Озеро
В душе Степан стыдился вдруг охватившей его слабости и своего пылкого чувства, но все же, о своей болезни он рассказал друзьям – Вовке и Булату. Друзья, не хуже лечащих врачей, интересовались подробностями течения всем известного заболевания, сравнивая со своими уже проявлявшимися аналогичными симптомами. Эта тема губила не только их лучшего друга. Прививок от неизбежной напасти не существует и каждый из них, из боязни отстать от жизни и друзей завел себе свой собственный предмет воздыхания. У Вовки это была бывшая одноклассница Лариска Климова, а у Булата – Халида, - то же одноклассница.
В Вовке очень выпирала его молдавская кровь по отцу, который не жил в семье с Вовкиных ранних лет. Был он кудрявым русоволосым парнем с зелеными глазами. Одинаково длинные прически под «битлов», говорили окружающим о независимости и самостоятельности всех трех друзей, но Вовке кудри, спадавшие до плеч, добавляли абсолютно - королевского шарма. Ко всем своим достоинствам за один год Вовка научился более-менее нормально бренчать на шестиструнной гитаре, от чего девчонки, слушая его, просто млели и глядели на доморощенного менестреля влюбленными глазами. Несколько немудрящих аккордов на «шестиструнке», песня с прозрачным намеком, и каждая слушательница «музыкального дарования» проникалась к непризнанному артисту огромным интересом. Но наибольшее поклонение таланту проявила Климова, сидевшая допоздна на лавочке рядом с кумиром. Лиш строгий материнский окрик, ближе к полуночи отрывал Лариску от лавочки и от Вовки.
За Булатиком, а именно так чаще всего называли третьего товарища Степана, звонких, ярких черт не водилось. После гибели в автокатастрофе старшего его брата, мать всю свою нежность отдавала единственному сыну. Тихий и застенчивый казах, он не участвовал в уличных драках, не искал лишних приключений и не был заводилой в компании, но вовремя приходившая от него помощь в трудную минуту, не раз выручала из затруднительных положений его друзей. Умел он правильно сказать и сделать. Не порол горячку, как это чаще всего делали два его друга. Выглядел он беззащитным, и, видимо, поэтому опекать и защищать его взялась Халида, шустрая школьная активистка. Булат от этой опеки не отказывался и исполнял роль послушного мальчика, с видимым удовольствием, и постоянно улыбался, выказывая крупные белоснежные зубы на почти черном, южном лице, находясь рядом с бойкой девушкой.
Степан, чтобы не в одиночку радоваться жизни, пригласил на воскресное свидание к Аэропортовскому озеру своих друзей с их подругами. Лето кончалось, а искупаться и позагорать перед занятиями в техникуме такой компанией, что может быть приятней? Друзья поддержали предложение, а девчонки очень умно не отказались.
В воскресенье, в 10 утра, Степан встретил свою подругу у Автовокзала, рассказал о плане отдыха с компанией своих одноклассников, девчонка не выразила восторга от услышанного, но не стала возражать. Они втиснулись в автобус № 3, ехавший до Аэропорта, и весь путь, стояли рядом в переполненном людьми салоне. Она прислонилась к заднему стеклу, а он прислонился к ней, сдерживая натиск остальных пассажиров и своих чувств. На озеро ехала такая же молодежь и по тому же поводу. В салоне стоял сплошной гвалт как на птичьем базаре, а Степан, молча, глядел на такую близкую сказочную подругу. Как бы ненароком прислоняясь на ухабах и при торможении к своей грезе, при этом испытывал сладкое, почти до судорог действие разрядов тока. Голова туманилась, ноги едва не подкашивались, а счастье было – вот оно!
На условленном месте никого из Степановых друзей еще не было. Девочка Фрида взялась основательно устраивать место предстоящего отдыха, разложив на песке одеяльце, предусмотрительно взятое из дома, а поверх него установила сумочку. На сумочку было постелено полотенце – получилась «подушка». Переодевались по очереди в кабинке среди пляжа. Солнце, еще не припекало, и вода в озере еще не манила в свою прохладу, поэтому они легли на это малюсенькое одеялко просто позагорать.
Лежали, болтали обо всем, вспоминали веселые случаи из жизни. «Нечаянно» касались друг друга. Прикосновения их голых рук, а иногда и голых ног внутренне сотрясали Степана, но он старался не подавать вида и говорил, говорил. Обе головы удобно поместились на «подушке». Ее роскошные волосы касались его лица и приятно щекотали. Ах, как хотелось в них «забуриться». Из репродукторов пляжа звучали разные песни: про «Пароход белый, беленький», про «ландыши». Народ проходил рядом с их головами и ногами, а они уплывали с Кристалинской «по Ангаре, по Ангаре». С девушками из Такарацуки были «У моря, у синего моря». Вдыхая запах песка и озера, изучали близко лица друг друга. Что это было? Сон – не сон, не понять. Туман чарующий и божественное блаженство! Так бы лежал и лежал бесконечно.
Но тут над ними прозвучал Вовкин голос, - А, вот и они – голубчики!
- Ну, да. Ну, да – подумал Степан, - когда - то же они должны были прийти.
Перезнакомив всех со своей подругой, он пригласил ее искупаться, и тут вдруг выяснилось, что она не умеет плавать.
- Замечательно! - искренне обрадовался кавалер, расправив плечи, - ну, так давайте я вас научу, мадмуазель, – уверенно вызвался галантный тренер.
- Фройлян, – тихо поправила ученица.
Степан не понял в чем разница, но сразу же, немедля ни минуты приступил к тренировкам.
Он предложил будущей пловчихе лечь ему на руки и так ходил с этой ученицей вдоль бережка, заставляя ее, то болтать ногами, то грести руками. Мало, что получалось у «спортсменки», но «тренер» успокаивал, - Не с первого раза, но у нас получится. У такой старательной девочки, пардон – фройлян, не может не получится. А тренировать – это подлинное мое призвание! Мы объединим два таланта, и побьем все рекорды на свете!
Следом за Степаном и Фридой в воду попрыгала и вся остальная компания. Плескались, гонялись, ныряли, девчонки визжали, парни хохотали. Надурачившись, ложились на горячий песок загорать. Как только спасательный катер проносился вдоль берега, создавая большую волну, снова с криками прыгали в воду. Вдруг, весь пляж всколыхнулся и начал стекаться в одно место. Подтянулись туда и наши отдыхающие.
В круге молодежи звучал рок-эн-ролл из транзисторной «Спидолы», и какой-то высокий смуглый парень крутился, на одной по переменке ноге, - видимо танцуя. Среди людей, окруживших танцора говорили, что это Джон с Малой станицы «долбает» твист. Джоном звался лет двадцати уйгурин, у которого одна нога была сантиметров на десять короче другой. Здесь на пляже этот аттракцион исполнялся не первый раз за все нынешнее лето, но для наших героев все это было в новинку и Джон, и твист. Степан держал сзади за хрупкие плечи чуть продрогшую в воде Фриду. Всматриваясь во вздыбившуюся пупырышками кожу, иногда случайно прислонялся губами к мокрым волосам. Танец вызывал у него улыбку, которой он обменивался со своей девушкой подмигивая ей и бровями показывая на вертлявого. В самый разгар шумного исполнения чудных заграничных «па» рьяным, пляжным танцором, откуда ни возьмись, появились два милиционера и немедленно прекратили необычное зрелище.
- Давай немного пройдемся. Ну, хотя бы на ту сторону озера, - предложила Фрида, когда закончился стильный, зажигательный танец и все стали расходится.
- Что ж, давай. А может еще и там что - нибудь необычное увидим, - согласился Степка.
Они шли, держась за руки по песку, по горячему асфальту, прыгая и смеясь, где –то бегом, где –то медленным шагом, сжимая друг другу ладони и глядя в глаза, болтая ни о чем, но подразумевая многое из того, что не выразить и не высказать. Их грело не солнца августа, их обжигало другое, страшное и желанное чего им еще было рано-рано.
Обойдя озеро, юные спутники ступили на противоположный пляж и не нашли там, к своему сожалению, ничего нового и интересного. Искупались еще и здесь, народу тут было на много меньше, и вода была намного чище, после чего повернули назад.
- Может, посидим немного. Я не смогу опять по горячему асфальту так же проскакать назад. Ноги жжет – объяснила Фрида.
Они присели на бетонные плиты, уложенные на восточном берегу, где хорошо было видно, обе стороны озера, оба пляжа. Опустили ноги в озеро и моментально подплывшие, откуда ни возьмись мальки, стали «обклевывать» им пальцы ног. Было забавно и щикотно.
- Не дай бог их папы и мамы приплывут и тоже начнут нам ноги объедать – пошутил Степка. Фрида шлепала по воде ногами, - Кыш, кыш акулы – подхватила шутку она. Им было весело, они громко засмеялись.
Солнце потихоньку перевалило на закат, поблескивая на маленьких озерных волнах, бликами ослепляя мутные взоры двух влюбленных. Музыка, еще, что-то там играла вдалеке, долетая обрывками слов песен. Пляж еще шумел голосами, вода местами кипела от почти голых юных тел. Две зачарованные сомнамбулы все так же продолжали о чем-то ворковать, но ДЕНЬ, ТАКОЙ ДЕНЬ уходил, улетал, исчезал!!!
- Скоро расставаться. А как там будет дальше? Неужели на этом все? В ближайшие дни нужно уезжать с техникумом в совхоз Каратурук ломать табак, (будь он неладен) об этом предупредили в учебной части. Встретимся – ли в октябре? - с великим сомнением подумалось Степке, и как–то противно защимило в груди.
Вместе с этими грустными мыслями, непонятно почему, накатило и тяжелое воспоминание о том апрельском весеннем кровавом вечере, так неожиданно страшно завершившем счастливый, яркий день.
- Ты чего погрустнел? – Фрида по - хозяйски, двумя ладонями повернула голову ухажера и внимательно глянула ему в глаза. Взгляд был совсем не детский. – Что с тобой? Говори. Рассказывай!
Не хотел Степан в такую минуту говорить о плохом. Но и держать в себе эту грусть, или врать - не хотел, но, что поделаешь – придется рассказать.
- Знаешь, у меня в этом году был почти такой же счастливый день в апреле, но он, очень трагически закончился, – и Степан поведал о том солнечном дне и той злополучной темной ночи.
Рассказал он о том, как брата Саню порезал его бывший товарищ, дунганин Зариф. Узнав, что Шурик взял у него из шашлычной лишнего мяса, «предъявил» при общих знакомых мужиках «крысятничество», на что брат послал матом Зарифа и его мясо. Посчитав, на «обкуренную голову», что такое оскорбление можно смыть только кровью, мусульманин пырнул «неверного» ножичком. Саня зажал рану рукой и дошел до дома, где Степан организовал скорую, так необходимую помощь, брату. Врачи, конечно, спасли его. Милиция вскоре арестовала Зарифа и тех, кто был рядом с ним в ту ночь. Состоялся суд и Зарифу дали срок заключения. На суде шашлычник поклялся после «отсидки» вернуться и убить брата.
- Еще посмотрим, кто – кого. Я сам за Сашку кого хочешь убъю. – завершая эту историю, зло произнес Степан.
- Очень грустная история, – согласилась Фрида, - но нужно молиться и простить обидчику. Брат, слава богу, жив и все будет хорошо. Не стоит таить в себе зло - иначе оно еще к тебе вернется. Прости, да прощен будешь – говорится в Евангелии. - Фрида ласково посмотрела на Степана, подводя итог грустной повести.
- Так ты, что ж верующая? Вот новость, а я и не знал, что нужно прощать обидчику по какому-то Евангелию – поразился неожиданному открытию Степан, он только сейчас обратил внимание на тоненький крестик, висевший на ее шее.
- Да. А ты, что ж не крещеный? – поймав его взгляд, удивилась в свою очередь девчонка.
- Степану не очень понравилось и даже испугало такое откровение. Он вспомнил как в школе, в спортзале показывали документальный фильм о религиях и там верующие были какие – то, ну не такие. Это по утверждению голоса с экрана были люди, ловившие в сети религиозных сект «заблудшие души», чтобы их одурманивать религиозным угаром.
– Неужели она поймала мою душу и уже «одурманила»? Степану стало чего-то, как–то нехорошо. Вот она плата за счастье! – и разные нехорошие мысли стали шевелиться в его голове.
– Пойдем к нашим, они, наверное, уже собираются домой – предложил, ошарашенный кавалер.
- Да. Пойдем, пожалуй – с готовностью согласилась Степкина подруга.
Знать, она прочитала в его глазах испуг и тревогу.
Тем не менее, еще больший испуг и тревога появились в его глазах при расставании на Автовокзале, но уже по другой, вполне очевидной причине – им предстояла разлука. На сколько? Кто знает?
Она позволила поцеловать себя в щеку, но и в этот раз не позволила провожать ее до дома. И лишь на настойчивую, горячую просьбу оставить свой адрес назвала и улицу, и дом. Это было на «Первой Алма-Ате», самом дальнем от центра города районе.
- Приезжай в октябре на мой день рождения. Буду очень ждать – и, назвав дату, девчонка помахала ему рукой в дверях автобуса.
Далековастенько! И все же, она такая красотка! Мы обязательно должны еще встретиться, - решил Степан.