Он молча опять поклонился. – Вы, верно, едете в Ставрополь?

Он молча опять поклонился.
– Вы, верно, едете в Ставрополь?
– Так-с точно... с казенными вещами.
– Скажите, пожалуйста, отчего это вашу тяжелую тележку четыре
быка тащат шутя, а мою, пустую, шесть скотов едва подвигают с помощью
этих осетин?
Он лукаво улыбнулся и значительно взглянул на меня.
– Вы, верно, недавно на Кавказе?
– С год, – отвечал я.
Он улыбнулся вторично.
– А что ж?
– Да так-с! Ужасные бестии эти азиаты! Вы думаете, они помогают,
что кричат? А черт их разберет, что они кричат? Быки-то их понимают;
запрягите хоть двадцать, так коли они крикнут по-своему, быки всё ни с
места... Ужасные плуты! А что с них возьмешь?.. Любят деньги драть с
проезжающих... Избаловали мошенников!
– А вы давно здесь служите?
– Да, я уж здесь служил при Алексее Петровиче, – отвечал он,
приосанившись. – Когда он приехал на Линию, я был подпоручиком, –
прибавил он, – и при нем получил два чина за дела против горцев.
– А теперь вы?..
– Теперь считаюсь в третьем линейном батальоне. А вы, смею
спросить?..
Я сказал ему.
Разговор этим кончился, и мы продолжали молча идти друг подле
друга. На вершине горы нашли мы снег. Солнце закатилось, и ночь
последовала за днем без промежутка, как это обыкновенно бывает на юге;
но благодаря отливу снегов мы легко могли различать дорогу, которая все
еще шла в гору, хотя уже не так круто. Я велел положить чемодан свой в
тележку, заменить быков лошадьми и в последний раз оглянулся на долину; но густой туман, нахлынувший волнами из ущелий, покрывал ее
совершенно, ни единый звук не долетал уже оттуда до нашего слуха.
Осетины шумно обступили меня и требовали на водку; но штабс-капитан
так грозно на них прикрикнул, что они вмиг разбежались.
– Ведь этакий народ! – сказал он.До станции оставалось еще с версту. Кругом было тихо, так тихо, что по жужжанию комара можно было следить за его полетом. Налево чернело глубокое ущелье; за ним и впереди нас темно-синие вершины гор, изрытые морщинами, покрытые слоями снега, рисовались на бледном небосклоне, еще сохранявшем последний отблеск зари.