В эти дни и часы все, кто интересуется новостями, конечно, говорят об одном только Казахстане, где впервые за всю его постсоветскую историю из-за массовых народных волнений зашатался правящий режим. Поводом к протестам стало двукратное повышение цен на сжиженный газ, но очень быстро выяснилось, что газ был лишь последней каплей, переполнившей чашу терпения граждан.
Что касается Южной Кореи, то тут, как и везде, много причин для общественного недовольства, но вот кровавых бунтов при этом не ожидается. Вместо них ожидаются очередные президентские выборы. 9 марта 2022 года корейское население изберёт себе нового высшего руководителя. На пятилетний срок. И только на пятилетний. Никаких не то что третьих, но даже и вторых сроков для президента в Корее не предусмотрено: пять лет — и «давай, до свидания».
Нынешний глава государства Мун Джэин, между прочим, держится молодцом: перед Новым годом его рейтинг был около 42 процентов — едва ли не рекордный результат для южнокорейских президентов на завершающем этапе их правления. Обычно к концу президентского срока народ в Корее уже на дух не переносит своего текущего руководителя и ждёт не дождётся, когда же, наконец, нагрянут выборы.
К Мун Джэину у избирателей тоже накопилась куча претензий. Особенно сильно его критикуют молодёжь и старики. Если говорит о пожилых избирателях, о тех, кому за 60, то они считают нынешнего президента и всю его Демократическую партию (더불어민주당) краснопузыми агентами Пхеньяна и уже только в силу этого дружно голосуют за твёрдо противостоящую северокорейской угрозе Партию народной силы (국민의힘, бывшая «Ханнара», «Сэнури» и т. д.). Что же касается молодых людей, то они, прежде всего, в шоке от текущих цен на жильё. Кроме того, Муну всё никак не могут простить назначение министром юстиции г-на Чо Гука, несмотря на свидетельства полной коррумпированности как самого Чо, так и всего его семейства. Недавнее помилование ненавидимой большинством населения г-жи Пак Кынхе тоже очков Муну не добавило. И, наконец, многие с лёгким недоумением относятся к пропагандируемому президентом полному отказу от атомной энергетики — при том, что единственная реальная альтернатива ей сейчас — это тепловые электростанции, которые загрязняют воздух и вызывают повышение цен на электричество.
КТО ВСЕ ЭТИ ЛЮДИ?
Даже те иностранцы в Корее, которые не особо вникают в местные политические дела, наверняка заметили, что по телевизору в последнее время всё чаще мелькают одни и те же не особо привлекательные лица (см. заглавное фото). Открою секрет: это кандидаты на пост президента от упомянутых выше «демократов» и от оппозиционной Партии народной силы.
Демпартия исторически представляет собой политическую группировку, или даже, если хотите, мафию, сложившуюся в юго-западном регионе Хонам (호남), который включает в себя обе провинции Чолла и «большой» Кванджу. «Народная сила» же — это конкурирующая «банда» с юго-востока, то есть из региона Ённам (영남), куда входят две провинции Кёнсан, а также крупные города Пусан и Тэгу. Ённам на протяжении многих веков был родиной корейских правителей — сначала ванов (королей), а потом и диктаторов. Соответственно, исторически так сложилось, что «Народная сила» отдаёт чем-то затхлым, консервативным, проамериканским, правым и антисеверокорейским. В лагерь же вечно оппозиционных «демократов», наоборот, постоянно тянулись противники диктатуры, поэтому члены этой партии в целом несколько более склонны к либерализму, левизне и наивным попыткам дружить с Пхеньяном. В реальности же, если смотреть по абсолютной шкале, обе эти партии — правые, обе защищают в первую очередь интересы бизнеса, буржуазии, но при этом бывают готовы и к «популистским», «левацким» мерам в сфере соцобеспечения, если того требует победа на выборах. «Демократы» нередко заходят в своём «популизме» (так сейчас принято называть заботу о людях) несколько дальше «Народной силы», но не так чтобы уж и очень.
Важно отметить, что Хонам всегда, на всех выборах на 90 с лишним процентов голосует за «демократов», а Ённам до недавнего времени столь же уверенно поддерживал собственную «мафию». В этих блаженных южных краях люди готовы голосовать буквально хоть за чёрта лысого, если он свой, земляк. Важный момент: поскольку население Ённама заметно больше хонамского — и, соответственно, выходцев из Ённама в Корее больше, чем из Хонама, то в ситуации, когда все голосуют в первую очередь за земляков, «Народная сила» должна уверенно побеждать «демократов» на президентских выборах. Что раньше регулярно и наблюдалось. Хонам, однако, не лыком шит, и ему с некоторых пор удаются разные хитрые трюки, которые приносят-таки электоральные победы.
Самый первый в многовековой истории Кореи триумф Хонама над Ённамом случилась в 1997 году, когда «демократ» Ким Дэджун сумел стать президентом. Для этого он заключил совершенно беспринципное предвыборное соглашение со своим заклятым врагом Ким Джонпхилем (это как если бы Навальный пошёл на выборы в обнимку с Бастрыкиным или Шойгу). В результате Ким Дэджун заручился поддержкой не только своего родного Хонама, но и избирателей в Тэджоне и Чхунчхондо, чего ему как раз и хватило для победы.
Или взять в пример нынешнего президента Мун Джэина: он возглавил страну во многом благодаря тому, что, представляя хонамскую партию, сам происходит из Ённама. То есть он имеет железную поддержку Хонама и при этом отрезает себе ломоть ённамского электората, ведь многие ённамцы просто не в силах отказать в поддержке своему земляку, пусть даже тот и представляет «враждебную» партию.
Хорошенько запомните сказанное в предыдущих абзацах, чтобы решительно стряхнуть лапшу с ушей, когда кто-нибудь начнёт вам рассказывать, будто бы в Корее на выборах конкурируют консерваторы с либералами или левые с правыми. Противостояние правой и левой идеологии или консерватизма с либерализмом в Корее тоже, конечно, присутствует, но оно на местных выборах вторично. А первично — голосование за своих.
Официальным кандидатом в президенты от Демпартии выдвинут Ли Джэмён (이재명) — в прошлом адвокат по вопросам прав человека, а затем политик, мэр города Соннама, губернатор провинции Кёнгидо. Лет ему 57, а родился он в городе Андоне провинции Кёнсан-Пукто. То есть, как и в прошлый раз с Мун Джэином, у нас опять хонамский кандидат, родившийся в Ённаме. И не просто в Ённаме, а в самом сердце его, в духовном, можно сказать, центре. Надо ли говорить, что при таком раскладе у Ли Джэмёна весьма неплохие шансы на победу, причём совершенно независимо от того, что он там вещает в своих предвыборных речах? Нет, не надо. И стоит ли удивляться, что Ли Джэмён сейчас лидирует в опросах общественного мнения? Да, в общем-то, не стоит.
Судя по заявлениям Ли Джэмёна, его внутренняя и внешняя политика после избрания президентом вряд ли будут существенно отличаться от политики его однопартийца Мун Джэина. В частности, Ли наверняка будет расширять государственные социальные программы — если и насколько бюджет ему это позволит, а также стараться по возможности дружить с Севером, но на всякий случай сохранять военный союз с США. Что касается социалки, то Ли, прежде всего, знаменит обещанием ввести так называемый безусловный базовый доход, то есть сделать так, чтобы все взрослые граждане страны получали деньги, даже если они не работают. Правда, начать Ли Джэмён хочет с очень скромных сумм — 1 миллион вон в год обычным гражданам и 2 миллиона вон в год молодым людям в возрасте от 19 до 29 лет, но со временем предполагает эти суммы увеличить.
Характерный момент: Ли Джэмён несколько раз одобрительно высказывался об экономической политике бывших диктаторов Пак Чонхи и Чон Духвана, что вызвало бурю эмоций у его однопартийцев-демократов, всегда жёстко критиковавших диктаторские режимы. Главный соперник Ли Джэмёна, Юн Согёль, даже в шутку предложил ему стать кандидатом в президенты от оппозиции, а не от правящей партии. Ну, то есть общественность пережила мощный разрыв шаблона: как такое возможно, чтобы «левый либерал» высказывался в духе правых консерваторов! Вот поэтому я и говорю: когда речь идёт о корейской политике, забудьте о ярлыках, а лучше обратите внимание на то, что Пак Чонхи и Чон Духван — земляки Ли Джэмёна из региона Ённам, и это — где-то там в глубине души, на уровне подсознания — важнее для г-на Ли, чем противостояние левых с правыми, либералов с консерваторами и прочие такие дела.
Кстати, о Юн Согёле. Он сейчас второй по популярности претендент на президентский пост, хотя ещё недавно был первым. Юн — официальный кандидат от Партии народной силы. Если попытаться охарактеризовать его коротко, то это, прежде всего, человек, жестоко обиженный Мун Джэином и его подручными и решивший показать им всем кузькину мать, став президентом страны. Других причин или предпосылок бороться за пост главы государства, кроме политической мести, у него, по-моему, никогда не было и до сих пор нет, а свою политическую позицию и программу он придумывает и перепридумывает прямо по ходу избирательной кампании.
В принципе случившееся в Юн Согёлем не смешно, и свою первоначальную популярность в народе он обрёл по делу. Юн, которому недавно исполнился 61 год, сделал блестящую карьеру в качестве прокурора и профессионального борца с коррупцией. С конца 1990-х годов он участвовал в целом редя громких расследований, фигурантами которых были государственные чиновники и известные политики — причём из обоих конкурирующих лагерей. Иначе говоря, в заслугу Юн Согёлю следует поставить не только решительность в борьбе с преступлениями членов правящей элиты, но и политическую беспристрастность. Среди его «клиентов», в частности, были: популярный в своё время, но плохо кончивший «демократ» Ан Хиджон, глава группы компаний «Хёндэ» Чон Монгу, руководитель «Самсунга» Ли Джэён, председатель Верховного суда Ян Сынтхэ, бывшие президенты Ли Мёнбак и Пак Кынхе, и многие, многие другие.
Стоит ли говорить, что из-за своего благородного рвения в борьбе с коррупцией Юн Согёль иногда страдал. Особенно нелегко ему пришлось при администрации Мун Джэина, хотя именно Мун и назначил Юна на самый высокий в его карьере пост генерального прокурора — с напутствием не жалеть никакого и рвать всех коррупционеров на британский крест.
Основных причин последующего острого конфликта между генпрокурором и администрацией президента было две. Во-первых (именно во-первых, а не во-вторых и не в-третьих, как некоторые вам скажут), Юн выступал резко против затеянной Мун Джэином реформы прокуратуры, в результате которой часть полномочий прокуроров должна была отойти к полиции. Также в рамках реформы планировалось создать специальный орган для расследования коррупции в высших эшелонах власти. Эта реформа была одним из ключевых предвыборных обещаний Мун Джэина.
Разборки Юна с представителями других ветвей власти особенно обострились, когда он начал — и совершенно по делу — преследовать министра юстиции Чо Гука, который по случайному совпадению (не шучу), как раз и был главным архитектором реформы прокуратуры. Разумеется, со стороны представителей правящей партии в сторону Юна немедленно раздались обвинения в предвзятости.
Г-на Чо Гука — за собственные проступки и за грехи его родни — в итоге отправили в отставку, но Генпрокуратура и Минюст к тому времени уже находились в состоянии горячей войны. Следующий министр юстиции г-жа Чху Миэ, рассерженная на Юна, попыталась отстранить его от должности, но в результате, после серии грязных скандалов, её саму убрали с министерского поста от греха подальше.
И всё же, в конце концов, Юн Согёль тоже не выдержал и весной прошлого года ушёл в отставку. А затем на волне сочувствия и популярности заявил о своём намерении побороться за пост президента страны.
Проблема: у Юна в силу необычных обстоятельств его выдвижения, не было и нет внятной предвыборной платформы. А когда он, не имея политического опыта и хитрости, пытается что-то сформулировать, то вечно выходит какой-нибудь конфуз. В качестве одного только характерного примера можно привести его высказывание на встрече со студентами в прошлом году: «Люди ничего не могут добиться физическим трудом. Его сейчас нет уже даже в Индии. В Африке только им занимаются». Нет, конечно, понятно, что Юн в беседе с молодёжью просто хотел подчеркнуть важность высшего образования, но всё же высказывание его выглядело, во-первых, как полный неадекват, ибо в той же Южной Корее миллионы людей по-прежнему заняты тяжёлым физическим трудом, а во-вторых, представляло собой очевидное неуважение к трудящимся. И при этом Юн намеревается стать их — трудящихся — президентом, ждёт, наверное, что они за него проголосуют… Кстати, если уж говорить о последствиях возможного избрания Юна главой государства для работников, то он обещает ещё и отмену минимальной зарплаты, а также ограничений на продолжительность рабочей недели (сейчас она в Корее составляет максимум 52 часа), считая, что если кому-то надо работать 120 часов в неделю, то, значит, пусть работает.
О взглядах и ляпах Юна можно было бы ещё долго и увлекательно рассказывать, но давайте лучше вспомним, о чём говорилось ранее, а конкретно: что в корейской политике первично, а что вторично.
Юн Согёль родился в Сеуле. Папа его из Чхунчхондо, мама — из Канвондо. Это значит, что он не земляк ни хонамцам, ни ённамцам. Ни рыба, то есть, ни мясо. Соответственно, у него нет надёжной избирательной базы, людей, которые за него проголосуют невзирая на его политические ляпы, неприкрытый элитизм или тот, например, факт, что его престарелую тёщу недавно посадили в тюрьму за крупное мошенничество. И если выяснится, что реальных шансов на победу у Юна немного, как оно сейчас постепенно выясняется, то его наверняка быстренько заменят на кого-нибудь своего. Например, на некогда независимого г-на Ан Чхольсу, уроженца уезда Мирян-гун провинции Кёнсан-Намдо, который в последние годы внял зову почвы и прибился-таки, наконец, к своей родной ённамской политической мафии. Разговоры о возможной замене Юна на Ана путём «объединения кандидатур от оппозиции» уже идут. Да и по данным последних опросов, общественность теперь больше любит Ана, чем Юна.
А ЧТО ТАМ С ВОЛОСАМИ?
С волосами — это, конечно, анекдот, но, с другой стороны, всё совершенно серьёзно. По информации из предвыборного штаба Ли Джэмёна — кандидата в президенты, если вы помните, от правящей Демократической партии, он всерьёз озаботился проблемой облысения. Нет, вы не подумайте чего — не своего облысения, ибо у него-то как раз шевелюра о-го-го — всем на загляденье. Но вот избиратели г-на Ли пожаловались ему, что лекарства от потери волос слишком дорого им обходятся. Одна женщина, например, сообщила, что курс лечения, который ей предложили, стоил целых 4 миллиона вон, чего она совершенно не может себе позволить, так что рассчитывать бедолаге теперь приходится только на хорошие шампуни и правильное питание.
Кстати, многие иностранцы по приезде в Корею с ужасом замечают, что волосы у них начинают выпадать со страшной силой. Я лично такого у себя не наблюдал и всегда считал это какой-то выдумкой или массовым психозом, но, возможно, я был неправ, учитывая, что проблема теперь поднята практически на государственном уровне.
Вняв чаяниям избирателей, Ли Джэмён теперь планирует, став президентом, покрывать лечение от потери волос государственным медицинским страхованием. Это, конечно, потребует больших расходов. В одном только 2020 году, например, в больницы из-за проблем с волосами обращались 230 тысяч человек. А сколько тысяч или миллионов не обращались, потому что дорого? И вот представьте, что все они теперь начнут лечиться по страховке! Предполагают, что государству придётся тратить на это сотни миллионов долларов в год.
Как вы, наверное, догадываетесь, предложение Ли Джэмёна вызвало противоречивые оценки. Одни рады предстоящей халяве и всецело одобряют инициативу кандидата, а другие, наоборот, предупреждают, что подобные нововведения могут пустить под откос всю систему государственного страхования. Упомянутый выше всуе г-н Ан Чхольсу, например, который в прошлой жизни был врачом, назвал инициативу Ли Джэмёна безответственной и предложил сокращать расходы на лечение волос за счёт использования дженериков и разработки новых, более дешёвых лекарств.
В общем, у обеих сторон есть свои аргументы. А кого бы в этом споре поддержали вы?
Кстати, вы можете следить за важнейшими корейскими новостями, подписавшись на мой канал в Телеграме, Фейсбуке, Твиттере или на Яндекс.Дзене.