Тоня уже который час сидела в физфаковской библиотеке, готовилась к курсовой работе. Ей давно хотелось сразу и есть, и спать. За окнами темнело. Крупными хлопьями пошел мартовский мокрый снег, слегка завьюжило.
- А не пора ли нам домой? Еще в автобусе полчаса толкаться, - уговаривал Тоню внутренний голос скрытого бездельника и прокрастинатора. Тоня посмотрела наверх на библиотечные часы. Стрелки показывали всего три часа.
- Сломались, что ли? Может, тут есть кто-нибудь шибко умный с часами? Тоня обернулась, оглядывая библиотечный зал. Сзади нее за столом низко опустив голову, сидел какой-то тощий, заметно, что высокий, очкастый парень.
- Эй, красавчик, не скажешь, который час? – обратилась к нему Тоня.
Очкастый даже не среагировал. «Попробуем по-другому», - подумала Тоня.
- Молодой человек, не скажете, который час?
- Очкастый не ответил.
«Может, он глухой? Интересно, а у нас на физфаке глухие учатся?»- подумала Тоня и постучала шариковой ручкой по столу очкастого. Он поднял на Тоню задумчивый, ничего не видящий взгляд, похоже пытался сконцентрировать на ней свое внимание.
- Да, да, хорошо. До свидания, - через некоторое время ответил очкастый и опять уткнулся в свою книгу.
- Тяжелый случай, - подумала Тоня. – Интересно, что он там читает такое захватывающее?
Можно было уже не стесняться. Тоня поняла, что этот задумчивый очкастый парень ее все равно не замечает. Повернулась к нему всем корпусом и посмотрела на открытую страницу его учебника – одни формулы, тройные интегралы.
- Медитирует что ли он с их помощью? Да-а, стопудовый ботан, как с такой задумчивостью он дороги переходит? – Тоня собрала свои книги и тетради и побрела в раздевалку.
На другой день после занятий Тоне опять пришлось идти в библиотеку: сроки сдачи курсовой работы уже поджимали. В холле возле библиотеки Тоне встретилась давняя душевная подруга Галина, которая училась в параллельной группе. Возле Галины как всегда вертелся ее новый ухажер и, похоже, неудавшийся воздыхатель старшекурсник Львов. Галина была первая красавица на их курсе. Правда, девушек на их физическом факультете училось мало, и все были не очень заметные, потому что на физфаке обычно учатся девушки, мало заботящиеся о своей внешности. Но Галина поступила учиться на физфак не по зову научного интереса, а по зову сердца за любимым одноклассником. Вот какие вершины помогает преодолевать школьная любовь! Но на первом курсе любовь у Галины по независящим от нее обстоятельствам растаяла, как белый с яблонь дым, а физический факультет со всей его замудреной математикой, лабораторными работами, синхрофазотронами, осциллографами и прочей околонаучной лабудой остался с Галиной на долгие годы. И стала наша Галя объектом воздыхания для многих физфаковских бездельников. Да, попадаются и такие в этом заповеднике!
Тут Тоня увидела, что из лифта вышел вчерашний очкастый ботан и побрел к двери в библиотеку. Вид у него был опять такой же задумчивый, как будто он решал в этот момент теорему Ферма.
- Львов, - спросила Тоня, - не знаешь, что это за мученик науки такой, вот этот длинный и очкастый?
- Как не знать, знаю, конечно, в одной группе учимся. Профессорский сынок и сам обязательно будет профессором. Зовут – Роберт. Странный парень - не от мира сего, он кроме своих учебников ничего вокруг себя не видит.
- Слушай, Львов, познакомь меня с ним. Как-то мне вдруг интересен стал такой типаж. Он как, вообще, дееспособный или аутист какой?
- Познакомить?! Зачем это тебе? Ну и еще большой вопрос - как я вас познакомлю? Вот скажу я ему – смотри, это Тоня. Он скажет – Ага, и дальше пойдет. По-моему, его женщины не интересуют. Да и мужчины тоже. Он кроме физики и математики ничем другим не интересуется. Сама подойди и сунь ему какой-нибудь заковыристый интеграл, он тебе решит. Может, после этого и тебя заметит.
Так как Тоня этой весной твердо решила выбиться в отличницы, ей приходилось часто ходить в библиотеку и каждый раз наблюдать за этим «человеком дождя». Роберт был всегда одет, как попало: штаны не по размеру, свитер растянутый, но сумка с ним всегда была объемная, нагруженная книгами и папками с торчащими бумагами.
- Вот как можно так увлекаться учебой? Что он там видит такого особенно увлекательного в этих интегралах? Сессия еще не скоро, а весна-то уже потихоньку наступает, и птички поют. Интересно, он в курсе насчет существования птичек? А, Львов? – в очередной раз приставала Тоня к Галиному ухажеру.
Но Львов от Тони отмахивался: с приближением весны в его душе все неугомонней билась другой безумной пташкой безответная любовь к Галине. Возможно, этой безответной, но все же больше похожей на научный интерес любовью, как ветрянкой, заразилась от Львова и Тоня.
Львов все свободное и несвободное время таскался за Галиной, носил за ней, как первоклассник, сумку, приносил из раздевалки пальто, оплачивал обеды в столовке, переписывал для нее лекции. А Тоня почти каждый день ходила в библиотеку, чтобы сесть где-нибудь поближе к Роберту и с всё возрастающим интересом наблюдать, как он грызет ручку, грызет ногти, накручивает при чтении на палец волосы на голове. Со стороны казалось, что чтение учебников происходило у Роберта в таком нервном душевном трепете, как у девочки-подростка, читающей любовный роман.
- Эка, как его формулы колбасят, - удивлялась Тоня.- Вот это физик! Вот это – человек нашел себя! На его фоне я – просто тоскливая двоечница и неудачница, никогда мне с такой силой не полюбить эти формулы.
Во время нервотрепки весенней сессии у Львова с Галиной произошла очередная стопятидесятая размолвка. Галя жаловалась Тоне, что ей надоел этот приставучий Львов, и нос у него не такой, и ростом он не вышел, и, вообще, у нее настроения любовного нет. И лучше она будет в студенческом общежитии жить, чем с львовской вздорной мамашей.
А Львов, ловил Тоню где-нибудь в коридоре, хныкал и допытывался у нее, почему его обожаемая Галина не любит его.
- Тоня, вот честно скажи – есть ли кто у нее? Ну, что мне делать, я с ума схожу!
И однажды Львову пришла гениальная мысль, он даже не поленился, пришел к Тоне вечером домой, чтобы все обмозговать в лучшем виде.
- Тоня, давай я организую что-то типа дня рождения, квартиру какую-нибудь сниму, стол накрою, народ какой-нибудь соберу. А ты изловчись, Галину туда приведи. Может, у меня получится с ней помириться. А я Роберта приведу. Сможешь попробовать его охмурить. Он же неопытный, как первоклассник, от поцелуя, наверное, в обморок упадет.
И вот в один томный весенний вечер Тоня с Галиной разыскали подъезд по указанному Львовым адресу. Чтобы уговорить подругу пойти на встречу с Львовым, Тоне пришлось рассказать Галине о своем душевном любовном томлении к этому тощему и несуразному ботанику и об их обоюдовыгодном договоре со Лвовым, и даже пообещать Гале сшить новые брюки в случае удачного разрешения этой бесперспективной затеи.
Всю дорогу до этой незнакомой квартиры Галя потешалась над странным любовным вывертом Тони.
- Что с тобой стряслось, ты этого Роберта – воспитанника Освенцима, вообще-то, хорошо разглядела? Его же, наверное, от глист лечить надо и неделю от книжной пыли отряхивать перед употреблением. Ты вообще уверена, что у него есть другие мужские половые признаки, кроме штанов?
- Ой, Галя, давай не лечи меня! Ну, нравится он мне! И вообще, у меня к нему научный интерес: а вдруг он Энштейном станет и Нобелевку получит? Потом буду всем рассказывать, что я была его первой любовью.
- Ладно, развлекайся, как хочешь. Главное, не забудь мне клеши сшить.
В однокомнатной квартире, куда пришли Галя с Тоней, уже стоял дым коромыслом. Посреди комнаты стояла большая тахта с разложенной на ней посередине скатертью. Все сидели вокруг этого импровизированного дастархана, поджав ноги, другой мебели в комнате не наблюдалось. Тоня с Галей тоже постарались найти на тахте себе место. У Тони даже получилось вклиниться как раз возле Роберта.
Тут же суетился и Львов: он принес новую бутылку шампанского и предложил выпить за вновь прибывших. Все, конечно, выпили, а Тоня начала спрашивать Роберта, чем он сейчас занимается. Роберт сразу воодушевился и стал рассказывать, как ему интересна малоизученная Грассманова алгебра, потому что ее можно приспособить для описания взаимодействия электронов.
- Да, захватывающая история, – подумала Тоня, но старалась не только делать вид, что ей жутко интересно, но и вникать в тему, чтобы как-то поддержать разговор и не ляпнуть что-нибудь совсем несуразное. Хотя и в самом деле ей было интересно наблюдать, как Роберт конструирует фразы, как увлеченно рассказывает, как у него шевелятся губы и какая упрямая форма рта. Она первый раз сидела так близко к Роберту. Постепенно она полностью перестала понимать, о чем он говорит, просто наблюдала, как увлеченно блестят его глаза за стеклами очков. Вдруг глаза Роберта затуманились, он замолчал и как-то весь напрягся.
- Что случилось?- запаниковала Тоня, - Что с ним?
Роберт сидел, не шевелясь уже пять минут столбиком как полевой суслик, погруженный куда-то в себя.
- У него часом не столбняк? Не остановка сердца?
В панике Тоня встала с тахты и увидела, что сзади Роберта лежит опьяневшая Галина с закрытыми глазами и гладит ему руку. Пока Тоня соображала, как ей поступить, ее за руку схватил Львов и потащил в коридор.
- Ты чё, Тонька, мышей не ловишь? Ты забыла, для чего мы все это затеяли? Ты давай как-то активнее Робертом займись, ушами не хлопай!- прошипел Львов, брызгая на Тоню слюной в темном углу среди пальто и курток.
- А ты тоже не гений соблазнительства, Дон Жуан недоделанный, - разозлилась Тоня, вырвала свою руку из цепкой ладони Львова. Возвращаться в комнату и опять наблюдать Галкины приставания к Роберту, не было сил, и Тоня побрела на кухню.
В кухне было темно и тихо. Тоня включила свет и обомлела: у окна на стуле сидел Роберт, а у него на коленях – Галина, обнимая его коротко стриженую голову и худые плечи обеими руками. Они не прекратили целоваться, даже когда включился свет.
- Ну, и змеюка ты, Галька, - вырвалось у Тони. Она, не помня себя, в коридоре схватила свой плащ и выбежала через темный подъезд на улицу.
Остановилась отдышаться под уже распустившейся березой. В свете подъездного фонаря на легком ветру трепетали ее прозрачные еще клейкие лепестки. «Ничего не скажешь, удачная получается у меня весна», - немного отдышалась Тоня
- Ну, змеюка, гадина какая, а еще подруга, - повторяла про себя Тоня, топая к остановке.
- Тоня, постой! – вдруг крикнула сзади Галя. Тоня обернулась, - Ты, зараза приставучая, чего тебе еще от меня надо?!
- Тоня, постой! Ну чё ты, как ребенок, на такую ерунду обижаешься?
- Ерунду?! Ерунду?! – Тоня от возмущенья не могла найти слов.
- Конечно, ерунду. Подумаешь, я с твоим недоделанным Робертом поцеловалась, да и, вообще, противный он. Тощий и слюнявый.
- Ты, типа, в разведку ради меня ходила? Взяла, значит, огонь на себя, вакцину от холеры, типа, на себе испытывала, чтобы меня не подставлять. Так что ли?
- Вот за это я люблю тебя, Тонька, умеешь найти правильные слова. Ну, честно, ничего хорошего в твоем Роберте нет, ребра торчат как у обглоданной рыбы.
- Так что ты тогда к нему приставала? Занималась бы своим придурком Львовым, он такой же гад, как и ты, и не трогала бы своими липкими лапами мою хрустальную неудавшуюся любовь!
- А вот не надо было трындеть: этот Роберт такой, этот Роберт - сякой. Ну, вот я и повелась, позарилась. Тоня, ну прости. Ну, давай мы еще что-нибудь придумаем ради твоего Роберта, куда- нибудь еще его заманим.
- Заманивай его теперь сама куда хочешь. А мне он больше не нужен. Я думала, он особенный, что у такого умника и любовь необыкновенная. Что я смогу вместе с ним подняться до каких-нибудь офигенных научных и человеческих высот. Но тут вмешалась Галина, и вот, пожалуйста, получайте себе пошлую и грязную картину мира: любой гений в своих физиологических проявлениях такой же простецкий и озабоченный кобель, как все твои Львовы.
Тоня остановилась и засмеялась: –Представляю, как Роберт сейчас сидит опять в своем глубоком погружении и размышляет - что это со мной было?!
Ну, и отрава же ты, Галька, тебя можно использовать как слабительное средство для вывода токсинов из организма. Я девочкам из нашей группы присоветую: влюбится кто-нибудь – выписываем Галину для проверки вшивости объекта влюбленности.
- Ну, вот.вот, правда. Тоня, я для тебя старалась, жертвовала так сказать своим организмом для просветления твоей головы.
- О! Опять я за тебя оправдание сочинила, - пробурчала Тоня и пошла
к остановке.
- Ну, что, Галка? – Тоня обернулась к шагавшей сзади Галине, - Весна в разгаре, а мы с тобой опять в отсутствии любви и, слава богу, смерти. И обещанные клеши ты тоже не получишь!