ПРЕДИСЛОВИЕ
Что такое воспоминания? Если некоторые эпизоды в прошлом согревают и вдохновляют, как в моих рассказах "Долгий путь к мечте" и "Двор, освещенный солнцем" – это хорошо. Если они влекут за собой психологическую травму и ничего более – это болезнь. Чем больше жизнь изобилует серыми красками, тем ярче воспоминания. Для многих прошлое – некое убежище от неприглядности дня сегодняшнего. Как правило, это удел людей возрастных. Кто-то и вовсе пытается забыть что-то в прошлом, что мешает ему быть счастливым сегодня. Но иногда некий случай из прошлого является напоминанием о том, что не должно повториться никогда. Трагедия, случившаяся много лет назад, с разными вариациями повторяется и в настоящее время. Речь пойдет о насилии в семье и его последствиях.
И все же, первая причина, которая побудила написать об этом, было интервью, которое дала некая Валерия на канале You Tube. А привлекло это интервью и удивило больше всего тем, что Валерия первая и пока что единственная женщина в нашей стране, которая выиграла суд о домашнем насилии в Европейском суде по защите прав человека с солидной материальной компенсацией. К сожалению, правоохранительные органы разных уровней, включая и федеральные, не смогли защитить ее, но ей несказанно повезло встретиться с опытными юристами и добиться своей правды. Но сказ не об этом, а о том, что эта тема, не исчерпавшая себя и в 21 веке, существовала всегда.
ПРЕДЕЛ
Воспоминания привели меня в счастливое отрочество: детство отсмеялось и отплакало, юность манит мечтами и грезами, а пока школа, переменки, дворовые игры, друзья. Среди них выделялся добрый, спортивный мальчик Семен. Он был на год-два младше меня и моих подруг, поэтому мы смотрели на него слегка свысока. Впрочем, в таком возрасте именно так и бывает. Сёма был ловок в играх, быстроног, но молчалив. Что интересно, при схожести черт со своей старшей сестрой, Семен выгодно отличался внешностью. Если его сестра была бледна и тускловата, а большие глаза казались навыкате, то у него была ровная смуглая кожа и яркие, влажные, выразительные глаза. Жили они чуть дальше от нашего квартала, и поэтому об их семье мы мало что знали. И только трагедия, случившаяся позже, обнажила все неприглядные стороны их семьи.
Мать Семена – тихая, неприметная женщина, практически не общалась с соседями. Отец, как выяснилось, крепко выпивал и в эти часы превращался в зверя: сквернословил, избивал жену, пугал детей. Рассказывали, что часто жене приходилось с двумя маленькими детьми сбегать из дома и прятаться у родственников или соседей. Иногда мы видели отца Семена, проезжавшего мимо на тракторе, на котором он работал. Нам он казался спокойным и здравомыслящим человеком. Таковым он и был, пока выпитая бутылка не превращала его в совершенно дикого, неадекватного мужлана.
Шли годы. По окончании школы мы все разлетелись по ВУЗам и техникумам. Семен тоже поступил в техникум в другом городе. Вскоре его призвали в армию. Раньше проводы в армию – это было целое событие. Накрывали стол, созывали родственников, друзей, говорили благопожелания. Провожали дружно, сердечно. Не знаю как проводили Семена, но говорили, что его отец поклялся, что пока сын служит, он не прикоснется к бутылке. Ему поверили. И жена, и сын. Казалось, жизнь в этой семье налаживается. Однако, не сдержал слова мужчина, стал выпивать, да еще разнузданнее. Сердце его жены заныло в тревожном ожидании беды.
Беда не заставила себя долго ждать. Семен «вернулся» домой в сопровождении военных. Его привезли в цинковом гробу. Для нас это был первый случай, когда хоронили своего ровесника. Было страшно. Похороны не помню. Помню только как забилась куда-то подальше от глаз и тихо скулила, как дворняжка, которая поступала точно также, когда чего-то испугается.
После похорон, многие видели обезумевшую от горя мать, которая каждое утро направлялась в сторону кладбища с котомкой еды. Что она там делала ведала только она. Оплакивала ли любимого сына, или «говорила» с ним, или просто молча «кормила» его, не веря в случившееся. Тем временем, муж продолжая пить, теперь, якобы от горя, как-то, проезжая по мосту над мелким ручейком, свалился с моста вместе со своим трактором. Он выжил, но сильно покалечился и теперь стал дополнительной обузой жене, вынужденной еще ухаживать и за ним. Все восприняли этот факт, как акт возмездия за все его деяния и нарушение клятвы, повлекшее смерть сына. Но настоящее возмездие ждало его впереди.
Мучительное существование инвалида усугублялось еще и тем, что он, не имея возможности передвигаться сам, был лишен любимого напитка – водки. Что творилось за стенами этого дома можно лишь догадываться. Вскоре его мучения прекратились... В милицию пришла тихая, скромная женщина с признательными показаниями о совершенном преступлении. При расследовании предъявила орудие убийства – топор. Состоялся суд, затем заключение в тюрьму. Она смиренно приняла наказание, а родственники и соседи, потрясенные случившимся, молча сочувствовали ей, не давая волю языку и не допуская пересудов. Точно также через несколько лет встретили ее после отбытия наказания, радуясь в душе, что она жива и здорова.
Чем было вызвано это сочувствие со стороны людей, знавших эту семью? Все-таки было совершено преступление. Было ли это оправданием содеянного или ощущением некоторой вины за случившееся. Вероятно, и то, и другое. И все-таки ответы на все эти вопросы лежат на поверхности – не бывает истинного сочувствия без сопереживания. Зачастую человек, живя в обществе, переживает свои беды сам, в одиночку. И в одиночку ищет выход.
Если в государстве худо ли бедно ограничителем тяжких и нетяжких нарушений является закон, то в семье это должны быть нравственность, духовность и любовь. Это внутренние законы. Для многих существуют только внешние законы. А внутренних у них нет. Этим людям могут противостоять только сплоченность неравнодушных людей и гуманные внешние законы цивилизованного общества.