Как же выглядели, в чем жили и как одевались донские казаки в XVI -XVII столетиях? … Как известно, в казачье братство вступали русские, украинцы, белорусы, поляки, турки, татары, калмыки, грузины, черкесы и представители многих других окрестных Дону народов, и это не могло не оказать своего влияния на формирование своеобразного типа донского казака. “Такое слияние разноплеменности”, - отмечал историк Сухоруков, - сделало в наружности донцов какую-то особенность и дало им, если можно сказать, собственную – казачью – физиономию, довольно отличительную от людей чисто русских. … Казаки имеют сложение тела твердое, крепкое и здоровое, более дородны или дебелы, нежели сухи и сухощавы; лицом большею частью смуглы, с темными волосами. Обладают мощными физическими силами. Духом большею частию смелы, храбры и отважны; характером живы и веселы; в движениях проворны и легки”. 1
А вот уникальное описание донского казака Сергея Дмитриева, пойманного в Новгороде, сохранившееся в “Новгородских кабальных книгах” за 1599-1600 годы: “Ростом человек средний, лет в полтретятцать (25 лет – М.А.), бороду бреет, усат, волосом рус, очи серы, верхнего зуба спереди половина вышиблена, у левой руки долонь у мизинца стреляна, в левом ухе серьга”.2 Этот казак, по всей вероятности, был из верховых городков, ибо верховцы отличались как раз сероглазостью и русыми волосами. Что касается низовых казаков (низовцами считались казаки, от Качалинского городка начиная), то они, по большей части, были брюнетами, черноглазыми и черноволосыми, остроглазыми…
Своеобразным был и язык казаков. “Язык на Дону смешанный, - писал Сухоруков, - и заключает в себе два наречия: велокороссийское и малороссийское, много испорченные и измененные… Кроме сего, много примешано слов татарских и калмыцких, относящихся к домашней утвари, конской сбруе». Другой донской историк Е.Н. Кательников (1774-1854) в вопросе о языке и происхождении донских казаков считал, что «донцы-верховцы могут быть признаны в происхождении из той части России, где употребляют слова: што, чаго, яго и подобные им вместо: что, чего, его». Донцы-серединцы, по мнению Кательникова, больше подходят «к правильному русскому», а «донцы-низовцы… примечаются происходящими от России Малыя. Слова, до ныне употребляемые: хиба, нема, був и прочие то свидетельствуют».
Жили казаки первоначально в землянках, а потом стали строить деревянные дома, называвшиеся куренями. Этот термин, как считают некоторые историки, происходит от монгольского куря – стойбище, круг; да и расположение комнат в таком доме шло по кругу, вокруг печки. Донские историки, занимавшиеся этой проблемой (Сулин, Быкадоров и др.) пришли к выводу, что курень “по типу постройки, безусловно, новгородского происхождения, и обычная окраска его в желтый цвет, установилась, вероятно, преемственно от новгородцев”. 1
Курени первоначально крылись чаканом, камышом, лубом или тесом, а позже железом. Вокруг дома шел небольшой балкончик – балясник. Внутри куреня насчитывалось не меньше трех комнат: стряпная, спальня, чистая или зала.
Казачьи курени в XVI-XVII столетиях были, как правило, деревянными, но по данным некоторых исследователей (Свиньин, Буданов), “некоторые городки имели каменные замки”. 2 С XVIII века казаки строили и каменные дома-курени.
Своеобразной была и одежда казаков. Дома, в обыденной жизни и в походах донцы носили “одежду домодельную”: зипуны, плащи, бурки, штаны, рубахи, кожаные сапоги, ремни… На дружеские пиры наряжались по-праздничному. Одни появлялись в роскошных лазоревых атласных кафтанах с частыми серебряными нашивками, дополнительно украшенными жемчужными ожерельями. Другие щеголяли в камчатых (шелковая плотная ткань с узорами) или бархатных полукафтанах без рукавов и темно-гвоздичных зипунах, опушенных голубой камкой с шелковой, гвоздичного цвета нашивкой. Многие казаки одевались в камчатые кафтаны с золотыми турецкими пуговицами и серебряными с позолотой застежками. Лазоревый зипун дополнял наряд. На ногах казаков красовались сафьяновые сапожки, а на головах – куньи шапки с бархатным верхом. Впрочем, известный казачий историк и писатель П.Н. Краснов писал, что были у казаков “шапки из курпея с суконным шлыком”, а “обувь была разная - … лапти, поршни и сапоги”.
Широкий шелковый турецкий пояс-кушак с заткнутыми за него ножами придавал донцам внушительный вид. Все были вооружены: кто русской пищалью, кто персидской саблей с турецким луком-саадаком, кто рогатиной с пистолетом, а кто и всем сразу.
Многие казаки предпочитали басурманскую одежду русской, ибо эта одежда, широкая и просторная, не стесняла движений, была удобной в быту (дома) и в бою.
Что касается одежды донских атаманов, то, судя по описи 1630 года, когда в Москве по приказу царя арестовали казачью легковую станицу, атаман одевался в золотой кафтан с серебряными пуговицами, атласный или шелковый халат, из такой же ткани штаны; зимой к этому наряду добавлялась теплая шуба на куньем или другом столь же ценном меху.
Своеобразной была семейная жизнь донских казаков в ХVII столетии.
Совершая многочисленные походы на басурман, донцы привозили из походов не только добычу, но и прекрасных пленниц: татарок, турчанок. На пленницах казаки часто женились, хотя семейная жизнь не была в то время в почете у них. В XVI веке на Дону редко встречались семейные казаки: слишком суровыми являлись условия для создания нормальной семьи, да и хозяйства казаки не вели, все время проводя в походах и боях.
Картина семейной жизни изменилась в XVII веке, особенно в его второй половине. Народонаселение Дона к этому времени значительно увеличилось, была обеспечена большая, чем век назад, безопасность проживания, казаки стали заниматься хозяйством и обзаводиться семьями, растя продолжателей своего рода и дела.
Венчание в те времена проходило, в большинстве случаев, без посредничества церкви, ибо мало было на донской земле священников, а первые храмы появились только в середине XVII столетия, когда в Черкасске казаки построили деревянный собор во имя Воскресения Христова. О женитьбе достаточно было объявить народу, для чего жених и невеста приходили на казачий Круг, кланялись поясно во все стороны, и жених-казак, принародно обращаясь к будущей супруге, говорил, называя ее по имени: “Ты, Катерина, будь мне женой!”. Невеста, поклонившись ему в ноги, смиренно ответствовала: “А ты, Михайла, будь мне мужем!”
- Любо ль, атаманы-молодцы, благословить новых мужа и жену? – спрашивал казаков атаман и первым кричал: “Любо!”
- Любо! – поддакивали ему казаки, и брак, свершенный таким образом, считался действительным. Со времен Петра I браки на Дону освящались исключительно церковью, и только церковный брак считался настоящим, законным.
Развод в попетровское время на Дону производился так же просто, как и женитьба. Если казак по каким-то причинам уже не нуждался больше в супруге, он вел ее на войсковой Круг, где в присутствии своих сотоварищей говорил:
- Друзья! Верные товарищи мои казаки! Я некоторое время имел женой Катерину, она была мне услужливой и верной женой, но теперь она мне боле не жена, а я ей не муж! Кто из вас ее желает, пусть возьмет себе в жены. Мне ноне все едино…
После таких слов казак снимал свою руку, и недавняя супруга становилась чужой женщиной, разведенкой. Любой из присутствующих на Кругу казаков, что часто и случалось, мог тут же взять ее в жены. Для этого достаточно было прикрыть ее полой своего кафтана – снимая позор развода – и произнести полагающиеся в подобном случае слова.
Конечно, переходя из рук в руки, женщина в те далекие времена мало ценилась и уважалась казаками, и положение ее соответственно являлось незавидным. Жизнь замужней казачки обычно ограничивалась кругом семьи и знакомствами с соседками. При встрече с казаком женщина в любом случае должна была уступить ему дорогу, не забывая при этом кланяться мужчине-воину. Но это не значит, что в среде донских казаков не было счастливых полнокровных семей: были, и об этом говорят документы тех далеких лет…
Воспитание детей, особенно мальчиков, у донских казаков преследовало одну цель: сделать из казачонка воина, способного встать на защиту родного Дона и матушки-России.
Новорожденному “на зубок” родственники и знакомые приносили пули, у изголовья младенца клали саблю, пистолет, лук и ружье: приобщайся к ремеслу воинскому, казачок! Постоянно слыша от родных и близких людей разговоры о походах, боях и войнах, наблюдая это в практической жизни, малолетки-казачата и говорить начинали не со слов “отец” и “мать”, а со слов “пу” – стрелять и “чу” – ехать на коне. Трехлетние казачата уже умели ездить на лошади по двору, а пятилетние бесстрашно и умело скакали на лихом дончаке по улицам казачьего городка.
Довольно своеобразными являлись обычаи и нравственность казаков того времени и представляли, как отмечает историк Василий Сухоруков, “смесь добродетелей и пороков, свойственных людям, которые жили войною и грабежами. Жадные к добычам, свирепые в набегах на земли неприятельские, казаки в своем общежитии были привязаны друг к другу, как братья, гнушались воровства между собою; но грабеж на стороне и особливо у неприятелей был для них вещью обыкновенною. Религию чтили свято. Трусов не терпели и вообще поставляли первейшими добродетелями целомудрие и храбрость. В наказаниях за преступления казаки были жестоки. В куль да в воду была главная казнь за измену, трусость, убийство и воровство; она есть утопление в реке человека, завязанного в мешке”. 1
1 Сухоруков В.Д. Историческое описание…- // «Дон». № 9. 1988. С. 108.
1 Сухоруков В.Д. Статистическое описание… С. 107-108.
2 Новгородские кабальные книги 7108 года (1599-1600). СПб., 1894. С. 55.
1 Быкадоров Ис. Указ. соч. С. 171.
2 Буданов И.П. Указ. соч. С. 63.
Михаил Астапенко, историк, член Союза писателей России.