На летник
(Записано со слов Халматова Сафрона Алексеевича)
Весна. Хотя солнце уже греет во всю силу, на улице не совсем жарко. Оттаивает земля после снега, оживают окрестные луга, начинают зеленеть склоны гор, окружающих долину реки Обусы, наша семья собирается переезжать на летние пастбища. На летник.
Жизнь на летнике, как глоток свободой жизни, после суровой зимы. В зимнюю стужу, чтобы сэкономить дрова в одной избе живут по две три семьи. Взрослые, кто рано встаёт, собираясь на работу, ходят по избе перешагивая через спящих детей, иногда задевают их, отчего последние просыпаются и, не смея выразить недовольство просто молчат и терпеливо ждут, когда закончится это хождение. Счастливчик тот, кто спит под столом, до него не доберутся, пока не усядутся завтракать. Вот тут-то и самое время вставать.
Для нас детей, летник – это другой мир, совсем отличный от того, который в деревне, это – праздник души, долгий, теплый, в окружении прибрежных кустов, у изгибов родной реки, купание, рыба, запечённая на углях, это дикий чеснок, корни сараны, ягоды, наконец.
Наш летник недалеко от Сегентуя, где мы живём, если идти пешком, даже и проголодаться не успеешь. Несмотря на очень недалёкий путь, собираемся мы основательно, на телегу укладывается постель, утварь необходимая в быту, посуда, различные инструменты. Настроение у всех приподнятое, все осознают важность этих сборов. Ведь уезжаем не на день-два, уезжаем до поздней осени, почти до снега. Я самый младший в семье, и тоже проникнувшись важностью момента без устали таскаю то, что мне под силу. Отец больше руководит и компактно укладывает всё принесённое на телегу. Ведь все надо увезти за один раз, да еще посадить на телегу малышей, а те, кто постарше, погонят скот. Наконец сборы закончены, мы трогаемся в путь.
Ехали недолго, наверное, где-то полчаса или минут сорок, перед нами овраг. Не доезжая оврага, с левой стороны от дороги, в сторону реки стоит столб (Сэргэ). Подъехав к нему, отец останавливает коня, снимает меня, маленького, с телеги, распрягает коня и привязывает его к колесу телеги. Берёт потник, на котором я сидел, аккуратно стелет его на землю возле Сэргэ. Во время этих приготовлений мать достает из котомки заранее приготовленные и отдельно уложенные молоко в туеске, молочную водку (тарасун), немного саламата, блины и чай. Отец тем временем разводит небольшой костерок, тут к нам подходят наши старшие, два моих брата и сестра которые следом за нами гнали скот. Скот, предоставленный сам себе, тут же начинает пастись, а мы, усевшись на землю вокруг этого костерка, терпеливо ждём пока отец с матерью закончат все приготовления. Наконец все готово, всё установлено, вся снедь разложена на земле по заведённому порядку, отец рассаживает нас по старшинству в порядке убывания, по ходу солнца, сам усаживается на потник и рукой указывает матери, чтобы она тоже садилась. Когда все сели, устроились, мать с отцом начинают традиционно повторяющийся из года в год, неизменный ритуал. Мать берёт и подаёт отцу по установленному порядку, по очереди, от каждого блюда и подаёт отцу, что-то отец берёт сам. Взяв в руки, он капает на костёр немного от молока, затем от тарасуна, отламывает кусочки блинов, черпает деревянной ложкой саламата и бережно кладёт в огонь от каждого блюда. Делая всё это, он приговаривает какие-то слова, как бы оповещает предков и ещё кого-то о том, что с семьёй переселяется на летник, просит у них удачи, тучных пастбищ, здорового приплода, говорит ещё какие-то слова, которые мне совсем непонятны, затем немного кладёт себе в рот. Потом подаёт матери, и она повторяет тоже самое. После этого доходит очередь и до нас детей. Нам всё это повторять не обязательно, нас просто кормят тем, что есть, мажут нам лицо блинами, говорят хорошие, тёплые слова, хвалят нас, перечисляют наши действительные и желаемые достоинства.
Наконец всё, что было разложено выпито и съедено, мы, ещё немного посидев и поговорив встаём и начинаем собираться ехать дальше. Всё чисто прибрано, ничего не остаётся на земле, лишь свежие угли на старом кострище напоминают о том, что здесь были люди.
Дальше нам ехать также недолго, те же полчаса. Проехали пригорок Харанги, свернули налево к реке и вот родная летняя юрта - наш второй дом, рядом под небольшим навесом глинобитная печь для выпечки хлеба. Казалось бы, стоило ли останавливаться на обед, если вся дорога занимала чуть больше часа.
Много лет прошло с тех пор, вот уже почти восемьдесят, много воды утекло. Не узнать речку Обусу, да и не речка это вовсе, а залив большого водохранилища. Не осталось в помине и следа от нашей юрты, нашего летника. Но, как смена жизненного цикла, как граница перехода с зимней жизни на летнюю, как незабываемый, вечный праздник души живёт в памяти эта недолгая дорога в летник, небольшой костерок, простая еда, гружёная телега и привязанный к колесу конь, совсем молодые и полные сил родители. Это не забываемое чувство единения, теплые и ласковые слова матери, заботливые руки отца, любовь родителей, такие редкие минуты, когда мы все вместе и рядом. Минуты счастья.