Прошел год. В деревне появился мальчик. Его мама купила дом и переехала жить из более отдаленной деревни Дор, поближе к школе. Его мать все звали Танька, она была грубая и крикливая женщина.
Мальчишку тоже все звали Колька Танец. Был он бойкий, рос без отца. Мать часто орала на него, и Колька убегал от неё, стараясь не попадать ей под горячую руку. Это был Колька, но он совсем был не похож на Галину куклу, с тем же именем. Это был драчливый и сопливый пацан, но с ним можно было поиграть.
Они вместе бегали на речку, ловили «подкамушников». Эти маленькие рыбки жили под камнями в речке. Отвернешь камушек, а там рыбка и не уплывает сразу, а крутится на месте, ищет свой дом, свою крышу. А ручки ребят, вот они, тут как тут. Скользкая колючая большая голова и мелкий хвостик отправлялись в банку. Они станут едой для кота Васьки. А Васька был её ровесником, это был довольно старый кот. Он уже не ловил мышей, лежал на солнышке и спал.
Но его надо было кормить. И Галя старалась, бегала от камушка к камушку. И в её банке было больше рыбок, чем у Кольки. И Колька отреагировал очень неприятно. Он взял и выбил банку из рук у Гали. Банка упала в речку, рыбки бросились в рассыпную.
Галя отвернулась от него, ушла подальше. Слезки капнули в воду маленькой капелькой. Долго ещё искала она «подкамушников», но их было слишком мало. Кот ждал её на завалинке. Привычно мяукнув, потерся об её ноги и потянулся носом к банке. Галя вылила рыбок на травку, кот съел и, облизнувшись, посмотрел на девочку: «Мяу-мало». Галя виновато улыбнулась. Кот сел на крыльцо и стал умываться.
Вышел дед и, увидев кота, сказал: «Гостей намывает». Кот сидел мордой к двери, лапой как бы приглашая в дом.
- Чего нос красный и брови тоже? Опять Колька обидел?»-взглянув на Галю, спросил дед.
- Я ему когда-нибудь крапивы в штаны напехаю!- собирая её сопли в свой кулак, сердито говорил дед. Дед редко видел внучку плачущей. Из глаз капало, из носа текло, а ни звука.
Дома Галя села у окна. Дед взял сеть, примостился рядышком с Галей и стал завязывать дырки. Он часто ходил на речку Кичменьгу, чтобы набродить рыбы. «Васька сытый, пора и нам рыбки поесть. Опять гостей намывает. Да откуда гости-то?» - балагурил дед, взглянув в окно на улицу.
- А вот и гость… - он указал пальцем в окно и глаз его брызнул от смеха. Бабушка удивилась, подскочила к окну и всплеснула руками «Срам то какой!» Колька, сняв свои старые штаны, крутил голым задом в окна. Услышав вскрик бабушки, он торопливо надернул штаны, успел вытянуть свой язык и его голые пятки уже сверкали по дороге в конец деревни.
-Вот обормот! Отца у него нет, надрать бы ремнем по голой заднице, может не вертел бы налево направо.
- Теперь дня три не придет – подала голос бабушка.-
- Ну и шут с ним. Ну-ко, внучка, покажи картинки да расскажи, что тут нарисовано – говорил дед, сам плел свою паутину, заделывая дырку за дыркой.
- Я сегодня на качелях качалась… они меня долго не слушались, большие очень и тяжелые. А когда раскачалась, ветер откуда то появился, дышать мешал. А высоко совсем не страшно, как будто летишь. А я часто во сне летаю…
- Это ты растешь во сне, - тихонько, что бы не перебить рассказ девочки, говорит дед.
- Мне кажется, что я стала высокая, высокая. И расту, расту… Вот крышу нашего дома вижу, речку, лес за рекой, а если ещё сильнее раскачаться видно церковь и избы Погоста. Я сегодня всё это нарисовала. Вот посмотри!
Дед откладывает уток, берет в руки рисунок, цепляет на нос очки и внимательно рассматривает рисунок.
-Здесь всё понятно, очень хорошо! А вот это что такое? Там за лесом, точно не Мокеиха, дома не наши.
- Это город большой и дома большие! Мне мама рассказывала, что там за Мокеихой есть дорога в город. Я не знаю, какой он, но дома там наверно выше леса. Вот их и видно.
- Нет, с качули их точно не увидеть. Ну да ладно. Вырастешь - увидишь.
- Расскажи, что там за лесом? - тянет девочка.
- За лесом, ещё лес, деревни кое-где, потом снова лес. Зимой и дороги-то нет, одна тропиночка. Ребятишки из интерната с Полдарсы домой бегают на выходные. Пешком 30 км. Да в мороз.
- А зачем в Полдарсу? На Погосте тоже школа есть, я туда пойду учиться. На Погост или в Полдарсу?-
- Сначала на Погост, потом на Полдарсу. Здесь ведь только 4 класса.
- А сколько надо?
- А надо 8 классов, а может и больше теперь. Ты у меня гляди, какая вострая. Тебе ещё многому надо учиться.
- Я, деда, не хочу в Полдарсу, а как же вы с бабушкой одни будете?
- А со скотом бабушка как одна будет?
- Ишь, какая заботливая. Она и сейчас одна, без тебя управляется.
- А забыл, на Березкин день как было? - смутила деда своим замечанием Галинка.
И вспомнил этот день. Ушел он на Петров день на Погост за хлебом, да и загулял. Выпил с другом-товарищем и про всё забыл. Бабушка ждала его и хлебушек к обеду, да ни деда, ни обеда. А время идет. Паужнать пора, а его всё нет.
Собралась бабушка и отправилась за ним, оставила Галю с котом Васькой да с курами во дворе. Бабушка ушла и тоже пропала. Время идет, часы тикают, гирьки опускаются до полу, а никого нет. Солнце к вечеру пожелтело. Вот уж овцы прибежали, Галя застала их в загородку во хлеве. Чернуха брякнула боталом-колокольчиком, призывно промычала: «Пришла я, хозяюшка, чего не встречаешь?
- Иду, иду, ласковая моя - пропела девочка, подражая бабушке. Чернуха удивленно скосила большим черным глазом на маленькую хозяйку, но неторопливо переступила порог хлева, бережно неся своё полное молока, вымя. Закрыла Галя корову, загнала кур, села на крылечко и стала смотреть за реку.
Дом их на высоком угоре. Внизу течет речка Кичменьга, за ней чистый луг, потом редкий пролесок, а за ним другая деревня Погост.
Это центр. Там есть магазин, пекарня, школа, почта, клуб и ещё старая церковь. Подперев кулачком щеку, смотрела Галя в темнеющее небо, лес на другом берегу казался больше и шире. Чернуха ревела всё громче и призывней.
И Галя не выдержала. Заскочила в избу, схватила подойник, баночку с теплой водой тряпочку, всё как делала бабушка. В хлеву было тепло и пахло навозом, но быстро темнело, на небе ходили тучки. Открыв двери хлева настежь, Галя нашла маленькую скамеечку и поставила её рядом с коровой. Чернуха удивленно оглянулась и замычала. Галя погладила её по задней ноге, а потом легонько погладила вымя. Оно было большое и твердое с голубыми жилами. Молоко почти лилось из сосков.
-Ей наверно больно - вслух подумала Галя и села на скамеечку. Сидя, корова казалась огромной тушей, а она чувствовала себя крошечной. Казалось, ступит корова на неё и раздавит. Корова снова призывно и жалобно замычала, прогоняя Галин страх и вселяя уверенность. Из баночки теплой водичкой вымыла соски у коровы. Они тоже были толстые, но теплые и мягкие. Обтерла тряпочкой лишнюю воду, взяла подойник. Маленькие колени еле удерживали большое светлое ведро. Ведро мешало дотянуться до вымени коровы. Галя поставила его на пол под корову.
- Сейчас, милая, сейчас золотая моя! – уговаривала она корову. Двумя руками взялась она за сосок и потянула на себя. Тугая струя брызнула на её голые коленки, мимо ведра. Корова нервно переступила, чуть не опрокинув ведро. Хвост больно ударил по лицу.
- Ну чего дерешься? Успокойся, я же тихонечко, – уговаривала она корову и себя. Обеими руками, но осторожно, направляя струю в ведро, девочка доила корову.
- Первые два соска,- думала она, - я выдою, а задние мне не достать.
Пока молоко лилось легко, бежало как будто само. Потом стало труднее, сил в ручках уже не было. Затекли плечики, руки задрожали. Корова занервничала, переступала с ноги на ногу и вот, задев ведро, она опрокинула его на табуреточку.
Звякнув дужкой, ведро выплеснуло с трудом надоенное молоко в навозную жижу. Галя смотрела на него с широко открытыми от ужаса глазками, из которых брызнули слезы отчаяния. Она поплакала тихонько, но увидев глаза животных, смотревших то ли с упреком, то ли с жалостью. Это её ещё больше расстроило.
Она выскочила на улицу, встала на берегу, сложив руки ладошками внутрь у рта и как в рупор закричала «Ба-буш-ка-а-а! Эхо донесло длинное «а-а-а-а», тоненькое «а-а-а-а» с плачем пополам и вернулось «Иду-у-у-у! Галя, я иду-у-у-у!» А потом следом сразу же звонкая песня ворвалась в тихое пространство наступившего вечера «Имел бы я златые горы и реки полные вина, все отдал бы за ласки, взоры, чтоб ты владела мной одна…» Не зная, радоваться или огорчаться из-за того, что дед и бабушка выпили, Галя побежала снова в хлев.
Она подняла подойник, успокоила Чернуху и побежала встречать бабушку с дедушкой. Они шли, обнявшись, покачиваясь. Она боялась одного, как они перейдут лавы, два, брошенные через реку, толстые строганные бревна, без перил.
Но все обошлось хорошо. Бабушка подоила корову, так и не заметив, что два соска наполовину выдоены. Но девочка познала ещё один урок жизни, надо быть сильной и самостоятельной.
Утром дед спросил, как она одна справилась. «Корова тебя не обидела?- дед внимательно смотрел в лицо девочки. «Да нет, что ты?- отвернулась она. И дед понял. Девочка не умела врать.
И вот теперь, неловко теребя концы кисета с табаком, захотел покурить. Значит вспомнил.
Наступила пора уборки урожая. Бабушка берет Галю с собой выдергивать лук. Огород в стороне от дома, за конюшней, чуть ниже. Земля пропитана навозом, все растет хорошо. Там раньше стоял старый дом. Здесь растет много черемух, и пока бабушка поливает огурцы в парничке, Галя собирает черемуху. Стали выдергивать лук. Луковицы крупные, отделяются легко, почти все на поверхности. Бабушка и Галя складывают их в корзину и несут к амбару. Амбар на берегу реки. Напротив огорода. У амбара есть приступочек, как скамеечка. Они садятся на него, бабушка дает Гале ножницы и они начинают обрезать лук.
Тихонько заводят разговор. Сначала про избу. Вспоминается старая изба.
- Да откуда ты помнишь старую избу, тебе, поди, два всего и было-то, – возражает бабушка.
- А я помню, – настаивает девочка. И подняв глазки к небу, вспоминает.
- Я лежу на полатях. На улице зима, темнеет, за окном летят огромные хлопья снега. Я заметила, что они падали красиво, не сразу, а толкались туда-сюда, как танцевали друг с другом. Замирали на окне и таяли на стекле. А потом…