Доселе делать подобных необычных фотокарточек ему не приходилось. На лицо мужчины, который пришел сфотографироваться, была надета маска из ткани. Рядом с ним – жена. Такого клиента у фотографа Флориана Семеновича Маркса еще не было.
Лицо мужчины было закрыто неспроста. Его у него просто нет. Ни глаз. Ни носа. Ни щек. Ни губ. Воздействие серной кислоты. Этим человеком был сельский учитель Николай Елисеевич Горинович.
Революционер
В 1855 году в городе Немирове (Малороссия) в семье обедневшего губернского секретаря родился сын Николай. В 1860 году отец получил чин коллежского секретаря. Семья переехала в Киев. Родители были многодетными. Воспитание двух дочерей и пятерых сыновей лежало на плечах матери Марины Петровны.
Учеба давалась трудно. Юный Николай учился во Второй Киевской Гимназии, которую так и не окончил.
В 1872 году юноша поступил в Киевский пехотный полк в качестве юнкера. Принимал участие в походе на Польшу. А в 1874 году, будучи унтер-офицером, ушел в отставку.
Горинович пытался найти себя. Он уже не военный. Нужно было найти для себя новую профессию. Он попытался сдать экзамен и получить диплом народного учителя, намереваясь работать с деревенской детворой. Экзамен Горинович с треском провалил.
В его кармане – ни гроша. Судьба сводит его с народниками, вместе с которыми Горинович принимал участие в «хождении в народ». Будучи революционером-народником он вместе с соратниками-идеологами социалистами и студентами просвещали малограмотных крестьян. По сути, агитировали, выступая против монархии. В скором времени Горинович был арестован.
Бегство
Просидев в камере около 4-х месяцев, Горинович попросил встречи с матерью. А потом признался в своих связях с народниками. Спустя пару месяцев Гориновича отпустили.
На волю он вышел с «волчьим билетом». Снова ни гроша в кармане. На работу никуда не брали. Горинович голодал. Он несколько раз пытался устроиться чернорабочим, но долго нигде не задерживался. Живя впроголодь, не мог выдержать 12-ти часовую работу физического труда.
На более легкую работу его не брали. После ареста прошел год. Горинович после долгих мытарств устроился работать домашним учителем в Волынской губернии. Все это время он ни разу не пересекся с социалистами.
В 1876 году Гориновича вновь вызвали в Киев, где началось очередное судебное следствие по делу «распространения преступной пропаганды в России». В этом деле он фигурировал в качестве обвиняемого.
Опасаясь нового ареста, Горинович решил бежать в Болгарию. В это время он встретился с двумя бывшими товарищами из гимназии, которые были знакомы с социалистами. Они сказали Гориновичу пароль и отправили в Елисаветград (Херсонская губерния) к одному фельдшеру Майданскому, который должен был доставить его в Одессу. Далее путь лежал – заграницу.
Продав все свое скудное имущество, Горинович поехал в Елисаветград. И даже не подозревал, что его ждет.
Месть «товарищей»
Оказалось, что в Елисаветграде находится большая коммуна социалистов. Горинович не мог покинуть город, так как у него практически не осталось денег. Майданский пообещал выправить ему фальшивый паспорт и на время приютил у себя.
В один из дней Майданский привел в дом молодого человека, в котором Горинович признал своего товарища по гимназии Льва Дейча, хотя при знакомстве тот назвался другим именем. Дейч предложил поездку в Одессу, Горинович согласился. По пути к ним примкнул еще один социалист - студент из Харькова.
Из воспоминаний Николая Гориновича.
«В Одессу приехали мы 10-го июня в десять часов вечера и по совету Дейча, высадись не на пассажирском, а на товарном вокзале, где было мало освещения и стоял один жандарм; на пассажирском же вокзале, где было много полиции, нас, по его мнению, могли арестовать. Выйдя из вагона на плохо освещенную платформу вокзала, Дейч оставил меня и подошел к господину, по-видимому, встретившему нас, в котором я то час же узнал одного из товарищей по Киевской коммуне Якова Стефановича, сказав с Дейчем несколько слов, Стефанович прошел мимо меня и я расслышал, как он сказал Дейчу два слова: «Он самый».
Я понял, что слова эти на мой счет, и почувствовал, что затевается что-то недоброе…
Мы вышли на какую-то большую и совершенно темную площадь… Но не прошли мы и нескольких шагов после этого, как харьковский студент сбил с меня шляпу, и вместе с этим посыпались удары какого-то тупого оружия. Дейч в это время зажимал мне рот и приказывал мне не кричать. Ошеломленный ударами по голове и сбитый с ног на землю, я потерял силу, но сознание ни на минуту не оставляло меня, и мысли работали с изумительною быстротою. Я слишком уважал социалистов, чтобы мог считать их способными на такого рода поступок со мною.
Итак, я лежал на земле, и удары продолжали на меня сыпаться, причиняя мне не столько физических, сколько нравственных страданий. Операция производилась молча, так как ни я, ни они не произносили не слова. Наконец я спросил их: «За что?». «Шпион», прошептал Дейч, и эти слова, и незаслуженная обида поразили меня окончательно. Сначала мне очень хотелось крикнуть, что они врут, но, рассудив, что это будет бесполезно, я продолжал молчать, приготовясь к смерти, в скором наступлении которой я не сомневался. Мне ужасно жаль было расставаться с жизнью.
Затем мои страдания сделались невыносимыми, и я коротким «Скорее» попросил своих мучителей закончить их дело. «Скорее», приказал студент Дейчу, и я приготовился умереть, ожидая выстрела или удара кинжала. Но вместо выстрела хлопнула пробка и Дейч стал лить мне на голову какую-то едкую жидкость с сильным запахом, и я понял, что со мной делается что-то ужаснее смерти. Затем, ударив меня еще несколько раз по голове, харьковский студент и Дейч бежали, считая меня, вероятно, мертвым. Я лежал на боку и, приподнявшись на правом локте, видел, как убегали они.
Первые несколько минут я не чувствовал никакой боли и поэтому продолжал лежать спокойно или, вернее, замер в ожидании чего-то ужасного. Сознания, повторяю, я не терял ни на одну секунду и только очень ослабел. Вдруг я почувствовал отчаянную жгучую боль во всей голове, как будто она попала в пылающий огонь. Тут я вскочил на ноги, начал срывать с себя одежду, пропитанную кислотой, бегать по площади и кричать, взывая о помощи».
Горинович был доставлен в полицию. Своих мучителей он не выдал. Неприятная история его жизни осталась в тайне, а впоследствии была запечатлена на фотографическом снимке. Ослепший и обезображенный, он несколько лет провел в лечебницах, где и познакомился с женой. Медицинская сестра Екатерина Разумовская ухаживала за ним и полюбила.
Горинович снова сдал экзамен, стал народным учителем. Вместе с женой он переехал в Ставрополь-на-Кавказе. У супругов родилось 8 детей. Николай Елисеевич работал в школе для слепых. В конце своей жизни стал религиозен. Стал евангелистом. Умер в 1912 году.
Руководивший покушением социалист Виктора Малинка был осужден и приговорен к повешению. Дейчу повезло больше. Он был приговорен к 12-ти годам каторги. Вернувшись на волю, примкнул к Плеханову. Дожил до 85-ти лет.
Подписывайтесь на мой канал!
Ставьте лайки!
Делитесь публикацией в соцсетях!