История о том, как я (без злого умысла) провоцировал межнациональную и межрелигиозную рознь.
В один из летних дней мне позвонила сестра с предложением передать одежду своих уже подросших сыновей моим детям. Я был не против.
Посылку с вещами я получил уже осенью. Целый мешок одежды. Я привёз его домой, и позвал своих сыновей на примерку. Раскрыл мешок.
Сверху лежала тюбетейка.
Примерил. Подошла.
«Ну, вот и мне хоть что-то из подарка досталось», - подумал я и поехал таксовать...
Никак не ожидал, что столько гастербайтеров тут же примут меня за своего. Они здоровались со мною «салам алейкум» («салам», - отвечал я), обращались ко мне не иначе, как «брат», и оставляли щедрые чаевые.
Мнения основного числа пассажиров насчёт своего причудливого гардероба я, понятно, не спрашивал – потому что в течение дня в основном даже и не вспоминал, какой головной убор прикрывает мою лысину. Но когда под вечер такси начинали вызывать раскрепощенные алкоголем люди, словесная реакция не заставляла себя ждать: «мусульманин?»
ОМОНовец
Очередной пьяный пассажир оказался здоровенным алтайцем под два метра ростом, и, судя по конечной точке его заказа (общежитие ОМОН), был росгвардейцем.
Сев в машину и не без удивления оценив мой вид, он вытянул в мою сторону огромный кулак:
- Вот только скажи сейчас, что ты – мусульманин, и я разможжу о стекло твою голову. - Ну? – зарычал он, оскалив зубы. – Мусульманин?
Я был йогически спокоен:
- А ты-то кто?
- Я? – и омоновец, запустив огромную ручищу под воротник, вытащил оттуда маленький крестик. – Я – православный! Христианин!
- Так, и чему же тебя учит христианство? – задал я вопрос, на который даже и от трезвого человека мог бы не услышать вразумительного ответа.
Однако пьяный омоновец на удивление быстро сориентировался и ответил кротко и кратко:
- Любви. Любить ближних.
- А ты сейчас, что пытаешься сделать?
Кулаки парня разжались, и он потер ладонями лицо, словно трезвея:
- Прости!
Остаток пути мы вполне мирно беседовали, но я уже понял об опасности, которую может нести такой простой-препростой предмет, как тюбетейка.
ФСБшник
Следующим пассажиром, высказавшим недобрым взглядом свою претензию к тюбетеечке, оказался очень разговорчивый офицер ФСБ.
Сначала он рассказывал о приключившейся с его машиной небольшой аварии во дворе дома. Какая-то богатая тётушка аж дважды боднула его автомобиль и два же раза компенсировала свои действия приличными наличными, лишь бы не вызывать ГИБДД. Потом он поделился планами пропить с друзьями разницу между полученной от тётки суммы и стоимостью ремонта. А потом – пока мы ехали за друзьями – говорил о недавнем задержании в Кош-Агаче нескольких экстремистов, прошедших террористическую подготовку в казахском исламистском лагере.
- Мы отработали очень оперативно, - говорил он. – Они даже ничего не успели провернуть. И все такие одинаковые: лысые и бородатые…
Тут он перевёл взгляд на меня - на везущего его таксиста:
- Ты, кстати тоже на них чем-то похож: лысый, с бородой и в тюбетейке. Может и тебя арестовать надо?
- Не надо, - не согласился я…
Спецназовец
Дядька, оказавшийся на следующий день на заднем сиденьи моего такси ничем особым не выделялся. Средний рост. Средний вес. В штатском.
Поэтому немного неожиданно было услышать от него примерно через минуту поездки:
- Не боишься?
- Нет. А чего?
- Ну, вообще-то я – майор спецназа.
Уточняю:
- И что?
- Могу вырубить человека за три секунды! Проходил специальное обучение.
«А-а, - догадываюсь я, - опять насчёт тюбетейки».
- Так я же тоже проходил обучение, - без запинки, скрывая иронию, отвечаю я. – В исламистском экстремистском лагере в Казахстане. Могу вырубить человека за две секунды!
В салоне автомобиля повисла гнетущая тишина.
- А можно я не поеду до конечного адреса? – робко спросил «спецназовец».
Его заказ стоил сто пятьдесят рублей, но мы проехали чуть больше половины маршрута – на сто десять.
- Конечно, - успокоил я мужчину. – Сто рублей, и можете быть свободны.
Мужик протянул сотню, спешно покинул автомобиль, оббежал его спереди и демонстративно записал в блокнотик мой госномер…
Чёрный сержант
Снова стемнело, и опять всё чаще стали попадаться нетрезвые пассажиры. Одного такого подвыпившего я привёз с окраины города в центр. Он сказал мне «пока!» и открыл дверцу…
- Расплатиться забыл, - напомнил ему я.
- А я тебе платить ни-че-го не со-би-ра-юсь, - повернулся ко мне со снисходительной улыбкой парень просто крепчайшего телосложения.
- Стоять! – я нагло дёрнул его за руку, перегнулся и захлопнул пассажирскую дверь.
Он по-прежнему ухмылялся:
- Ну, и что ты сделаешь?
Весовые категории у нас, конечно, были разные – я оценивал его преимущество килограмм в тридцать-сорок, но ведь драться с ним я не собирался:
- Или платишь деньги или я тебя отвожу обратно: туда, где взял. Нет денег – нет поездки!
- Денег я тебе платить не буду. Давай я тебе лучше нож дам – ты мне голову отрежешь и к себе в Чечню отвезёшь. Скажешь, мол, вот голова Чёрного Сержанта. Там в Чечне ваши за мою голову десять тысяч долларов дают!
- Что значит «ваши»? – уточнил я.
- Моджахеды, конечно, - ответил «сержант».
«Понятно, контуженный!» - я развернул автомобиль и поехал обратно.
- И что? Прямо так через весь город и повезёшь? - не мог поверить вояка.
- А что с тобой прикажешь делать? Могу ещё в полицию сдать, но тебя ж там арестуют…
- А вот поехали в полицию, и ещё посмотрим, кого там вперёд арестуют!
А мы уже и так к полиции подъезжали, оставалось только остановиться и позвонить дежурному.
Вышедший полицейский уточнил у меня причину обращения.
- Вот этот товарищ доехал до дома, а платить отказывается.
- Пройдёмте, - пригласил он моего клиента, на что тот дико возмутился, замахал руками и закричал, показывая на меня:
- Не того арестовываете. Это его надо! Он – моджахед!
Меня пригласили написать заявление.
Но пока я парковал автомобиль, пассажира уже убедили расплатиться. Чёрный Сержант отдал мне деньги и растворился в ночи. А я понял, что эпопею с тюбетейкой пора срочно заканчивать...