…В один из тусклых январских дней 1801 года дверь камеры в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, где с осени 1800 года томился генерал-майор, будущий герой Отечественной войны 1812 года, а теперь узник императора Павла 1 Матвей иванович Платова с ржавым скрипом отворилась, и на пороге своего узилища он увидел охранника с фонарем в руке, а рядом с ним коменданта Петропавловской крепости Сергея Николаевича Долгорукого. Платов настороженно уставился на него, сердце неприятно захолонуло, тревога удушающе наполнила душу.
- Извольте пожаловать к выходу, ваше превосходительство, - с полупоклоном вежливо произнес Долгорукий. Матвей Иванович по тону его голоса понял, что в жизни его наступили благоприятные перемены. И, словно угадав его мысли, комендант объявил:
- Государем императором, Матвей Иванович, назначена вам сего шестнадцатого генваря в семнадцать часов пополудни высочайшая аудиенция в Михайловском замке. А нынче надлежит вам привести себя в порядок, принять баньку и отдохнуть. Будут ли какие пожелания, ваше превосходительство?..
Невольные слезы блеснули предательски в глазах героя штурма Измаила и, чтобы их не заметили солдаты, он наклонил голову и выдавил:
- Распорядитесь, Сергей Николаевич, принести чего-нибудь поесть, а то сил нету совсем для встречи с государем императором…
…Два часа спустя Платов, распаренный после бани, постриженный и умащенный благовониями, сидел в кабинете коменданта, вкушая забытые за годы опалы яства. Затем денщик подал ему новый генеральский мундир, и на карете, присланной императором, он отбыл в Михайловский замок.1 Аудиенция состоялась в полутемной зале императорского дворца. Павел Петрович, грудь которого украшали многочисленные ордена и ленты, был весьма любезен с недавно опальным казачьим генералом.
- Рад, Матвей Иванович, что твоя невиновность доказана сенатским судом. У меня никто не страдает безвинно!
- Да, ваше величество! Правда всегда торжествует…
- Что сделать с твоими врагами? – жестко спросил император.
- Простить их, государь! – просто ответил Платов.2
- За труды и подвиги твои, Матвей Иванович, изволили мы наградить тебя командорским крестом ордена Святого Иоанна Иерусалимского!
Платов, сколь можно сердечно, поблагодарил императора, а Павел уверенно-привычным движением рук возложил на него знаки этого, неведомого Платову, ордена, учрежденного совсем недавно. Потом император располагающе взял Платова под локоть и, прохаживаясь с ним по обширной зале, стал объяснять удивленному Платову, что он принял решение стать союзником Франции и объявить войну Англии:
- Англичане, эти вечные интриганы, приготовляются сделать нападение флотом и войском на меня и на союзников моих датчан и шведов, - растолковывал он Матвею Ивановичу свой план. - Я готов их принять, но нужно их самих атаковать там, где удар наш может быть чувствительней и нас меньше всего ожидают. Заведение их в Индии самое лучшее для сего удара. И первыми туда, в Индию, с легкой артиллерией, через Бухару и Хиву, пойдут донские казаки во главе с тобой, Матвей Иванович, и с атаманом Василием Орловым, первым помощником коего с сей минуты ты назначаешься.
Заметив откровенное недоумение на лице Платова, император пояснил: "Атаману Орлову я отправил рескрипты о необходимости подготовить все Войско Донское к походу, послать своих лазутчиков, приготовить провиант и фураж, осмотреть дороги от Дона до Оренбурга и далее к реке Индусу. Карты я послал с фельдъегерем Орлову на Дон. Даю тебе, Матвей Иванович, три дня на сборы и, с Богом, в дорогу. Все богатства Индии будут вам за сию экспедицию наградою!"1
Платову вернули его саблю, принимая которую он сказал: «Молю…Творца моего, чтобы благословил меня, если то нужно будет, снова обнажить меч мой на поражение того, что дерзнет против государя моего, которому предана душа моя, и за которого все охотно рад положить живот мой».1 В последующие два дня Матвей Иванович был принят великими князьями, своими давними знакомцами, Александром Павловичем и Константином Павловичем, от которых, как писал его биограф Николай Смирный, «имел счастье встретить высокое к себе благоволение и милостивое участие в судьбе его». Три дня спустя Платов покинул Санкт-Петербург и на фельдъегерской тройке помчался на любимый Дон, где он не был столько лет кряду.
Платов не знал, да и не мог знать, о тех тайных политических пружинах, которые двигали сложный механизм внешней политики России, правящие круги которой не имели четко выверенной, проводимой только в национальных интересах политики. Сложные внешнеполитические решения при императоре Павле Первом часто принимались под настороение царя, часто капризное, или в целях защиты узкоклановых интересов своих многочисленных европейских родственников. Так было и теперь. Раздраженный провокационным поведением Англии и Австрии, своих недавних союзников, Павел Первый порвал с ними отношения и вступил в союз с недавним врагом - французским императором Наполеоном. Не ведал Платов, что еще в 1800 году Наполеон через генерала Дюрока передал императору Павлу проект русско-французской экспедиции в Индию. В нем говорилось: «Цель экспедиции: изгнать англичан безвозвратно из Индостана; освободить эти прекрасные и богатые страны от британского ига; открыть новые пути промышленности и торговле просвещенных европейских народов… Французская армия в 35 тысяч пехоты, с полным комплектом легкой артиллерии, двинется от границ Франции, с согласия Австрии, на Ульм, где найдет суда и отплывет на них по Дунаю. По прибытии ее в Черное море русский флот перевезет ее до Таганрога, откуда она отправится до Царицына, где снабженная судами спустится на них вниз по реке до Астрахани. Там русская армия в 35 тысяч человек (из них 15 тысяч пехоты, 10 тысяч конницы и 10 тысяч казаков), при усиленном комплекте артиллерии, соединится с французской армией, которой будут доставлены лошади, нужные для перевозки артиллерии и тяжестей. Соединенная армия будет перевезена морем из Астрахани в Астрабад, где будут учреждены склады и всякого рода снабжения, нужные армии. …До отплытия русских в Астрабад, комиссары союзных правительств будут отправлены ко всем ханам и мелким властителям стран, чрез которые армии будут следовать, для внушения им, что армия двух народов, во всей вселенной могущественнейших, должна пройти через их владения, шествуя в Индию; что единственная цель похода – изгнать из Индии англичан, поработивших эти прекрасные страны, …что князь и народы всех стран, чрез которые пройдет союзная армия, не должны нисколько ее опасаться; напротив, им предлагают, чтобы они всеми своими средствами способствовали успеху этого полезного и славного предприятия;… что союзная армия не будет взимать контрибуций, будет все закупать по обоюдному соглашению и платить чистыми деньгами за все предметы, для существования её необходимые; что в этом случае будет поддерживать ее строжайшая дисциплина, что вероисповедания и законы, обычаи, нравственность, собственность, женщины – будут всюду уважены, пощажены и проч., и проч.». …Французских и русских комиссаров будут сопровождать искусные инженеры, которые…отметят на своих картах: места для привалов; реки, чрез которые придется переправляться; города, мимо которых должны будут проходить войска; пункты, где обоз, артиллерия и амуниция могут встретить какие-либо препятствия… Комиссары поведут переговоры с ханами, князьками и частными владельцами о доставке припасов, телег и кибиток…".
По прибытии первой французской дивизии в Астрабад, первая русская дивизия тронется в поход; прочие дивизии союзной армии последуют одна за другой, на дистанции друг от друга от 5 до 6 лье; сообщение между ними будет поддерживаться малыми отрядами казаков. Авангард будет состоять из корпуса казаков от 4 до 5 тысяч человек, смешанного с легкою регулярною кавалерией; за ним непосредственно следуют понтоны; этот авангард, наведя мосты через реки, будет защищать их от нападения неприятеля и охранять армию, на случай измены или иной неожиданности. …Поход этот от французских границ до Астрабада рассчитан приблизительно на 80 дней; потребуется еще 50 дней, чтобы главные силы армии достигли правого берега Инда, направившись на Герат, Ферах и Кандагар. Всего 130 дней похода и перевозки для французских войск, которые так же, как и все русские, будут состоять под главным начальством генерала Массена, по требованию, определенно заявленному императором Павлом. …Тотчас, по прибытии союзной армии на берега Инда, должны начаться и военные действия».1
Выполняя этот фантастический план, деталей которого не знали ни войсковой атаман Орлов, ни Платов, ни другие донские генералы, казаки должны были первыми двинуться через Оренбург в сторону в Индии… На финансовые расходы экспедиции государственный казначей Державин по приказу императора выделил донскому атаману Василию Орлову 1.6270.285 рублей, «кои должны быть возвращены из добычи той экспедиции».2
…Прибыв в казачью столицу город Черкасск (ныне станица Старочеркасская Ростовской области), Платов представился войсковому атаману Василию Орлову в качестве его заместителя, передав устные инструкции императора Павла Первого о предстоящей экспедиции. Орлов уже имел письменное предписание императора на сей счет. В нем кратко и неконкретно, в отличие от детально продуманного и проработанного плана Наполеона, говорилось: «Приготовьте все к походу. Пошлите своих лазутчиков приготовить или осмотреть дороги… Соберите войско к задним станицам, и тогда, уведомив меня, ожидайте повеления идти к Оренбургу, куда пришед, ожидайте другого – идти далее. Такое предприятие увенчает вас всей славою, заслужит, по мере заслуг, мое благоволение, приобрете богатство и торговлю и поразит неприятеля в самое сердце. Здесь прилагаю карты, сколько у меня есть. …Карты мои идут только до Хивы и до Амурской реки, а далее ваше уже дело доставить сведения до заведений английских и до народов индийских, им подвластных».1 Началось формирование «поголовного ополчения»…
То, в какой обстановке и с каким нечеловеческим напряжением сил формировалось это «поголовное ополчение», описал П.Н.Краснов: «Куда, зачем замышлялся поход - про то никто не знал. Войсковой наказной атаман Василий Петрович Орлов предписал готовиться всем офицерам, урядникам и казакам. Все, до последнего, должны были в шесть дней быть готовы к выступлению о-двуконь с полуторамесячным провиантом. Казаки обязаны были иметь при себе ружья и дротики. И раньше бывало так, что подымалось всё войско Донское. Старики помнили такие случаи. В 1737 и 1741 годах донцы поднимались поголовно. Но тогда была опасность от татар, татары шли на Дон, была нужда отстоять родные станицы. Теперь про татарские набеги говорили только старые люди. На Кубани крепко стояло Черноморское войско. Дону опасность ниоткуда не угрожала. Куда пойдет войско Донское – этого никто не знал. В войске числилось 800 больных, но и им приказано было явиться на смотр. Шли недужные, опухшие от ран, искалеченные. Круглые сироты и беспомощные бедняки приготовлялись к походу; у многих казаков не было форменных хурток и чекменей, их одевали в старые халаты, в сермяжное одеяние. Никому не делали уважения. Хотя дом сгорел, хотя всё погорело, иди, всё равно, за счёт станицы. Богатые казаки снаряжали бедных. В Черкасской станице шесть казаков собрали 2000 рублей и дали денег на обмундирование и снаряжение пеших казаков. Двадцать душ семейства в одном доме остались без хозяина и пропитания. На очередь не смотрели. Атаман приказал брать без очереди, и пошёл последний хозяин, хотя два брата его уже служили в полках. Полки, только что пришедшие с Кавказской линии, из Итальянского похода, снова зачислили на службу. Церкви остались без пономарей, станичные правления – без писарей. Всех забрали. Ополчение было поголовное!
Потребовали и калмыков на службу. Офицерам-помещикам не разрешено было съездить на свои хутора. Жёны не простились с мужьями, дети – с отцами. Спешно, по царскому указу собиралось войско».1
Сборными пунктами для казаков были определены станицы Качалинская и Усть-Медведицкая, на реках Медведице и Бузулуке, а для калмыков – слобода генерала Мартынова, родственника Платова по жене, на реке Сал.
Чтобы проложить маршрут движения войск, атаман Орлов послал в сторону Оренбурга есаула Кондратия Денежникова,* «коему поручил узнать: «начиная от Оренбурга, какая есть удобнее к проходу войск дорога чрез степи киргиз-кайсаков до реки Сарасу, чрез земли каракалпаков и узбеков до Хивы, а оттоль до Бухарии и далее до Индии; есть ли по дороге сей реки, какой оные ширины, глубины и прочее. В общем, узнать все, что потребуется для безопасного прохода войск».2 Надежным офицерам атаман Орлов поручил осмотреть и изучить дороги от Дона до Оренбурга, заготовить на них провиант и фураж, а также «добыть языков и переводчиков, знающих среднеазиатские языки».3
28 февраля 1801 года 40 донских казачьих полков, один калмыцкий полк под командованием Асанова общей численностью в 22 тысячи казаков и калмыков, в том числе 510 офицеров, с двумя ротами Донской конной артиллерии четырьмя колоннами двинулись в поход в сторону Оренбурга, на Индию.1 Передовую колонну, состоявшую из тринадцати полков вел генерал-майор М.И.Платов; во главе второй колонны в восемь полков стоял генерал-майор Иван Никифорович Бузин, третью возглавил генерал-майор Гаврила Агапович Боков,* а четвертая шла под началом Андриана Карповича Денисова, героя недавнего похода Суворова в Италию и Швейцарию. Войсковой атаман Василий Орлов с войсковыми землемерами находился при колонне Платова. Здесь двигалась Донская артиллерия, состоявшая «из 12 единорогов с 960 гранами, 120 ядрами, 360 картечами и 12 пушками с 1080 ядрами и 360 картечами».
…Зима 1801 года выдалась в этих краях на редкость суровой. Степные просторы, заваленные глубокими снегами, были практически непроходимы. Лошади, особенно те, что тащили пушки, выбивались из сил. Реки, болота, встречавшиеся на пути, создавали дополнительные трудности. Случившийся незадолго до этого времени неурожай хлеба и фуража у степных заволжских жителей, усугубил трудности похода.
Шли, в основном, наугад, ориентируясь по солнцу и по еле заметным признакам степных дорог, заметенных снегами. В сутки казаки проходили по тридцать-сорок верст, устраивая ночевки под открытым небом, в оврагах и буераках, где не так свирепствовали бури и метели. Шли, как сами казаки говорили, «не зная куда и зачем», но не роптали…
- Ничего, братцы, потерпите, - подбадривал своих подчиненных Платов, - дойдем до города Оренбурга, а там нас ждет продовольствие, провиант и есаул Кондратий Денежников с точными картами и опытными проводниками. А там, даст Бог, и до Индии энтой доберемся!..
Однако в Оренбурге казаков ждало новое разочарование, ибо встретивший их здесь военный губернатор Николай Николаевич Бахметьев ничем не смог обрадовать ни казаков, ни Платова, ни атамана Орлова. «Ваш есаул Денежников, ваше высокопревосходительство, - сказал он Василию Орлову, - несмотря на все усердие и расторопность свою, не смог в столь короткий срок вызнать и проведать о дорогах, ведущих на Бухару и Хиву. Но, даже, если бы он пробыл в Оренбурге и еще месяц, то достаточных сведений для столь дальнего похода не получил бы, ввиду тяжких погодных условий и отсутствия карт…».1
День спустя в Оренбург прибыл быстроконный курьер от императора Павла Петровича, привезший карту дороги от Оренбурга до Бухары и Хивы. Орлов собрал командиров колонн, и они склонились над присланной картой, на которой сложнейший путь по степям от Хивы и далее в Индию был обозначен тоненькой линией, а что за ней скрывалось, никто не знал. Пришлось снова идти наугад, используя иногда местных проводников…
Шестого марта подошли к Волге. Несмотря на оттепель, казаки вынуждены были начать переправу. Вспоминая этот момент, соратник Платова А.К.Денисов писал: «Тут в глазах наших лед, не разрываяся, тронулся и на несколько саженей подался вниз, однако, остановился. Я приказал, не смотря на этот ненадежный лед, пробовать идти через Волгу: мужиков (тамошний губернатор прислал в помощь казакам три сотни крестьян - М.А.), с веревками поставить через всю Волгу по пяти человек вместе придав им им несколько казаков, с тем, чтобы ежели близ них провалится лошадь или человек, то давали бы помощь. Человек сорок или более казаков разными местами повели на лед лошадей, которые все недалеко от берега провалились; но взятыми предосторожностями ни одна не утонула: все лошади были вытянуты и возвращены на берег… В трех полках было провалившихся более 700 лошадей, но ни одна из них не утонула… Все полки часа в четыре, много в пять, переправились через Волгу».2
В таких жутких условиях казаки за три тяжких недели похода прошли расстояние в семьсот верст, выйдя к верховьям реки Иргиз. 23 марта 1801 года, накануне светлого Воскресения Христова, казаки остановились для кратковременного отдыха в селе Мечетном Вольского уезда Саратовской губернии. В середине дня сюда прискакал запаленный курьер из Петербурга, вручивший атаману Орлову высочайший манифест нового императора Александра 1 о скоропостижной смерти Павла Первого. К манифесту был приложен указ Военной коллегии о прекращении похода и о возвращении казачьих полков на Дон.* Старый атаман от нечаянной радости прослезился. Платов радостно перекрестился: «Возможно ли это?.. Благодарю тебя, Господи! Давно пора было приказать это!»1
Тут же был собран Круг казаков, на котором атаман Орлов зачитал манифест о смерти императора Павла Петровича, привел казаков к присяге на верность новому императору, добавив с нескрываемой радостью: "Жалует вас, братцы, Бог и государь император Александр Павлович вашими родительскими домами. На Дон! Домой, по станицам!". Хрупкий весенний воздух всколыхнулся от радостных криков казаков…
На следующий день была Пасха. Утреню казаки отслужили в старообрядческом мужском монастыре села Мечетного, а обедню в церкви местного Успенского монастыря. По случаю двойного праздника атаман Орлов велел интендантам выдать усиленную порцию водки и устроить праздничный обед для казаков.
Двадцать пятого марта 1801 года передовые сотни двинулись в обратный путь, а девятого апреля первые казачьи полки появились на границах Земли Войска Донского. Артиллерия вернулась только двадцать пятого апреля, когда на Дону вовсю бушевала и буйствовала цветением деревьев и трав весна…
Странный и малопонятный казакам поход этот навсегда остался не только в истории Дона, но и России. Причины и разумные мотивы этого похода до конца так и не ясны. Одни считали, что это гениальная задумка Наполеона, тщательно проработаннная его штабом, что видно из «проекта русско-французской экспедиции в Индию» 1800 года, в результате осуществления которой могла рухнуть Британская империя, не удалась из-за убийства проанглийски настроенными заговорщиками императора Павла Первого. Известный российский историк С.Б. Окунь считал, что идея совместного русско-французского похода на Индию, скрупулезно разработанная Наполеоном, была разумной и вполне реализуемой. «Учитывая небольшое количество английских войск в Индии, союз с Персией, к заключению которого были приняты меры, и, наконец, помощь и сочувствие индусов, на которые рассчитывали, следует также признать, что численность экспедиционного корпуса (русских и французов - М.А.) была вполне достаточной», - пишет С.Б.Окунь.
Противники императора Павла Первого, в частности, его лютая ненавистница, проанглийски настроенная княгиня Дарья Христофоровна Ливен (урожденная Бенкендорф),* полагали, что «эта затея была предпринята Павлом с целью намеренного уничтожения казачьего войска, в котором он заподозрил вольнолюбивый дух».1 Этой же точки зрения придерживался писатель, автор многих книг по казачеству, Анатолий Знаменский, считающий, что «Павел 1 … намереваясь ввести в России католичество взамен православия (не без давления со стороны Ватикана), решил сначала отделаться от возможной активной оппозиции в лице донских казаков и утвердил план «окончательного решения казачьего вопроса». Все войско по приказу царя было посажено в седла – «одвуконь» – и отправлено через пески Средней Азии для завоевания Индии. Безусловно, этим единым рескриптом самодержавие могло покончить с неугодной ему частью народа».1
Более объективные историки считают, что все эти слухи о намерении уничтожить казачество являлись частью антипавловской пропагандистской кампании, целью которой являлось оправдание готовившегося убийства «безумного» императора Павла. «Из салона Ольги Александровны Жеребцовой-Зубовой (сестры убийц Павла 1 братьев Зубовых - М.А.), - писал историк Н.М.Коняев, - начинают растекаться слухи, что Павел якобы страдает припадками буйного умопомешательства, - пишет Коняев. - Здесь переписываются все новые и новые экземпляры памфлета поручика Марина. Императора чернят за союз с Наполеоном, обвиняют в намерениях извести казачество. Приказ атаману Орлову только еще послан, казаки еще только движутся к Волге, но в сплетнях, распускаемых из салона Жеребцовой-Зубовой, ходит слух, что Павел решил уничтожить все донское казачество, что казачьи эскадроны уже гибнут в безлюдных степях…».2
Известный историк Н.Я. Эйдельман также считал, что назначая донских, а не, скажем, оренбуржцев и уральцев, проживавших ближе к Индии и гораздо лучше знавших этот регион, в тяжкий Индийский поход, император Павел хотел «встряхнуть казачков», убавить в военной обстановке их вольности».3 Того же мнения придерживается современный историк Михаил Преснухин, считающий, что «скорее всего, со стороны Павла здесь присутствовал вполне определенный расчет: он хотел, если и не полностью уничтожить слишком свободолюбивое войско Донское, то, по крайней мере, значительно ослабить его. Об этом недвусмысленно свидетельствуют факты: торопливость с выступлением, неподготовленность похода, когда отсутствовали даже необходимые карты всего маршрута…, кроме того, к участию в экспедиции не были привлечены оренбургские и уральские казаки, лучше знакомые со среднеазиатскими степями».1
Эти суждения, пожалуй, более всего соответствуют истине…
Несмотря на бессмысленность и авантюрность этого похода, Войско Донское продемонстрировало в нем образец неутомимости, удивительной стойкости в тяжелейших природных и материальных условиях, великолепную выучку и сплоченность. «…Кроме перенесенных казаками «неисчислимых» страшных трудностей в этом походе не было ничего особенного, - писал дореволюционный историк А.Пивоваров, - но в нем донские казаки выказали: 1) полнейшую готовность всем выступить по приказу государя, куда угодно; 2) безропотность, безответность истинно военного человека, исполняющего, что прикажут, и 3) твордость воинского духа, присущая казаку: оставляя дом, обессиливая семью, донской казак шел, не зная куда и для чего, а все-таки добро шел».2
«Марш сорока одного казачьего полка с частями усиления – всего 22 тысячи человек – без дорог на тысячи километров по весенней степи, форсирование сложнейшей водной преграды, реки Волги, не имели аналогов в тогдашних европейских армиях, - пишет современный историк Денис Мальцев, - И тем не менее был успешно осуществлен без санитарных потерь!»3
Михаил Астапенко - историк, член Союза писателей России.
1 // «Русская старина». Т.ХУ. 1876 г. С.216.; Т.8.1873. С.401-409.
2 Савельев Е.П. История казачества. Ч.Ш. С.441.
1 Письма императора Павла к атаману Донского войска генералу от кавалерии Орлову 1-му. // «Русская старина». 1873. Т.8. С.409.
1 Краснов П.Н. Картины былого Тихого Дона. Т.1. М.,1992. С.211-212.
* Денежников Кондратий Леонтьевич (ок.1768-8.4.1806) – есаул. Казак станицы Бессергеневской. С 1787 г. служил на Кавказской линии, был полковым писарем. Затем служил на Кинбурнской косе и на границе с Польшей. Участник Польских кампания 1792 (хорунжий) и 1794 (сотник) годов. Чин есаула получил 22 сентября 1798 г. (Корягин С.В. Указ. соч. Вып.39. М.,2003. С.54-55. ГАРО. Ф.344. Оп.1. Д.316. Л.121 об.).
2 Савельве Е.П. История казачества. Ч.Ш. С.440.
3 Савельев Е.П. Указ. соч. Ч.Ш. С.440.
1 Савельев Е.П. Указ. соч. Т.Ш. С.441; Безотосный В. Наполеоновские планы Павла Петровича: несостоявшийся геополитический проект века. // «Родина». 2008. № 7. С.51.
* Биографии генералов И.Н.Бузина и Г.А.Бокова приведены в Приложении 1.
1 Савельев Е.П. Указ. соч. Ч.Ш. С.441.
2 Записки донского атамана Денисова. // «Русская старина». 1874. № 5. С.42; Корягин С.В. Указ. соч. Вып.45. С.77.
1 Арсеньев А.В. Атаман Платов – завоеватель Индии. // «Исторический вестник». 1893. Т.54. С.71.
* В воспоминаниях графа Х.А.Ливена сказано, что как только Александру Первому стало известно о смерти его отца Павла он оплакивал его в течение «нескольких минут», а «потом …выпрямился и воскликнул: «Где же казаки?». Ливен обстоятельео объяснил новому императору задачу, поставленную Павлом перед казаками, и получил приказ немедленно вернуть казаков назад. Так была спасена Англия…» (Ливен Д.Х. Из записок княгини Ливен. // Цареубийство 11 марта 1801 года. Записки участников и современников. М., 1990.С.187).
* Ливен Дарья Христофоровна , урождённая Доротея фон Бенкендорф (1785-1857)- княгиня, знаменитая «светская львица» первой половины XIX века, тайный агент русского правительства в Лондоне и Париже, прозванная «дипломатической Сивиллой». Вошла в историю как «первая русская женщина-дипломат». Была замужем за Х.А.Ливеном, дипломатом и военным деятелем, с которым Платов поддерживал многолетние дружеские отношения.
1 «Цареубийство 11 марта 1801 года: Записки участников и современников. Спб.,1907. С.188; Корнилов Александр. Павел 1. - // «Родина». № 8. 1991. С. 74.
1 // «Кубань». № 11. 1988.
2 Коняев Николай. Романовы. Расцвет и гибель династии. М., «Вече», 2007. 170.
3 Эйдельман Н.Я. Грань веков. М.,1982. С.224.
1 Преснухин М. «Бог войны» на Дону. // «Родина». № 7.2011. С.21.
2 Пивоваров А. Донские казаки. Глава «Поголовный поход донцов в Индию в 1801 г.». Новочеркасск, 1892. С.112.
3 Мальцев Д. Как готовили «Поход на Индус». // «Родина». № 7.2011. С.24.