Для выявления характера героя необыкновенного совершенно необходим антагонист? Герой обыкновенный? Ну что ж, присмотримся к "антагонисту"...
Грушницкий.
Согласно всем учебникам и хрестоматийным толкованиям - подлец такой, что "правильно убили". Ещё бы не правильно, если:
- убил его необыкновенный Печорин, недюжинная натура;
- на дуэли, а дуэль - вообще не убийство;
- тот, кто знает, что пистолет противника не заряжен, и всё же стреляет - ничего другого и не заслуживает;
И наконец:
- Он же клеветал, и даже под дулом пистолета не отказался от клеветы на ангела - Мери!
Ну что ж, присмотримся...
Грушницкому 21 год. У него Георгиевский крестик за храбрость - первая награда! И костыль - ранение, несомненно дающее ему право на внимание барышень. Он - юнкер, то есть доброволец. Происхождение позволяло ему хоть жить недорослем, хоть сидеть в студенческой аудитории, но он - здесь, под пулями абреков. Ему самому интересно, чего он стОит! А то, что "бросался в атаку, прикрыв глаза"... Многие ли в свою первую атаку бросались иначе?
Но нелегко вспомнить другого героя, который имел бы мужество в этом признаться.
Сравним: часто ли сегодня в горячих точках можно увидеть студентов - добровольцев из состоятельных семей? У многих ли есть "Георгий" - награда, которую можно получить ТОЛЬКО за храбрость на поле боя? Риторические вопросы, учитывая количество "косарей" - уклонистов!
Позирует? Изображает модное разочарование? И даже намекает на некие "обстоятельства", вынудившие его надеть серую солдатскую шинель? Да, но кто бы устоял от соблазна "поинтересничать", когда милые розовые барышни под кружевными зонтиками готовы обратить внимание, посочувствовать?
И как же это забавляет Печорина! Вот Грушницкий ковыляет к фонтану, роняет стакан, безуспешно пытается поднять... Что должен сделать тот, кто называет себя его приятелем? Ну так именно того, что должен, Печорин и не делает. Ему интересно, что будет дальше!
Проходит мимо столичная барыня с дочкой. Дочка, чуть отстав, поднимает стакан и подаёт раненому. Нормально.
И тут же догоняет маменьку, совершенно очевидно радуясь, что маменька ничего не заметила!
Для наблюдательного Печорина ясно, что предстоит развлечение на весь отпуск - сейчас Грушницкий непременно влюбится, а девушка - то самая обыкновенная! Воспитанная в светских условностях, недалёкая, покорная настолько, что и "замуж выйдет из покорности к маменьке".
А такая ли уж овца Мери, если ей хочется видеть в Грушницком ... жертву самодержавия? Ссыльного? Страдальца за идею?
И ведь эта её фантазия совсем не беспочвенна - в те годы на Кавказе служили "частично помилованные" декабристы. Вольнодумство?!
Но как б то ни было, а Печорин сумеет выглядеть ярче, интереснее да и просто умнее наивного мальчишки! Сосем немного времени ему понадобится, чтобы затмить "приятеля" в глазах "недалёкой барышни", чтобы Мери увлеклась именно им, "глубоким, загадочным и демоническим". Но какое-то чувство у неё к Грушницкому всё же осталось... жалость?! Сострадание?!
Одним - единственным словом Печорин вырвет это нормальное, человеческое чувство с корнем:
- Грушницкий - юнкер.
- Юнкер?! А я думала...
Думала - бесстрашный вольнодумец. Разочарована. И недосуг подумать, что необыкновенный Печорин только что предал того, кого называл другом.
Но зачем? Зачем этот эксперимент над живыми людьми, интрижка, мелкое предательство?
Зачем - это Печорин объяснит себе сам. Он просто ещё раз убедился в абсолютной предсказуемости и управляемости людей обыкновенных. И получил подтверждение собственной необыкновенности.
Но вдруг этот Наполеон курортного масштаба теряет власть над обстоятельствами...
Кто же мог ожидать, что к Мери подойдёт на балу пьяный, что срочно потребуется рыцарь, способный прогнать хама, и рядом волей случая окажется именно Печорин!
А после такого подвига рыцарь обязан просить руки спасённой... А он об этой спасённой уже и думать забыл - приехала Вера! Ничего, что Вера с мужем, для его любви это не препятствие!
И неужели теперь его будет интересовать какой-то Грушницкий?!
А вот Грушницкого очень и очень интересует, почему Мери к нему так охладела, что она нашла в Печорине, и если уж нашла, почему он медлит с объяснением? Непостоянна? Поддалась влиянию коварного искусителя? Узнать! Понять! Проследить!
И следит... подглядывает. Так может быть "подлец" именно поэтому?
Но ведь он видел то, что видел - его соперник ночью спустился с балкона Мери! Счастливый соперник, можно ли в этом сомневаться?! Дуэль!
А Печорин только сейчас нащупал некий предел, ниже которого он опуститься не может. Ну не может он сказать, что провел ночь не с Мери, а с Верой, этажом выше! Тем более, что рядом сидит муж Веры...
В этой дуэли каждый из соперников считает правым - себя!
Заряжен только один пистолет. Грушницкий это знает, но всё же стреляет. Не попасть с шести шагов невозможно - значит, не собирался убивать. Собирался пробудить совесть?
Но и с оцарапанной ногой Печорин взывает: "Откажись от клеветы!"
- Нет!
Вот когда только мы готовы назвать Грушницкого подлецом - он позирует зная, что ничем не рискует. Но Печорин поручает секунданту зарядить свой пистолет... Как подлец повёл бы себя дальше? Читатель готов к тому, что Грушницкий запросит прощения, испугается. Но нет...
- Стреляйте! Нам двоим нет места на земле!
Самоубийство?!
И выстрел Печорина - что это? Победа? Над кем? Если это не убийство, тогда - что это? "Доведение до самоубийства"?!
Сам, своей властью, своим интеллектом, своим интриганством, своими насмешками Печорин привёл к финалу человека, в его жизни случайного. И если Грушницкий - подлец, как назвать того, кто на подлость его спровоцировал?