Однажды легендарному советскому поэту и писателю Константину Симонову поручили важную миссию: вернуть эмигранта Бунина на родину. Писатель Иван Бунин был тогда единственным представителем русской словесности, кто получил нобелевскую премию, и такой человек должен был жить в СССР и прославлять его, а не скитаться по «заграницам».
Как известно, Бунин, происходивший из дворянской семьи, категорически не принял революцию и советскую власть. В январе 1920 года он покинул Родину навсегда.
Миссию Симонов провалил, но были ли у него шансы?
Это уже пытались сделать наши дипломаты, но безуспешно. Более того, на Бунина после его контактов с советским посольством стала коситься вся эмигрантская братия, так что писателю приходилось оправдываться, что с ним говорили только о переиздании книги в СССР.
Власти рассчитывали, что договориться с ненавистником большевизма Буниным и «обольстить» его сможет такой, как Симонов: потомок князей Оболенских, офицер, прошедший победоносную войну с фашистами и талантливый литератор, которого называют «русский Хэмингуэй». Кроме того, Симонов — не последняя фигура в Союзе Писателей.
Сам Симонов не очень понимал, что он лично может сделать, но Родина приказала, и летом 1946 года Константин Михайлович поехал в Париж.
Первая встреча произошла случайно, в каком-то большом парижском зале... Когда кончилась официальная часть, меня познакомили с Буниным и Тэффи.
Бунин был весь — холод и отчуждение, но Тэффи вела себя более дружелюбно, и Симонов рискнул. Он пригласил этих «звёзд» посидеть где-нибудь в кафе. Тэффи легко согласилась, снизошёл и Бунин:
«…чопорный старик, совершенно седой, сухопарый, чуть кивнул головой, что, мол, тоже принимает приглашение
В кафе Тэффи быстро откланялась и оставила мужчин. Симонов очень хотел приступить к главному, но видел, что лёд ещё не растаял. Тогда он предложил встретиться ещё раз и пообедать в любом месте, где захочет сам Бунин. Тот согласился, но высокомерно добавил, что хороший ресторан в Париже не каждому по карману.
На это у Симонова был ответ: он получил гонорар за две книги и был готов его потратить ради такого случая!
Бунин выбрал дорогущий ресторан «Лаперуз» на берегу Сены, а Симонов, действительно, спустил на это свой гонорар. Позже Симонов описывал, как перед поездкой в Париж был «на ковре» у Молотова и получил на предстоящие расходы такую сумму, что она «поразила своей величиной».
За обедом советский писатель заметил, что Бунин слабо владеет французским и зацепился за это — начал разговор про «тоску по Родине» во Франции.
Бунин тему поддержал. Он сам упомянул Куприна, который принял советское подданство и даже согласился, что во Франции он чужой. Но, подумав, сказал, что в России ему тоже не стать своим.
Симонов спросил Бунина: может его пугает месть, репрессии? Подозрение, что он чего-то боится, сильно задело нобелевского лауреата, и он ответил с вызовом:
«Чего бы я не говорил, как бы не писал против большевизанов, но я же никогда не призывал загонять большевикам иголки под ногти!»
Чуть позже Симонов устроил Бунину ещё один роскошный обед, уже в русском стиле. Для этого советские лётчики доставили в Париж деликатесы и разносолы из Елисеевского магазина. Бунин ел и нахваливал: «Хороша большевистская колбаска!».
Может, такая «тактика прикармливания» и сработала бы, но 4 сентября 1946 года Союз писателей выпнул Зощенко и Ахматову, обрекая их на позор и нищенское существование. После этого уговаривать Бунина было бессмысленно.