Из окон дома, где жил маленький Нильс с братом, и родителями, в рождественскую ночь было видно центральную городскую ёлку. Точнее ее макушку в огнях.
Накануне ее зажигал усатый толстый фонарщик, тративший на это действо добрых четыре часа.
Но, даже когда загорался только первый фонарик, все вокруг преображалось в сказку.
Искрились серебром снежинки, переливаясь в ночном небе. Складывались в удивительные картины витиеватые морозные узоры на окнах. Мир вокруг сразу пропитывался атмосферой тайн и чудес.
Тогда, Нильс с братом наряжались в удивительные наряды зверей, садились у камина, и с нетерпением ждали прихода сказочного старика-волшебника Деда Мороза. А мама украшала старинными игрушками большую пушистую ель в углу, которую отец приносил с мороза.
Вскоре воздух буквально пропитывался хвойным ароматом, перебивая даже запах свежеиспеченных коричных трубочек.
Юль Томтен был художником, и в своей небольшой мастерской, под лестницей, он создавал удивительные картины жизни. Его дети знали, там творятся настоящие чудеса. Но входить туда строго-настрого запрещалось. Вдруг нечаянно сломают что-то из инструментов, и тогда чудес в рождественскую ночь не жди.
Но, неугомонные дети, конечно же, давно заглянули туда, и не найдя ничего удивительного и необычного, решили, что всё-таки все чудеса делает сказочный волшебник, приходящий один раз в году, а не их отец, ежедневно, по вечерам, трудящийся в этой каморке.
Ближе к полуночи, когда часы вот-вот должны были пробить двенадцать, мама вела мальчиков к окну, посмотреть, не идёт ли к ним старик волшебник.
Отец не разделял их трепетного ожидания, и обычно, или закрывался в мастерской, или попросту уходил спать.
Спустя некоторое время раздавался громкий стук в дверь, и дети, задыхаясь от волнения, восторга и страха бежали к двери, встречать представление.
А встречать было что. Каждый год волшебник являлся им в новом виде, то бывало сгорбленный добродушный дед с большим носом и бородой похожей на мочалку, то какое-то лесное чудо, в вывернутом мехом наружу зипуне и холщовом мешком на голове.
Но, всё-таки, чаще всего, это был высокий, в меру строгий, человек, с окладистой бородой, похожей на вату, в красном с белым тулупе до пят, и зычным голосом.
И вот тут начиналось веселье. Они водили хоровод у ёлки, пели песни, читали стихи и играли в игры. Дети старались показать все свои интересные и полезные навыки за год, а волшебник смотрел, удивлялся, хлопал в ладоши в больших варежках и обязательно хвалил. А потом, дарил им подарки, обещая, что наутро положит ещё что-нибудь сладкое им под ёлку.
А потом, когда волшебник уходил, чтобы навестит других детей, Нильс бежал искать по комнатам своего отца. И когда, в третий раз пробегая мимо диванчика на кухне, всё-таки неожиданно обнаруживал там Юля Томптена, то тряс его за руку и прерывисто, задыхаясь шептал: «Папа, папа, ты спишь? Папа просыпайся, у тебя вата прилипла к щеке. Ты все проспал, к нам приходил Дед Мороз!».
А утром, когда сказка рождественской ночи таяла, вместе с гаснущими фонарями городской елки, и Нильс с Йоханом превращались обратно, в простых мальчишек из советской глубинки, то чудеса все равно продолжали приходить в их дом.
Ведь там где растут дети, окружённые заботой и вниманием любящих родителей, всегда находится место для сказки.
