Я уже рассказывал, что нас, Фроловичей, в семье было двенадцать детей. И по материнской линии мы представляли собой три поколения. Сегодня я остановлюсь на двух старших поколениях.
Самая старшая сестра Евдокия родилась ещё до революции, в феврале 1916 года. Отец в это время уже был на фронте Первой Мировой войны. В 1921 году появилась на свет Анастасия. Сёстрам досталась тяжёлая судьба, выпавшая на долю женщин 20 века, тем более, что они с малых лет, не испытав в полной мере материнской ласки, перешла в руки к мачехе, потому что родная мать, Матрона Семёновна, преждевременно скончалась. Отец женился второй раз, но и вторая жена вскоре умерла в то лихое время социальной неразберихи. От третьей жены родились двое детей: Миша – в 1926 году, Аня – в 1930 году.
Теперь – по порядку.
Старшая сестра
Когда Евдокия подросла, она отправилась в поисках работы в Хвастовичский район, где уже жил с семьёй и работал дядя Николай. Евдокия устроилась на Еленский стекольный завод. Там познакомилась с инженером Костылевым и вышла за него замуж. В 1940 году у них родился сын Анатолий. А вскоре муж попал на войну и погиб за несколько дней до капитуляции Германии. После войны Дуся взяла на постой квартиранта, работника стекольного завода Константина Ивановича Любутова. Стали они жить в гражданском браке. У них родилась дочь Саша.
В июле 1977 года Саша с мамой была в Младенске на поминках нашего отца. Назад, в Сильково, я возвращался через Еленский. И здесь, после долгой разлуки, за одну бессонную ночь я открыл в старшей сестре для себя родного, близкого по духу человека. До рассвета мы переговорили и о прошлом, и о настоящем, и о будущем. В рассказы Дуси об обычном «житье – бытье» вклинивались и её глубоко философские рассуждения, и народные прибаутки, и остроумные поговорки на любой случай жизни.
Сын Анатолий женился на Ирине Сергеевне Староверовой из рода российских староверов. Отец её погиб в жестоких боях в четырнадцати километрах от Козельска. Всю жизнь они прожили на Еленском. Вырастили сына Александра (1974 г.р.) и дочь Ольгу (1969 г.р.), которые живут отдельно своими семьями. Появились внучки.
Дочь Дуси Саша после окончания Калужского пединститута преподавала иностранный язык в школах Хвастовичского района. В селе Красном она вышла замуж за Михаила Васильевича Анциферова. У них родились две дочери: Таня – 1980 год, Надя – 1986 год. Вскоре семья переехала в Жиздру и взяла к себе Дусю. И я чаще стал встречаться с сестрой. А после похорон сестры продолжаю поддерживать связь с семьёй племянницы Александры, которая до выхода на пенсии трудилась завучем Жиздринской школы №2
Семья Анастасии
Чаще всего в поездках на Еленский я проводил время с Виктором. Виктор – мой ровесник. Он сын другой моей старшей сестры, Анастасии. Настя, как и Дуся, тоже работала на стекольном заводе в «горячем цеху». Так же пережила оккупацию и подневольный труд в Германии. Жила в двухэтажном общежитии завода. В отличие от Дуси, Настя выглядела представительной волевой женщиной, чем-то напоминающей актрису Мордюкову. Стойкий характер помог Насте в одиночку воспитать сына.
Виктор учил меня играть в настольный бильярд. Иногда вместе читали книжки. Здесь я впервые прочитал завораживающую поэму «Руслан и Людмила». Поражали легкость, напевность стиха, текст сопровождали изумительные цветные репродукции, проложенные тонкой папиросной бумагой. Да и сама книга Пушкина внушала почтение: крупный формат, тёмный коленкоровый переплёт со строгим тиснением на обложке.
С племянником Виктором мне удалось снова встретиться только через полсотни лет, за которые я мало что знал о его судьбе. В 1970 году он после службы в армии женился и уехал из Калужских краёв в далекую Кемеровскую область, родину жены Нины Константиновны Лунёвой. У них в семье – двое сыновей и внучка.
Второе поколение Фроловичей
Трудная судьба сложилась и у второго поколения. Михаил и Аня рано потеряли свою мать – третью жену моего отца (от второй жены, тоже безвременно умершей, детей не было). Если к тому времени старшая дочь Дуся была девицей на выданье и вела самостоятельный образ жизни, то у овдовевшего в третий раз отца остались на руках ещё трое малолетних детей: Настя, Миша и Аня. Отец продолжал ходить на работу за несколько километров. Но нужно было кому-то и детей воспитывать. И отец женился в четвёртый раз на моей будущей матери.
О брате Михаиле я мало что знаю. Он попал вместе с семьёй матери в концлагерь города Алитус. И там его с группой трудоспособной молодёжи немцы отобрали для работы в Германию. С тех пор о нем ничего не было слышно.
Аня войну пережила в Москве, соседка по деревне помогла определить её няней к знакомым. После войны Аня вернулась к отцу. Вряд ли она могла получить материнское тепло в той послевоенной нищете, когда у мачехи на руках – ещё «куча» детей. На Еленском у сестёр ей тоже не удалось закрепиться, и она завербовалась в Подмосковье на торфоразработки. Потом переквалифицировалась в строители.
Обделённая вниманием в детстве, она всё равно тянулась к родному очагу и в отпуск приезжала к отцу. Из всех деревенских сверстниц она выделялась внешностью городского жителя. Делала короткую прическу, носила простые, но нарядные платья под актрису Гурченко. Однажды она приехала в необычных для того времени капроновых чулках. Мать долго с удивлением разглядывала их:
-- Эка невидаль, да они светятся наскрозь (так мать произносила слово «насквозь»), в этих чулках все ноги застудишь!
Перебирая чулки в своих огрубевших от крестьянского труда руках, мать нечаянно сделала затяжку капроновой нити, чем довела Аню до слез.
Первое моё знакомство с Москвой связано с Аней. Она жила в общежитии на Текстильщиках. Днём общежитие становилось пустынным – все разъезжались на работу, и мне, двенадцатилетнему пацану, нравилось бродить одному по длинным коридорам, ощущать дух незнакомой мне жизни, рассматривать интерьер девичьей комнаты с высоко заправленными кроватями, с необычной туалетной мелочью на тумбочках, с вместительным шифоньером, впервые увиденным мной. Но больше всего меня привлекал патефон. В деревне редко у кого можно было встретить такую диковинку. По крайней мере, на нашей улице мне доводилось видеть, как он работает, только у Жиклиных. У них часто собиралась взрослая молодёжь и крутила пластинки. Поднималась крышка небольшого чемоданчика, из зажимов на крышке вынималась рукоятка, которую вставляли в боковое отверстие и заводили пружину. В головку змеевидного, отливающего никелированным блеском звукоснимателя, вставляли иглу. На диск в центре чемодана ставили чёрную пластинку с частыми бороздками, сходящимися к центру пластинки. Головку звукоснимателя плавно опускали на крайнюю бороздку, и по дому разносился чистый высокий голос, кажется, Зои Виноградовой:
«Мишка, Мишка, где твоя улыбка,
Полная задора и огня?
Самая нелепая ошибка, Мишка,
То, что ты уходишь от меня».
Здесь, в общежитии, я целый день мог пользоваться патефоном, купленным девчатами в складчину. Я бесконечно крутил вальсы «На сопках Манчжурии», «Берёзка», «Дунайские волны». Они производили завораживающее действие.
В общежитии Аня познакомилась со своим будущим мужем Николаем Жилкиным. В общежитии на Текстильщиках стало жить много семейных, и его расселили, благо, что Москва застраивалась невиданными темпами домами, пренебрежительно обзываемыми сегодня «хрущёвками», но которые на долгие десятилетия осчастливили сотни тысяч людей, и без которых Москва не обходится по сей день. Аня тогда получила двухкомнатную квартиру в Медведково. В 1964 году у неё родилась дочь Валя.
Оглядываясь назад, можно сказать, что Аня прожила тяжелую жизнь. Из всех трудностей она выкарабкивалась самостоятельно. К тому же с детства её сопровождал целый букет болезней. Беспокоили почки. Рано начала развиваться глухота. В 1967 году ей сделали операцию на сердце – поставили искусственный клапан. Врачи дали гарантию на двадцать лет. Через двадцать лет сестра умерла. А через несколько лет не стало и мужа. Дочь Валя оказалась смелой и трудолюбивой девочкой. Вышла замуж, родила двух дочерей: Анна (р. 1989г.) и Марина (р. 1994г.). У Анны родился сын Михаил (р.7.06.2015), у Марины – Максим (р.12.04.2015). Продолжают они жить все в той же родительской квартире большой семьёй с внуками и зятьями и не унывают.
Вот и вся история о моих старших предшественниках.
О судьбе третьего поколения детей моего отца, куда вхожу и я, и о моей матери расскажу в следующих статьях.