одолжение беседы о христианском образовании с Протоиереем Максимом Козловым
У меня личное и не самое простое отношение к предмету «Духовное краеведение» или «Основа православной культуры», которые преподают в общеобразовательных школах.
Я, с одной стороны, понимаю важность присутствия и преподавания религиозных дисциплин в средней школе. Но и очень этого боюсь, зная опыт XIX столетия, когда в хороших школах, значительно превосходивших наше теперешнее среднее образование, выковывались атеисты. Зная, что Володя и Саши Ульяновы имели пятерки по Закону Божиему. И многие другие деятели февральского и большевистского переворота имели блестящие результаты по этой дисциплине. Как в светской школе не превратить преподавание религиозных дисциплин, с одной стороны, в формальность, а с другой – в начетничество, которое оттолкнет детей от веры и Бога? Я не знаю. Это очень тонкая материя. Но мое личное мнение, что опаснее перекормить, чем недокормить.
Я думаю, что необходимо общецерковное обсуждение этого вопроса. К положительному результату может привести только системное присутствие. Хотя бы пара лет в средней школе, пара лет в старшей школе. И желательно что-то в младшей школе, хотя бы по году везде. Только выстроенная система и очень подготовленные кадры необходимы. Мне кажется, что лучше сделать так. А если чувствуем, что некого послать обучать, то лучше не открывать в этой конкретной школе ничего. Лучше в принципе отказаться от этой идеи, чем заткнуть условной «Марьиванной», которой не хватает часов и которая вообще-то преподает биологию, пусть заодно у нее будет предмет «Основы православной культуры», ведь она наша заслуженная учительница. Вот так делать не надо.
Православные школы уже появились лет 25 назад. Вопрос в том, как лучше поступить: в обычную школу отдать ребенка и дома воспитывать его как православного человека или отдавать в специфическую систему.
Я думаю, что нужно оценивать ситуационно, здесь нет единого ответа. Если альтернатива стоит между православной школой, пусть даже не очень высокого уровня образования, но с хорошей нравственной обстановкой, и школой в районе, на подходе к которой валяются шприцы, то, конечно, эвакуируйте своих детей в православную школу ради их физического и нравственного здоровья.
Вторая ситуация, когда у вас есть православная школа, где вы платите 30 или 40 тысяч в месяц за каждого ребенка. Папа при этом надрывается на двух работах и дома практически не бывает, чтобы всё это обеспечивать. И есть приличная школа в пешей доступности в вашем районе, где нет нравственных изъянов. Нужно ли так надрываться и не видеть семье отца, если можно дать приличное образование в обычной школе? Всё это распадается на множество конкретных жизненных ситуаций.
Мы с матушкой вырастили четырех дочерей, они уже взрослые, и мы никого не отдавали в православную школу и не пожалели об этом. Я считаю, что традиций семейной церковной жизни и воскресной школы на приходе достаточно. В те годы я был настоятелем Татианинского храма, на приходе жизнь кипела, много интересного происходило. И этого было вполне достаточно. Мы решили, что православная школа была бы уже перекормом. Я считаю, хорошо, что они ходили в обычную школу. Там знали, что они – дети священника. К ним в каком-то смысле относились с памятью об этом, и в каких-то ситуациях они становились крайними. Особенно, когда нужно было говорить от лица христианства, что мы с этим не согласны. И это в раннем возрасте побудило их додумывать и формулировать, во что я верю. В православной школе этого бы не было. Но это частный опыт конкретной семьи.
Родителям не стоит думать, что если они отдали ребенка в православную школу к хорошему батюшке, то за них всё решат. Что научат молиться, например.
Если вы не молитесь дома и дети этого не видят, то никакая школа не научит их молиться. Или если вы молитесь только с детьми, а когда они ушли спать, включаете скорее телевизор, то это всё без толку. Зажигается только от того, что горит. Светится, если есть кому светить. Атмосфера в семье воспитывает ребенка, а школа к этому может только что-то добавить. Живут родители церковной жизнью – есть надежда на ее передачу. Обозначают ее ради воспитательных целей – ничего не получится. Бог всё знает, и детская душа чувствует, где правда, а где вымысел. В этом смысле нет пророка в своем отечестве. Миссионер, приехавший куда-то и выступающий, может надеть рясу и красиво прозвучать. Но дома на протяжении многих лет ты не сможешь что-то изображать.
«Создавать в воскресных школах атмосферу церковной теплоты»
Мне кажется, что воскресные школы – это больше про то, чтобы дать ребенку полноценный опыт теплого церковного детства. Не во главу угла чему-то научить, хотя попутно и научить тоже. Но чтобы кроме богослужения в жизни маленького человека Церковь присутствовала еще и иными способами: общением со сверстниками после богослужения, походами, экскурсиями, познавательными рассказами, беседами со священником, которого не только на службе и на Исповеди можно видеть, а который может с детьми попить чай и о чем-то поговорить. Человек же не только словами воспитывается. И взрослые хотят не только слов, но и теплоты. А детям тем более нужна душевная обстановка и атмосфера.
Мне кажется, что главная задача воскресной школы – дать эту атмосферу церковной теплоты, чтобы пребывание в церкви ребенком не воспринималось как что-то тягостное и мучительное. Что нужно отбыть положенное время и бегом бежать в кафе. Чтобы ребенку хотелось там оставаться.
Еще, на мой взгляд, очень желательно, чтобы в воскресных школах, кроме вероучительных дисциплин и основных церковных, присутствовали еще стержневые, для тех, кто хочет заниматься еще чем-то. Скажем, с художественным, спортивным или военно-патриотическим уклоном. Чтобы организовывалась учебная составляющая так, что к «профессиональной» присоединялись бы вероучительные дисциплины, и всё это бы покрывалось добрым общением. Тогда, глядишь, не будет классической ситуации, о которой Святейший Патриарх тоже упоминал, когда в младших воскресных школах – толпа, в средних – социальная дистанция, а в старшая группа вообще не пришла или пришло двое или трое человек.
Мы видим сейчас проблему, когда дети у хороших православных родителей не безусловно остаются в Церкви. Не всегда получается, даже при добрых усилиях, чтобы дети продолжали ходить в храм. Как выяснилось, мы – первое постсоветское поколение, у которого есть задача массовой передачи веры своим детям. Ведь просто так она не транслируется. И даже если ты сам искренне веруешь и хочешь, чтобы твои дети пошли по твоему пути, не всегда это получается. И это тоже опыт, с которым мы должны научиться жить. Что они могут на какое-то время уходить «на страну далече». Наступает возраст, с которого нельзя заставлять ходить с собой в храм. До какого-то возраста нужно приучить, а с отрочества заставлять становится вредно и приводит к обратному результату.
Мы, как поколение родителей, должны учиться, как быть со своими детьми. И не надеяться, что воскресная школа воспитает их вместо семьи. Нет, не воспитает. Никакая школа не воспитает вместо семьи. Главная надежда только на семью. Если в семье будут нормальные отношения мамы и папы друг с другом, и дети будут это видеть, если у них будет перед глазами этот образ семьи как позитивного начала, и он будет ассоциироваться в подсознании с церковностью родителей, то это самый надежный путь к тому, чтобы дети остались в церкви.
«Высшее духовное образование: проблема призвания и отсутствие серьезного подвига»
В системе духовного образования в России учится около 8 тысяч человек на всех уровнях: и очников, и заочников, от бакалавров до аспирантов, включая регентов и иконописцев. Конечно, это очень мало по отношению к Церкви, которая призвана быть Церковью народа и охватывать десятки миллионов людей, которых мы видим нашей потенциальной паствой. Но меня больше тревожит другое: кто наши сегодняшние абитуриенты. Я преподаю в духовных школах с 1985 года. Повидал разные поколения… В конце советской эпохи абитуриенты были, может быть, не очень образованные, но часто люди в возрасте, после 30. Стать священником означало выйти из мира в серьезном смысле слова. Возвращения назад практически не было.
В 90-е годы была другая картина. Открылись двери, и это были самые лучшие на моей памяти годы в жизни Церкви и духовной школы. Пришли все те, кто не мог до того поступить, кому не разрешали, строили барьеры. Многие выдающиеся нынешние священники, самые яркие, больше всех сделавшие в наше время – это те, кто в те годы пришел в духовную школу.
Кто же сейчас является нашими абитуриентами? Это на 70–90 процентов выпускники средней школы. Школьники со всеми дефектами нынешнего среднего образования. То есть те, кого ты просишь назвать три прозаических произведения Пушкина, и они говорят: «Евгений Онегин».
Или что Достоевский написал «Войну и мир». И они ничем не рискуют, а чуть что разонравится – уходят. Сколько сейчас сталкиваются преподаватели и ректоры духовных школ с тем, что юноша обиделся, его поставили на послушание, которое ему не нравится. И он уходит в другой вуз заниматься чем-то другим. В жизни такого человека ничего страшного не произошло. И такого рода бессознательность, отсутствие серьезного подвига, усилия при поступлении в духовную школу – это большая проблема, которая меня беспокоит. Я не могу сказать, что у нас найдено решение этой проблемы.
Лучше, действительно, приходить в семинарию постарше, а не в 17–18 лет после школы, и желательно на базе среднего специального или высшего светского образования. Только мы пока не можем себе такого позволить. У нас существует недостаток кадров на приходах.
Теоретически, как человек, я согласен, что в семинарию нужно приходить людям постарше. Но как человек, занимающийся организацией процессов, могу сказать, что мы сейчас не можем себе этого позволить.
Духовное образование сегодня интегрировано в систему высшего образования как никогда. Но при этом у нас нет полноценного признания нашего образования и его статуса в поле российской высшей школы. Приведу пример. Недавно премьер-министр Михаил Мишустин дал поручение министру высшего образования и науки Валерию Фалькову подписать договор между Ватиканом и Россией о взаимном признании высшего образования. Теперь лица, получившие звание бакалавров, магистров, защитившие диссертации в высших учебных заведениях Католической церкви по всему миру, которые признаются Ватиканом в качестве таковых, в Российской Федерации будут признаваться людьми с соответствующим уровнем высшего образования и степенями.
А по отношению к Русской Православной Церкви, представляющей решительное большинство христиан, проживающих на территории РФ, государство такого шага делать не хочет за все эти годы. Да, у нас признают теперь треть семинарий из сорока, которые есть в России. Около 15 семинарий имеют государственную аккредитацию. Мы выдаем дипломы государственного образца, а диссертацию можно защищать там, где признают эти степени. Но у нас значительная часть духовенства и преподавателей училась до этого времени. Среди них – профессор Алексей Осипов. С точки зрения российского государства они люди со средним образованием. То есть орден президент Путин может дать, а признать доктором богословия и профессором невозможно. Это нонсенс какой-то. Человек, который будет заканчивать единственную в России Католическую духовную семинарию в Санкт-Петербурге, будет иметь высшее образование. А люди, которые до госаккредитации окончили Московскую духовную академию, таковыми не признаются. Мы будем добиваться того, чтобы эта ненормальная ситуация изменилась. Благо, повод теперь дан этим признанием католиков. Сейчас мы решительнее будем действовать.
Теперь, когда я непосредственного административного отношения к Сретенской академии не имею, то могу от себя лично сказать, что это достойнейшая академия, которую есть за что любить. Я знаю людей, которые лучшие годы своей жизни полагают ради того, чтобы здесь было всё по-настоящему.
Самое главное, что здесь всё по правде. Она выросла трудами выдающегося человека. Она произросла как духовная школа от естественного ростка в монастырской христианской жизни. И потом всё это создавалось не от головы, а как дерево, одно к другому прирастало. У вас есть шанс стать частью этого духовного организма. Это очень трудно, но стоит рискнуть.
«Чтобы самообразовываться, нужно не разучиться читать»
Сейчас сохраните в себе навык чтения печатной книги. Удержите эту многовековую человеческую и церковную традицию. Не допустите, чтобы на вашем поколении она закончилась. Не соглашайтесь в себе, что уже не способны читать печатную книгу. Всенепременно развивайте в себе навык чтения больше листа, чем экрана. В день хотя бы 15–20 страниц вразумительного текста необходимо. Не новостей, не Instagram, не Facebook, не TikTok, не визуальные образы. Даже лучше не на слух воспринимать, а читать. Чтобы самообразовываться, нужно не разучиться читать.
Постарайтесь передать этот навык своим детям. Это очень трудно. Они сейчас разучиваются читать или читают катастрофически мало. Чтобы дети читали, нужно самим читать всем в семье. Нужно читать на ночь. Нужно, чтобы ребенок видел родителей с книгой. Нужно обсуждать прочитанные книги при детях. Нужно, чтобы это было понятно, как это интересно и важно для вас.
Сделайте шажок в эту сторону, чтобы не было ситуации, когда вы живете и у вас нет книги, которую вы сейчас читаете. Не так, что прочитал одну, а следующую только через месяц начнешь. Пусть всё время будет хотя бы одна книга, которую вы читаете. Не только Евангелие, которое мы, безусловно, должны читать хоть сколько-то каждый день, и Священное Писание. А и другая книга. Лучше пусть их будет две – одна из светской словесности, а вторая – из духовной словесности. Это уже поможет вам.
Пусть будут сформированы домашние библиотеки, которые вы сможете передать своим детям. Мы живем в лихое время, и непонятно, что может случиться дальше, нужно в книге иметь опору.
На сайте: https://monastery.ru/zhurnal/obshchestvo/khristianstvo-i-obrazovanie/
Подать записку о здравии и об упокоении
ВКонтакте / YouTube / Телеграм
© Московский Сретенский монастырь, 2022 г.