Уважаемые читатели! Заранее прошу прощения, если кто-то увидит в рассказе географические или исторические нестыковки. У рассказа нет цели передать документальные подробности. В городе, в котором происходит действие рассказа, я никогда не была и знаю о нём только из учебников и сети.
Гатчина. Что вам приходит на ум, когда вы слышите название этого города? Мне когда-то это слово не говорило абсолютно ни о чём.
Моя старшая сестра Нина недавно вышла замуж и уехала вслед за мужем в Ленинградскую область, в город, расположенный неподалёку от Санкт-Петербурга, Гатчину. Там то и случилось то, что кардинально изменило моё отношение к прошлому и его значению для будущего...
***
- Лида, ты просто не представляешь, здесь шикарно! Просто изумительно! - щебетала Нина по телефону, - Ты обязательно должна приехать ко мне в гости!
- Нуууу, у меня аврал на работе, сестрёнка, - мялась я и думала, чего же я могла там забыть?
- Ничего не знаю! - настояла сестра, - берёшь отпуск и приезжаешь! Надеюсь, ты не забыла, что мы с тобой обещали всегда поддерживать друг друга после того, как наших родителей не стало? Я соскучилась, сестрёнка, - тихо, почти шёпотом, добавила Нина.
Уговорила. В Гатчину я приехала летом, в самый разгар туристического сезона. Исторический город чуть южнее великолепного Санкт-Петербурга встретил меня типично северной погодой: моросящий дождь и лёгкий ветер моментально испортили мою причёску. Выпрямленные ещё в купе волосы моментально превратились в непослушные кудряшки.
Здесь также, как и в Питере, на каждом шагу продавали зонты. Предприниматели знали толк в своём деле - переменчивая погода, а также обилие туристов, не готовых к её капризам, и вуаля: зонты разлетаются, как горячие пирожки!
- Сестрёнка! - Нина бежала мне навстречу, раскинув руки для объятий.
Мы не виделись почти полгода. Она не изменилась. Может быть, немного ярче сияли её голубые глаза, что говорило о её счастливом замужестве. Может быть, она слегка поправилась. Но она всё так же была моей сестрёнкой.
Мы обнялись, перекинулись парой слов, Нина познакомила меня с Кириллом, её мужем. Им оказался высокий, худощавый мужчина лет тридцати с добродушной улыбкой и смешными очками на лице.
Они познакомились в Питере, и я никогда его не видела раньше. Нина была историком по образованию, поэтому Питер и его окрестности всегда манили её. Как раз в очередной поездке в исторический город она и встретила Кирилла. Её мечта сбылась. Теперь она живёт здесь, в Гатчине, не менее историческом и прекрасном месте, и работает гидом.
Пока ехали, Нина то и дело показывала мне местные достопримечательности, подробно рассказывая о каждой из них.
- А в этом здании располагался филиал концлагеря нацистов, ужасное место. Вообще, Лида, здесь половина города стоит на костях, - Нина указала на красивое здание с резными балконами, на первом этаже которого уютно устроился самый обычный супермаркет.
- Ну чего ты мне всё это рассказываешь, Нин? - устало сказала я, - Ты знаешь ведь, что я не интересуюсь историей.
Нина надула губы:
- А вот и зря, сестра, - абсолютно серьёзно сказала Нина, - Зная историю, мы анализируем поступки наших предков, чтобы не допустить их ошибок в будущем. Это уважение к ним. Это память. Забыв, мы рискуем наделать много бед, и в таком случае получается, что они погибли зря...
***
Весь следующий день мы бродили по этому красивому городу, Нина рассказывала мне его историю. В самóм городе было невероятно интересно, но Нина заинтриговала меня, обещав вечером ещё более увлекательную экскурсию в Гатчинский парк.
***
Расположен парк был неподалёку от места под названием Хохлово поле, где находился печально известный концлагерь Дулаг.
Мы направлялись по каменистой дорожке к Гатчинскому дворцу. Когда я увидела его, у меня без преувеличения перехватило дыхание: он был настолько прекрасным и величественным, что хотелось смотреть на него бесконечно. Огромное п-образное здание в стиле русского классицизма, построенное итальянским архитектором по заказу Екатерины Великой для своего фаворита графа Орлова. Живая история. Легенда, сотканная из камня.
"А может, не так уж преувеличивала Нина, говоря мне о роли истории в настоящем и будущем?" - мысленно спросила я себя, когда она подвела меня к стене дворца, на которой была высечена надпись на немецком языке. Нина перевела мне её:
"Здесь были мы. Сюда мы больше не вернёмся. Если придёт Иван, всё будет пусто"
Да, фашисты сожгли и заминировали дворец при отступлении, предварительно разграбив его. Сколько же костей находится под этой землёй?
Устав бродить по закоулкам великолепного парка, мы с сестрой решили устроить небольшой привал в укромном месте на берегу Белого озера. Расположившись под сенью огромного дуба, мы расстелили принесённую с собой в рюкзаке скатерть и разложили наши нехитрые припасы.
Нина не любила фаст-фуд и ещё дома настояла, что нужно взять с собой еду. И не зря. В животе у меня уже урчало, и я с аппетитом перекусила бутербродами с ветчиной и варёными яйцами.
Смеркалось. Багряный закат окрасил озерную гладь в бордовые тона, птицы перестали щебетать, устраиваясь на ночлег, а мы всё болтали. Мы и не заметили, как стемнело.
Когда мы с Ниной уже решили сворачиваться и направляться домой, неизвестно откуда по земле расстелился густой туман. Замолкли лягушки, перестали стрекотать сверчки, и я отчётливо услышала откуда-то из глубины парка странную музыку, от которой кровь стыла в жилах. Мрачная, тоскливая мелодия, чем-то отдалённо похожая на похоронный марш, которую издавали невидимые музыканты, вызывала чувство печали. Словно что-то незримое предвещало скорый конец.
Мурашки пробежали по спине. Мы с Ниной переглянулись, стараясь не двигаться. Внезапно откуда-то справа, из тумана, показались силуэты людей, идущих друг за другом. Это были мужчины, женщины и дети, худые, сгорбленные, в грязных лохмотьях, оставшихся от их одежды. Спереди и сзади их сопровождали солдаты в форме немецких солдат времён Второй мировой войны с автоматами.
- Schnelle*, гррязне сьвини, - крикнул с акцентом солдат, ткнув дулом автомата в спину мальчишке лет десяти, отчего тот чуть не свалился с ног.
Женщины утробно завыли, дети разных возрастов заплакали. Слышались стоны измученных людей и лающая брань фашистов. Одна из женщин, худющая, прихрамывающая на правую ногу, крепко прижала к себе малыша по виду месяцев двух от роду. Тот, на удивление, вёл себя спокойно и не плакал. Я насчитала человек пятнадцать, без учёта солдат. Чуть поодаль от мрачной процессии шли ещё трое немцев, весело болтая на своём языке. Они шли буквально в паре метров от нас, но мы для них будто не существовали.
Вскоре вереница людей скрылась в тумане. Крики и плач стали немного глуше, но не прекращались. Тревожность в мелодии, которая шла фоном к этому жуткому шествию, нарастала. Крики, в которых слышалось отчаяние, усилились. Я буквально оцепенела, когда оттуда, куда ушли люди, раздалась автоматная очередь и глухие звуки падающих тел... Заплакал малыш. Но повторная автоматная очередь заставила его замолчать. Навсегда.
Мы с Ниной сидели молча и смотрели друг на друга. В свете луны я увидела, что губы сестры дрожат, а по щекам бегут слёзы. Я не знаю, как смогла увидеть это, если у меня самой глаза заволокла пелена из слёз.
Когда туман рассеялся, мрачный оркестр затих, а сверчки снова запели свои ночные песни, я смогла наконец двигаться.
- Что это, Нина? - всхлипывая, спросила я.
- Фантомы, Лид. Военнопленных, которых ведут на расстрел. Да, Лида, не смотри на меня так! Они действительно жили когда-то, и действительно так ужасно умерли! Здесь же рядом концлагерь был, даже в земле, на которой дворец стоит, лежат их кости. Восемьдесят тысяч человек здесь закончили свой путь...
Нина заплакала.
- А музыка? Что это за жуткий саундтрек, Нина?! - срываясь на крик, голосила я.
- В концлагерях иногда практиковали держать оркестр из пленных, они играли людям перед тем, как отправить их на казнь. Её специально сочиняли для этого, только вот ни одна запись не сохранилась. Может, и к лучшему...
Я осознала наконец, что этот кошмар, который в сотни раз кошмарнее любого фильма ужасов, действительно был. И мы обязаны, мы все просто обязаны его помнить, чтобы он никогда больше не повторился. Ради них. Ради тех, кто лёг здесь под пулями автоматов. И ради наших детей.
*Schnelle (немецкий) - быстро, быстрее.