Жизнь текла своим чередом через что пришлось пройти детям в интернате. Не смотря на то, что детей кормили, они все были тощими. Работа в полях изматывала, в жару работали и в непогоду. Но поля – их жизнь, их хлеб. А еще поля нужно было охранять.
Пришли в приют и запросы. Нужны были дети на варку шоколада и заготовку овощей, так же на фабрику «Уралобувь». Каждому нашлась работа. Но, не смотря на то, что дети трудились на фабриках и заводах, Иванна ставила им и смены по работам в полях.
Работали не только на своих полях, но и на колхозных.
Видя, как дети уставшие возвращаются назад, как почти падают от усталости, Иванне было их очень жаль. Ей так хотелось дать им отдохнуть, поспать утром подольше, накормить повкуснее, обнять, обогреть. Но она гнала это. Гнала, потому что понимала, что каждый отработанный день – это право на жизнь.
Грубо звучит, но это было так. Те, кто работали – получали карточки на питание. А земля даст и пшено и картошку к зиме. Это спасет их в лютые морозы.
Она понимала, что жалость сейчас излишня. Но давалось это с большим трудом.
Она копила и откладывала. Все сберегала. Каждую крупинку, каждую крошку. Это тоже давалось с трудом. Но она старалась. Она понимала, что думать нужно не про сегодня, и даже не про завтра. Думать нужно про то далекое время, когда может ничего не быть. И, это время может быть не таким уж и далеким.
В заботах и хлопотах она и не заметила, как перестали приходить ответы на ее письма от Ольги, Максима Александровича. Но вот пришло письмо, которое ее расстроило. Она несколько раз перечитала его, и не знала, как быть, сообщать Вове Соловьеву или нет.
Письмо пришло их его деревни, от его матери. Написанное неровными буквами, простыми словами в которых было множество ошибок. Но Иванна не обращала внимание на грамматику, так как все ее существо подсказывало ей, что все это письмо и есть ошибка. Она не могла понять, как можно было его написать. Пыталась поставить себя на место этой женщины. И никак не могла. Не получалось.
Иванна сидела, сжимая письмо в руках, не зная, как быть. Каждый раз, когда в приют приносили почту, дети ждали, что там будет весточка для них. Каждый ждал и Вова тоже. Ведь они написали письмо и ответ… он должен был быть.
Сутки Иванна думала. И поняла, что молчать не может. Не имеет права. Ведь тогда… что будет тогда, она не понимала. Она знала, что не может заставлять его ждать.
Она посадила его в своей комнате. И дала ему письмо. Вова держал письмо в своих натруженных руках. Удивительно и страшно видеть такие руки у детей, руки взрослых. Детские взрослые глаза.
Она видела, как он удивился, словно не веря в то, что написано, как перечитывал некоторые строки. Видела, как забросали его руки.
Иванна обошла стол и обняла мальчика. Это был ребенок. Взрослый ребенок. Дитя, который, при живых родителях, жил в приюте.
- Это из-за того, что я ушел? – Спросил он сквозь слезы. – Они обиделись на меня?
- Нет, что ты. – Ласково сказала Иванна. – У тебя много братьев и сестер. А теперь еще и дети тетки и дяди живут у матери твоей. Как ей всех прокормить в такое тяжелое время. Не может она. Им и так голодно и холодно. И, лучше пока побудь тут. А когда все закончится, когда наши победят, то домой поедешь. К тому же, кто же будет строить танки?
Когда Вова успокоился, Иванна села напротив мальчика и сказала.
- Ты не думай обижаться. Я уверенна, что твоя мама… что ей было очень тяжело писать это письмо. Но я уверенна, что она была очень рада получить весточку от тебя. Ты пиши домой письма, что бы она знала, что ты жив и все у тебя хорошо.
- А вы бы так поступили, Иванна Матвеевна? – Спросил Вова.
- Если бы кто-нибудь согласился взять Захара, Эстер и Йоши к себе, как своих детей, я бы никогда не повела бы их в лес, в ту неизвестность, в которую мы шли. – Сказала Иванна. – Ты не представляешь, что я чувствовала, когда мы шли по темному лесу, не разбирая, куда идем. Что чувствовала, когда фашисты, это собаки, нашли нас. Не за себя боялась, а за них. Свою жизнь за их жизнь бы отдала. Да вот только знала, что не справятся они без меня. Не знаешь, что чувствовала, когда мы бежали, а нам в спину очередь…
Иванна говорила, по ее щекам текли слезы, а руки были сжаты в кулаки.
– Я когда ранена была, на грани жизни и смерти только о них думала. Цеплялась за эту жизнь не ради себя, ради них. Потому что, если бы была одна, не ждали бы они меня, то умерла бы лучше, чем жить в таком ужасе. Если бы мне нужно было идти, но было бы место, где они были бы сыты и в тепле, а главное, в безопасности, то я бы оставила их. Не сомневалась бы ни минуты, ни секунды! Мне было бы больно. Им было бы больно. Но я бы сделала так ради них.
Девушка вытерла слезы, кулаком, а после вновь заговорила.
- Там опасно. И твоя мама хочет сберечь тебя. Да и как ты отправишься домой? Война вокруг. Когда мы победим, а мы обязательно победим, то уже с чистым сердцем отправим тебя домой. Хорошо?
Вова кивнул.
- Да. К тому же, я тут помогаю нашей победе. – Сказал Вова. Он встал, что бы уйти, но подошел к Иванне и обнял ее. – Спасибо вам. Извините, что расстроил. Я больше так не буду.
- Все хорошо. Беги, отдыхай. Все уже спать легли.
Вова убежал, а Иванна сложила это письмо в личное дело Вовы и вздохнула с облегчением. Она теперь была рада, что поговорила с ним. Что все объяснила и разъяснила. И самой ей стало легче. Она избавилась от этого неприятного чувства к его матери, и поняла, что окажись в такой ситуации, возможно, поступила бы так же. А может быть, и нет.
Вечером к ней в кабинет зашла воспитанница Светлана Морковкина, которая работала машинисткой. Девушка постояла у порога не поднимая глаз. Иванна поняла, что что-то случилось.
- Нет, все хорошо. – Дрожащим голосом соврала Света.
Иванна усадила девочку на стул.
- Тебя кто-то обидел? Тронул? – Спросила директор приюта. На самом деле, она очень боялась, что к юной девушке будут приставать. Света была очень застенчивой и очень миленькой. И Иванна понимала, что эта работа хороший шанс для дочери врага народа, но вот последствия…
- Нет, что вы! – Воскликнула Света. – Ко мне хорошо относятся. Правда! К тому же, Игнат Васильевич велел меня и вас оберегать. И… все хорошо. Правда, все хорошо. Еще одну машинистку ищут. Я поэтому и пришла.
Иванна кивнула. Но она понимала, что Света что-то недоговаривает. Она поняла, что это, скорее всего, связанно с ее работой. И поняла, что Света боится рассказывать, чтобы не подумали.
Иванна мягко улыбнулась.
- Бывает. Ты еще юна и не знаешь, как поступить. Не хочется подводить ни тут, ни там. Если сказали там молчать, значит молчи. Ты должна думать о себе. Ведь у тебя никого нет кроме себя.
- Ни-никто не говорил. Но это… подразумевается. – Сказала Света. Она наклонилась и прошептала. – На вас жалоба поступила. От того, кого вы знаете. Но я не могу сказать. Простите.
Девушка подскочила. А Иванна взяла ее за руку и усадила обратно на стул. Она просто кивнула, давая понять, что она все поняла и не выдаст Свету.
- Хорошо. Я просмотрю личные дела и найду подходящую девушку, которая может стать машинисткой. И тебе веселее будет. – Сказала Иванна. – Завтра сама пойду и поговорю по этому вопросу.
- Может не надо самой? – Испугалась Светлана.
- Я ничего дурного не делала и стыдится мне нечего. – Уверенна сказала Иванна. – Так что, мне боятся тоже нечего. Иди, отдыхай, уже очень поздно.
- Да, работы много, нас задерживают. Но сейчас тепло, а когда темнеет, то прохладно и хорошо. – Сказала Света. – Спокойной ночи.
- Спокойно ночи. – Улыбнулась Иванна.
Света убежала. А Иванна подумала о том, что ночь будет совсем не спокойной.
Она уже знала, кого предложить на роль машинистки. Была у нее новая воспитанница. И завтра вместе с ней она пойдет. Пойдет навстречу тому, что ее ждет. Прятаться она не собиралась. Она знала, что дурных поступков за ней нет. И, ей было интересно, кто же сделал донос и почему? Кого же она обидела?
Скоро планируется трансляция на канале. Вы можете заранее задать вопрос в комментариях, написал только, что этот вопрос для трансляции. О том, как все будет, можно прочитать здесь.