Продолжение
Военные неудачи, произошедшие одна за другой, не прибавили оптимизма среди горских обществ. Открытый ропот недовольства вскоре вылился в открытый бунт, после того как наибы Ахверды-Магома и Джеват-хан решили устроить в своих владениях кордонные посты, чем-то напоминавшие Кавказскую линию, проходившую по казачьим станицам. Предводители мюридизма не без основания считали, что их смелые замыслы не приносят ожидаемого успеха, по причине того, что они становятся заранее известны российскому командованию. В этом имелся свой резон, т.к. вскоре стало известно о том, что отвечающий за круглосуточные караулы между реками Аргун и Сунжа мулла Кази не только не замечает снующих туда-сюда лазутчиков, но и двух задержанных с поличным, уже отпустил. Он был немедленно отстранен и чеченцам объявили о уплате с каждого дома по 1 рублю серебром на содержание караулов по границе земель имамата.
Совершено неожиданно для наиба Ахверды-Магомы чеченцы не только отказались платить, но и вступились за своего соплеменника. До 600 вооружённых горцев прибыли к назначенному им начальнику, который грозным голосом и новыми казнями попытался запугать наиболее ретивых. Однако чеченцы потребовали дать отчет, куда подевался выкуп за нескольких женщин, доставленный от моздокского купца И.Улуханова. Наиб Ахверды-Магома понимая, что его угрозы не возымели действия и ситуация принимает совсем иной оборот, понизил тональность и прилюдно сжег полученные подарки. Страсти только разгорелись при виде уничтожения ценных вещей и чеченцы разошлись только после того, как им было обещано, что все принимавшие участие в набеге на окрестности крепости Моздок 29 сентября 1840 г. получат свою часть денег через сельских старшин. Вместе с тем, когда через несколько дней в селение Джарган-Юрт прибыли 15 мюридов для взыскания по 1 рублю с каждой семьи для кордонной стражи, их ждало горькое разочарование. Чеченцы рассмеялись в лицо незваным гостям и ударами плетей выгнали их за околицу своего поселения.
Еще большее унижение испытал наиб Джеват-хан, который также установил аналогичную подать для создаваемых караульных постов на реке Аргун. Чеченцы без приглашения заявились к поставленному им начальнику и прямо обвинили в отступление от шариата, который пришлые мюриды так громогласно пропагандировали и разъясняли совсем недавно. Переговоры завершились гораздо быстрее, чем можно было предполагать, т.к. горцы заявили, что более не считают Джеват-хана своим руководителем и потребовали от него немедленно убираться восвояси. Свои требования они подкрепили ружейной пальбой в воздух, после чего пришлые мюриды не стали ожидать дальнейшего развития событий и опасаясь за свою жизнь прямиком отправились в аул Дарго, где горный владыка оборудовал свою новую резиденцию. Для полной уверенности, что изгнанный наиб больше никогда не появится в их селениях, чеченцы приняли совместное решение, что каждый кто примет Джеват-хана в своем доме, то эта семья подвергнется штрафу на огромную для горцев сумму в 50 рублей серебром. Однако надежды нескольких чеченских обществ оказались слишком самонадеянными, и они еще не в полной мере осознавали, какую громадную власть уже приобрели сторонники мюридизма в Большой и Малой Чечне.
Имам Шамиль, проведя долгую беседу со своим ближайшим помощником, сделал тому соответствующее внушение, но не отстранил его от должности. Во избежание не желательного инцидента, тем более что ружья уже были расчехлены, к чеченцам было направлено «увещательное письмо». В нем горцы получили твердое заверение, что назначенные к ним наибы будут строго следовать законам шариата и более не посмеют «обижать своих подчиненных». Отправленные вместе с посланием грамотные богословы сумели убедить чеченцев не браться за оружие и вновь принять к себе на правление изгнанного начальника. Наиб Джеват-хан благополучно вернулся, но с этого момента должен был стать более осмотрительным при принятии решений и лишний раз не раздражать подвластное население.
По-своему наибы Ахверды-Магома и Джеват-хан были правы, но сразу привить народу азы государственности, который до сих пор гордится, тем, что у них не было князей, было весьма затруднительно. Руководители отдельных административных единиц, выполнявших не только сугубо управленческие, но и военные функции прекрасно понимали, какой вред теократическому имамату наносят лазутчики. Подобная категория населения проживала и на подконтрольных российских территориях, которые общаясь со своими родственниками получали необходимые сведения. Они же и служили самыми надежными проводниками по ранее не известным местам, за что и получали соответствующую оплату. Начальник Левого фланга Кавказской линии генерал Я.М.Ольшевский, проводивший достаточно много времени с ними, прямо сообщал, что несмотря на «вредный состав чеченских поселений в наших пределах, из них извлекались та польза, что мы имели в среде их хороших лазутчиков и проводников».
Он же в своих записках, посвященных одному из командующих Отдельного Кавказского корпуса, писал: «Горец… за хорошие деньги продаст не только соотчича, но не пожалеет брата и отца. Примеров тому не мало, несмотря на то, что Шамиль подвергал лазутчиков самым неистовым и ужасным наказанием. Не только сами лазутчики, уличаемые, подозреваемые в сношениях с русскими наказывались смертью, но ответчиками были их родители и родственники, в особенности, если они были достаточные люди. Тогда к преступлению об измене примешивалась и корысть наибов и мюридов. Так, в Автуры был задавлен доской, положенной на грудь, на концы которой насело несколько человек, брат ушедшего к нам лазутчика. В Герменчуке были выколоты глаза отцу за подозрения сына в сношениях с русскими».
Однако несмотря на столь строгие меры, количество лазутчиков не сокращалось. При этом изобретались всевозможные ухищрения, чтобы ввести в заблуждение мюридов и в срок доставить хорошо оплачиваемые сведения.
Продолжение следует. Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, будем вместе продвигать честную историю.