Время сейчас не поэтическое, если мягко сказать. Поэзия из нашей жизни ушла и находится даже не на втором, а на не понятно каком плане. А жаль. Иногда надо немножко окунаться в стихи, в лирику. Ведь каждое отдельное стихотворение - это отдельный мир, где есть свои законы и правила.
В советское время большое внимание уделялось литературе социалистических стран - издавались польские, чешские, болгарские, румынские писатели и поэты. В книжных магазинах можно было найти издания прогрессивных писателей со всего мира. На нашем канале мы хотим вас познакомить с некоторыми поэтами социалистических стран, тем более, что переводами занимались замечательные наши советские поэты.
О румынском поэте Николае Лабише практически нечего сказать - он умер очень рано в 21 год и оставил всего две книги стихов.
Родился Николае Лабиш в деревне в семье учителя в 1935-м году. Писать стихи начинает очень рано и уже в школьные годы начинают публиковаться его стихи. В 16-ть лет он участвует в Олимпиаде румынского языка, где им восхищаются литературная общественность румынской столицы. В 1952-м году Николае Лабиш в литературной школе в Бухаресте. Надо сказать, что Лабиш принимал идеи нового коммунистического строя в Румынии, но как и любой поэт у него был свой взгляд на действительность и судя по имеющимся свидетельствам это не всегда соответствовало линии партии и вызывало у чиновников много вопросов, для чего Лабиш приглашался на беседы в соответствующие органы.
После окончания учебы Николае Лабиш стал работать в ряде румынских изданий и жить творческой, богемной жизнью с кучей соблазнов в том числе в виде алкоголя. В конце 1956-го года молодой человек, после вечеринки с друзьями, где он изрядно выпил попадает на улице под трамвай. Усилия врачей ни к чему не приводят и он умирает. Эта смерть порадила множество слухов в убийстве поэта спецслужбами. В родном селе поэта есть мемориальный дом, где он родился и открыт памятник.
В Советском Союзе стихи Николае Лабиша в основном переводила Анна Бессмертная. Но здесь представлены переводы нашей замечательной поэтессы Юнны Мориц. Давайте почитаем стихи румынского поэта Николае Лабиша. То время, 1950-е годы, 1960-е годы трудно понять, не зная поэзии тех лет и не понимая того влияния, которое оказывала поэзия и поэты на молодежь тех лет.
ВОЗМУЖАНИЕ
Я рожден для того, чтобы нежно любить очертания дня,
Потому что любовь человечна, как наше рожденье.
Я рожден для того, чтобы слезы живые, как искры огня,
Загорались и гасли, подобно росе на растенье,
Я ребенком увидел змею, и орла, и дрозда,
И ягненка, и рысь, уходящую в бор за добычей.
Я любил одинаково всех, потому что тогда
Я не знал, что у каждого свой и закон и обычай.
Но однажды ягненка загрызла голодная рысь,
И однажды змея в золотистой, как солнце, одежде
Укусила меня. И упали три капельки вниз,
Три багровые точки, которых не видел я прежде,
Я не плачу о том. И совсем не жалею о том,
Что немедленно я одарен осторожностью не был,
Что колено разбитое вытер древесным листом
И немедленно вам улыбнулся, о солнце, о небо!
Я не стал бессердечней с годами. Но искренне рад,
Что доверчивый облик любви ограждать научился.
Виноград почернел, я сумел раздавить виноград,
И священный напиток из ягод его получился.
КЛЮВ
Осень скользит над рощами,
Крылья во мгле теряются.
Горы, к земле приросшие,
Меркнут и заостряются.
Несмелая, онемелая
Медлит над нами стая,
Воспоминанье белое
Темным крылом листая.
Я остаюсь у дерева,
Там, где рожок мечты
В небо трубит уверенно,
Если проходишь ты.
Но сумерки все сползаются.
И, ударяясь оземь,
В нас глубоко вонзается
Клювом холодным осень.
ТАНЕЦ
Эта осень меня погрузила в серебряный дым.
Эта осень во мне закружила багровые листья,
Мы танцуем свой медленный танец, кончается день,
И качается тень, и мерцают осенние мысли.
С черной скрипки на зеркало капает черная кровь.
И ни звука, ни ропота. Вот наступило смиренье.
Я прошу об одном, протяни на прощание вновь
Две прозрачных руки уходящего в небо мгновенья.
У тебя безупречны глаза. Под моими — круги.
Мы танцуем свой медленный-медленный танец осенним.
О, печалью какой обозначены эти шаги!
Так печалится ветер, срывающий листья с растений.
На рассвете, наверно, расстанемся молча навек.
Ты увидишь деревья, как будто сквозь толщу стакана.
И на голой земле, опечаленный, как человек,
Будет молча кружиться серебряный стебель тумана.
Ты со мной переступишь в молчанье осенний порог,
Так безмолвно, как я погребал и оплакивал чувство.
Будет ветер трубить над равниной в неистовый рог,
Собирать облака в ледяное, бездонное русло.
Я пойду и шаги погашу в сероватом песке,
И каштаны меня оградят, словно спичку в ладони.
Я уйду, унося, как последнюю пулю в виске,
Угрызения совести, бедной, как трус при погоне.
ЗНАМЯ
Я видел сверкающий танец
Над кровлей завода, в глуши.
Опасный, диковинный танец
Под небом, где нет ни души.
Я видел, как там пролетали
Шары голубого огня,
И ветер багровое знамя
Сорвал на глазах у меня.
Я видел, по кровле железной
Прошел человек не спеша,—
И молнии вдруг надломились
И вниз полетели, шурша.
Враждебные посвисты ветра,
Дождя перекрестный допрос.
Но шел человек в поднебесье
И знамя за пазухой нес.
Он был не волшебник, я знаю,
А был он из наших парней.
Поэтому красное знамя
В руке его стало красней.
И там, в поднебесье дождливом,
Где ропот, и рокот, и треск,
Упал на лицо человека Сияния алого блеск.
Враждебные посвисты ветра
И молнии выпад крутой,—
Но знамя над нами, как пламя.
Принес его парень простой.
СМЕРТЬ КОСУЛИ
Жара. На землю каплет солнце.
И нет ни ветра, ни дождя.
В грязи вернулась из колодца
Моя порожняя бадья.
И над лесами пламя вьется,
Ветвей зеленых не щадя.
А мы с отцом идем по склонам,
Подстерегая диких коз.
Жара. На языке соленом
Витает привкус детских слез.
По камешкам, от солнца сонным,
Ручей проносится вдали.
Наверно, я иду по склонам
Необитаемой земли.
Мы ждем в кустарнике, у самой
Прозрачной, неземной струи.
Сюда придут при звездах самки
И губы освежат свои.
Единый выстрел — кровь из ранки.
Я пить хочу. Звенит источник.
Наверно, жаждой связан я
С тем существом, что этой ночью
Должно погибнуть у ручья,
Хотя законы и обычай
Велят не убивать зверья.
Кровавы сумерки. Алеет Моя одежда.
Вновь и вновь Мне кажется, что это тлеет
На мне самом чужая кровь.
Мерцают алые соцветья,
Как жертвенник на алтаре.
О лучшая из жертв на свете,
Не приходи! Не верь жаре!
Она пришла и сбоку встала.
Спасайся, господи, скорей!
В ручье вода затрепетала
От этих тоненьких ноздрей.
Она умрет, ей будет больно.
И миф о девушке,— о той,
Косулей ставшей,— вдруг невольно
Воскрес и былью и мечтой.
А лунный луч, далекий, бледный,
На теплый мех стекал звездой.
Минуй чело косули бедной,
И боль, и смерть,— во имя той!
Но загудела даль. Колени
Согнулись, к небу — голова.
И все-таки одно мгновенье
Она была еще жива.
Душа ее легко взлетела
С печальным криком журавля,—
Как будто все осиротело
И пахнет холодом земля.
Покуда не остыло тело,—
Косуля из последних сил
Еще по воздуху летела,—
Рога чернели вместо крыл.
Я вздрогнул. Радостно и бодро
Отец присвистнул: «Мясо есть!
Теперь бы дождичек и вёдро,
Чтоб дух немного перевесть».
Я пью и пью. Звенит источник.
Навеки жаждой связан я
С тем существом, что этой ночью
Упало мертвым у ручья,
Хотя законы и обычай
Велят не убивать зверья.
Но наш закон жесток предельно
И милосердность жестока,—
Моя сестра больна смертельно,
И в доме — хлеба ни куска.
Одной ноздрей ружье дымится.
О, как переменило лес
Одно убийство! Словно птица,
Летит листва наперерез.
А я беру цветок на память,
Стою с серебряным цветком.
А с вертела отец ногтями
Снимает сердца алый ком.
Что сердце? Я хотел бы жить... Я голоден!
О дева —
Косуля, ты меня прости навеки, насовсем.
Спать! Как высок костер и как дремучи древа!
Что думает отец? Я плачу, ем и ем!
Переводы Юнны Мориц
Посмотрите ещё:
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ И ВЫ НЕ ПРОПУСТИТЕ НОВЫХ ВЫПУСКОВ
СМОТРИТЕ ДРУГИЕ НАШИ МАТЕРИАЛЫ
ОБЯЗАТЕЛЬНО СТАВЬТЕ ЛАЙКИ И КОММЕНТИРУЙТЕ НАШИ ПОСТЫ, ДЕЛАЙТЕ РЕПОСТЫ, ПИШИТЕ ВАШИ ВОСПОМИНАНИЯ И ДЕЛИТЕСЬ СВОИМИ ВПЕЧАТЛЕНИЯМИ - ЭТО ВАЖНО ДЛЯ НАС!