Фотографировать их не благословляют. Да и попал я сюда в канун длинной ночной службы - праздник Успения Богородицы. Монахи отдыхали, во дворе никого. 10 утра, а жара уже невыносимая.
Едва нашел послушника, который объяснил, где могу остановиться. Сумрачная келья на четыре кровати в многоэтажной стене, которая снаружи больше похожа на крепостную стену, нежели на монашеские кельи. И над всем эти высится гора Афон…
С балкона видна костница. Афонских монахов хоронят только на три года. Потом могилу вскрывают, если кости медового цвета, их промывают вином, череп подписывают и складывают вот в таких костницах. Если цвет темный или тело не до конца разложилось, его снова закапывают. Считается, что такой цвет указывает на не особую праведность усопшего. Поэтому братия усердно молится за него еще три года. Отношение к смерти тут обыденное. Мне говорили так: умер монах, его в хитон обернули, отпели и в могилу отнесли. Он уже не наш, он у Бога, к которому и стремился.
Агиа Павло окружен стеной, монастырь не раз разоряли пираты. Кстати, каталонцы.
Которых в самом начале 14 века нанял для борьбы с турками византийский император Андроник II Палеолог. Не получив должной оплаты, наемники направили свое оружие против самих греков, в том числе афонских монахов, те были легкой добычей. Именно после набегов каталонцев афинцы стали строить крепостные стены вокруг монастырей.
Агиа Павло расположен на террасах. Площадки заняты виноградниками и огородами. А высота стены, в которой располагалась моя келья, - умопомрачительная. Мне казалось, метров сто не меньше. Но скорее всего около 30. За стеной располагалась кухня, оттуда время от времени с балкона сбрасывали какие-то очистки.
Внизу пировали кабаны.
Монастырь еще во второй половине XXвека находился в плачевном состоянии. На макете, который сделали во время ремонта,
видна обвалившаяся стена,
та самая, где кухня и моя келья. Возрождение Агиа Павло связыват с приходом высоко образованных монахов. Один из который - Архимандрит Парфений (Мурелатос) - почитаемый на Афоне старец, вот уже много лет возглавляет монастырь.
Святыни вынесли ночью.
Во время праздничной литургии. Поскольку у меня не было благословения, а еще из-за освещения – на Афоне службы сопровождаются исключительно свечами, никакого электричества – сфотографировать ковчеги я не решился. Монахи, а за ними и паломники выстроились в длинную очередь - гостей на праздник приехало много, но почему-то я ни с одним не столкнулся днем!
И благоухали святыни непередаваемым ароматом. Непередаваемым.
Их несколько, смирну и ладан еще в 16 веке скатали в единое целое, символично, ведь ладан – подношение Христу, как Богу, а смирна, которой умащивали тела усопших, как воплощенному в человеческом теле Спасителю, которому предстояло претерпеть поношения и смерть на кресте за грехи наши.
К тому же, меня совершенно заворожила служба. Греки не читали ни одной молитвы, все пропевали. Причем, три-четыре монаха стояли в правом и столько же в левом пределах. Время от времени они менялись местами. А Евангелие читал сам игумен Парфений. Старчик упрямо стоял, хотя было видно, что ему тяжело.
Еще одна традиция Афона – раскачивание паникадила. Центральный светильник не под потолком, как у нас, а нависает прямо над головами. Специальной палкой его раскачивают по кругу. То же но в противоположном направлении, делают с хоросом. (Хорос отдельное обрамление паникадила в виде гигантского обруча, символизирующее колесо). Пылающее свечами, вся эта конструкция в кромешной тьме, кружится, замирает, откатывается назад. Земля уходит из-под ног, кажется, что это движение уносит тебя прямиком на небо…
Потом была праздничная трапеза за мраморными многовековыми столами, под благословение игумена, чтение Евангелия.
Спал я, как новорожденный. А на утро ушел.
И тут на пути к морю, возле живописного моста над пересохшей рекой, я очутился в часовне. Она не выглядела, как строго оберегаемая святыня, скорее необитаемой, забытой постройкой. Но оттого еще более трогательной и настоящей. Разбитое стекло в дверях, которые едва поддались со страшным скрипом. Паутина и пыль на лампадках и свечах. Но это место, где на полпути к монастырю была остановлена Мария Бранкович. Сербка, царского рода, выданная замуж за османского султана, мать Мехмеда II, под натиском которого в 1453 году окончательно пал Константинополь, она оставалась православной, и сын уважал ее веру. Именно ей удалось спасти дары волхвов. И в 1470 году в 10 ковчегах она доставила их на Афон в Агиа Павло, которому покровительствовал еще ее отец – правитель Георгий Бранкович.
Однако, ее путешествие было нарушением афонского закона – женщинам вход воспрещен. Пройдя от моря полпути, она со своей свитой услышала глас небесный: «Не приближайся! Отсюда начинается царство Иной Владычицы, Царицы Небесной, Госпожи Богородицы, Предстательницы и Охранительницы Святой горы». Пала на колени и молила о прощении Богородицу.
Вышел игумен и принял от нее ковчеги. А Мария вернулась на корабль. Махмед II позволил матери взять Афон под свое покровительство и этой традиции придерживались и следующие, уже мусульманские султанши, вплоть до падения Османской империи.
Подписывайтесь и ставьте лайки. Иначе я, к сожалению, вынужден буду закрыть канал, а рассказать еще есть ой как много! Я только на Афоне обошел пешком 18 монастырей... Ставьте лайки. Подписывайтесь.
ПОЖЕРТВОВАТЬ автору на хлеб:
или тут - https://www.patreon.com/user?alert=2
