Дело было минувшей осенью, на литературном вечере в довольно пафосном месте. Популярный бард исполнял песню о Пушкине, вне сомнения очень искреннюю. Не умею сказать - хорошую ли, о чем ниже. Там упоминалось, что "мечтало столько поколений вместо него подставить грудь", и что какое б это было счастье - вот так взять и умереть вместо Пушкина.
А мне было немного неловко от сознания, сколь сильно мои мысли и чувства расходятся с настроением большинства хороших людей,сидевших в зале.
Но тем не менее были мои мысли совсем иными. Как всегда при упоминании этой темы. Да не подумает кто-нибудь, будто я не люблю Пушкина. Суть совсем в ином.
Когда мне говорят повсеместное "сколько б он еще написал!" мне всегда хочется спросить: а всё ли из того, что было написано, прочтено собеседником? Всё-всё? Я лично прочла, предполагаю, в самом деле всё или почти всё, но обдумала в полной мере - лишь какую-то часть. Мне ещё - думать и думать над написанным.
Пушкин успел - немыслимо много. Хотя и время тогда текло как-то иначе. И возраст Пушкина - никак не возраст нашего современника.
Но дело не только в этом.
Мое осознание темы началось лет в четырнадцать. Я усердно читала какую-то дополнительную к школьной программе литературу. И попался мне там портрет Дантеса. (Да, этот самый, что выше). Полагаю, для того возраста я очень недурно сумела сформулировать своё изумление:
"Я думала, что он - Куракин, а он - Долохов!"
Позже я узнала, что Жорж Дантес был убежденным роялистом, а кроме того - обладал замечательным чувством юмора, которое очень нравилось Пушкину. "Как бы назвать журнал, чтобы по-нашему вышло вроде Quarterly Review?" - "Да назовите "Квартальный надзиратель". Пушкин очень смеялся.
Нет, у меня не получается ненавидеть Долоховых. И я задала себе в юности вопрос, в советском сознании являющийся квинтэссенцией кощунства: а мне необходимо нужно кого-то в той истории ненавидеть?
Два великосветских человека подошли к решению вопроса единственно возможным манером. Дантес был виноват по самые уши: преследовал чужую жену. Пытался с этим справиться посредством женитьбы, не сумел. Страсти роковые, не пустяк-с. Но ведь и Пушкину, тому еще волоките до брака, прилетело в ответ каково оно - быть мужем. Пушкин требовал "условий покровавее", уже раненый - стрелял, попал, сам себе аплодировал. И вот это его, его, болярина Александра, умудряются выставлять - жертвой?!
"Не мог понять он в миг кровавый, на что он руку поднимал", писал в порыве юношеской графомании поэт, впоследствии вполне повторивший судьбу. Да всё он понимал, культурный же человек. Но вот как бы это: "Извините, Александр Сергеевич, безобразие я, конечно, учинил, но отвечать за него не стану - ибо нельзя на вас, национальное достояние, поднимать руки"? Вот бы такое Александр Сергеевичу понравилось.
(Оговорюсь - я немного упрощаю выше историю поединка, возможно, не внеси гнусной лепты пасквилянты, могло обернуться все иначе. Но уж что вышло, то вышло. Речь не об этом, как и не о том, что даже по тем временам рана могла бы не оказаться смертельной, окажись врачи на большей высоте).
Но дуэль - и гибель - Пушкина были свободным выбором свободного человека. Человека чести.
Мужчины времен дуэльных кодексов отвечали за свои слова - и за свои поступки. Нарочно пройдитесь по интернету - полюбуйтесь, к чему приводит словесная безнаказанность. Низменность бьет грязевыми фонтанами. И это не пустяк: грязноязычие и распущенность растлевают душу, а это уже отражается в поступках, в жизни.
Весь XIX век образованный слой населения расширялся. И что? Побороли дворянский предрассудок? Ну да, конечно. Начали стреляться студенты из разночинцев.
Базарова - помните? То-то и оно.
Институт дуэли был инструментом социальной гигиены. Да, иной раз исходы поединков были не такие, как бы нам предпочтительнее. Что поделать. Но за слова и дела полагалось держать ответ.
Любят говорить о "варварстве" поединков. И говорят это те самые люди, у которых едва ли найдутся в заводе кольца для салфеток и отнюдь не изучавшие в детстве двух древних языков. А вот Николай Гумилев и Максимилиан Волошин, два опять-таки поэта, кольцами для салфеток пользовались ежедневно, в детстве же учили латынь и греческий, древний. И ничего, стрелялись как миленькие, из-за женщины тож. (Неправ был, кстати, Николай Степанович). А ведь ХХ век! Автомобили с аэропланами!
Кстати, для юноши, обдумывающего житьё, уместнее мечтать (юности такие мечты полезны) подставить себя под пулю, предназначенную для Гумилева. Только не на дуэли с Волошиным, которая, по счастью, обошлась без потерь для литературы, а несколько позже. Смерть поэта от рук взявших власть отщепенцев - чудовищна. Смерть поэта от предсказанного гадалкой "белого человека на белой лошади" - красива и свободна. (Да и успел Гумилев меньше - время уже больше походило на наше).
Столыпин, Петр Аркадьевич, прекрасный Петр Аркадьевич - всю жизнь страдал из-за покалеченной на дуэли руки. Тоже, полагаю, был во всем цивилизованнее сегодняшних "гуманистов" с черными языками.
Почему обычай сошел на нет и в странах, где не менялись резко социальное устройство, этические модели? А я думаю, мы тут сильно задавали тон. Помнится, опять же в юности (я тогда очень увлекалась вопросом) мне попалось подробное описание дуэли в Париже. Эмоция у меня была одна, подростковая: ну, слабаки! Ну и расстояние! Ну и правила! Куда до нас...
В годы молодости Пушкина, впрочем, с дуэлями хватали через край. Стрелялись слишком много, убыль была слишком велика. Не боялись никаких прещений. Думается, что Высочайшее разрешение на дуэли в армии сделалось возможным только потому, что положение нормализовалось. Всё хорошо в меру.
Еще одна забавная деталь. Из этого делали страшный секрет, давили чугунно, но слухи просачивались: тенденция возрождения дуэлей неожиданно пошла в РККА. Когда? Угадаем? А сразу после того, как военным воротили погоны. Молодые люди, только еще рождавшиеся в революционном лихолетье, получившие советское воспитание, отнюдь не дворяне - вдруг ощутили на своих плечах то, что вызвало из небытия русский этический кодекс. Такие вот мы генетические рабы - честь вечно зовет к барьеру.
Долго же из нас это выбивали... Ох и долго...
Но на вопрос - возможно ли возвращение дуэлей? - мы вынуждены ответить: нет.
Причина прежде всего в том, что поменялся институт семьи. Сколь ни жестко это звучит, но рождаемость в прежние времена подразумевала "усушку и утруску". Два-три ребенка не переживут детских болезней, один сын или двое - героически погибнут на войне, ну и один неудачно подерётся. Все одно двое трое останутся продолжать род. Так рожать европейки больше не будут - в обозримом будущем. Мы считаем многодетной семью с четырьмя детьми - рассказал бы кто хоть супруге Пушкина, что четверо это много, вот бы Наталья Николаевна удивилась! Население переместилось в города, а, как говаривал покойный отец Всеволод Чаплин, "вертикаль мешает". Дуэльная гибель - не заложена. Кстати, возможно в этом тоже ответ - почему дуэль вышла из обихода в странах, не менявших этического кодекса из-за социальных катаклизмов.
Да и еще слишком много перемен случилось - долго перечислять. Всего-то век, а многие изменения необратимы. Хочется верить в иное: в инстинкт самосохранения общества. Бесчестное общество - а это как раз то, где мы живем - организм рахитичный. Дойдя до края, маятник должен пойти обратно - к поиску каких-то новых форм социальной гигиены. Какими они будут - этого мы не можем вообразить. Но долго вот так вот - не бывает.
изображения взяты из открытого доступа