладонью. Петя не стерпел и оттолкнул Клавку, рвавшуюся на его бабушку. Та вылетела в дверной проем и затем, поднявшись через пару секунд с пола, завопила.
-Ах ты, гад неблагодарный! На родную мать руку поднял! Я тебе покажу! И ты, старая, нарвалась, – она позвала с кухни Федьку, за которым поплелись и другие любопытные, и сказала, что Петя поднял на нее руку.
Федор, который уже был по шефе, не мог разобраться в ситуации и начал самосуд над сыном. Он сначала обматерил его, затем схватил за руку и кинул парня на пол. Далее он начал охаживать парня ремнем. Ниночка в этот момент плакала. Бабушка пыталась хоть что-то сделать, хотела подойти к сыну и оттащить его от внука, но Клавка ей этого сделать не дала. Пока Федор был занят наказанием сына, Клавка еще пару раз дала пощечину Зое Сергеевне, затем взяла ее под руку и потащила к выходу. Она вышвырнула старушку за порог и, захлопывая дверь, крикнула:
-Вали отсюда, пока цела. И не попадайся больше мне на глаза, старая! Ко внукам не подпущу, и вещей никаких не отдам! На помойку иди, тебе там и место, старая рухлядь.
Бабушка еле стояла на ногах. Она кое-как нащупала стенку и стала спускаться с лестницы. Она поверить не могла, что дети допились до беспамятства, что могли такое творить с детьми и выгнать ее на улицу. И ладно бы Клава, но ее сын, как он мог так поступить, она не представляла. Ей было ужасно обидно и горько. Срочно нужно было покинуть это злое место, чтобы прийти в себя. Старушка из последних сил вышла на улицу. В ее кармане не было ничего, кроме мелочи, которую она хотела отдать на столовую внукам. Тем временем на дворе был вечер и вот-вот бы стемнело. Нужно было искать ночлег. Бабушка кое-как, с помощью прохожих, дошла до остановки. Здесь ходит автобус, который довезет ее точно до того места, куда она и хотела. Заплатив за проезд, она села возле окна и, тяжело дыша, стала смотреть в него.
Через час она была на месте. Это было городское кладбище. На улице темно, свежо. Это помогло ей немного прийти в себя. Маленькими шажочками и с болью на лице, она отправилась к небольшой сторожке возле самого входа в кладбище. Там работал один ее знакомый – друг мужа со студенческого времени. На этом же кладбище, недалеко от сторожки, был похоронен и ее муж. Прежде, чем отправиться в сторожку, она решила пройти пару десятков метров к захоронению мужа. Ей нужно было выговориться. Прошло несколько минут и она была на месте.
-Ой, Володенька, мой любимый! – чуть ли не закричала Зоя Сергеевна, - Что же творится без тебя! Сын вообще с катушек слетел – Петьку нашего лупит! Клавка, как ты и говорил, дрянью оказалась. Подговаривает Федора, детям спокойствия не дает, на меня, на старую, руку поднимает! Чего ж это делается? Как терпеть и как внукам помочь? Милый, Володя, как же так?
Проговорив все это, женщина заплакала. Она еще долго сидела и размышляла о том, что произошло, говорила вслух и пыталась прийти в себя. Отвлечь ее смог лишь свет фонаря, собачий лай и знакомый голос друга ее мужа, сторожа, Игоря Григорьевича.
-Зоя? Это ты? Ты чего тут делаешь?
-Игорь! Игорь…. Вовремя ты. Помоги мне подняться.
Старик аккуратно помог Зое и они доброжелательно посмотрели друг на друга, затем обнялись. Игорь Григорьевич заметил на глазах Зои слезы.
-Ты плакала? Что ж ты, милая Зоя, так поздно-то здесь? Тем более в таком месте! Случилось что? Почему не позвонила?
-Телефона не было, Григорьевич…. Не могла. Уж прости.
-Как не было? У тебя ж есть мой телефон?
-Да я не про твой. В общем, пошли, чаем хоть напоишь. Рассказывать на улице не очень приятно, тем более старые мы с тобой, простынем – холодно ночами весенними бывает.
Игорь Григорьевич одобрительно посмотрел на нее.
-И то верно. Пошли, конечно, там тепло в сторожке, пошли.
Этим же вечером Зоя Сергеевна рассказала Игорю Григорьевичу обо всем произошедшем. Он пожалел ее и предложил остаться временно у него, в сторожке. Начальство было не против. Так и прожила Зоя Сергеевна у старого друга несколько месяцев. У нее была сильная обида на детей, но внуков она очень хотела увидеть. Пока возможности приехать не было и она просто ждала… Но одним холодным октябрьским днем случилось то, чего она ожидать не могла.
Рано утром, когда Зоя Сергеевна возвращалась к сторожке, она увидела напуганного Григорьевича, который шел медленно к ней. Сзади него в открытые ворота несли гроб, вокруг которого было очень мало народу. Она посмотрела туда, но сначала никого не узнала, пока Григорьевич не стал говорить.
-Зой….
-Что? Что случилось? На тебе лица нет. Что?
-Там это…. Там женщину привезли. Фамилия «Валенкова»». Это ж воде невестка твоя…. Там и Федька с детьми.
Зоя не верила своим ушам. Она тут же быстрыми шагами направилась к входившим в ворота людям. Там она узнала и внуков, и сына. Вместе с ними, были те самые друзья Федора и некоторые знакомые Клавы. Дети, увидев бабушку, подбежали к ней и стали громко плакать. Федор тоже подошел, но почему-то вели его в сопровождении конвоира и был он в наручниках. На удивление, он был трезвым. Подойдя к матери он тихо произнес: Порешил я её… Прости за всё.
Автор рассказа: Мария Го.